Immortality (СИ) - Грушевицкая Ирма. Страница 45

- Ты опять ошибаешься. Эдвард жив, потому что жива ты. Только то.

Смысл, сказанных Розали слов, не сразу дошёл до меня. Но когда я несколько раз прокрутила их в голове, то пришлось надолго замолчать.

Это была интересная теория. Поверить в сверхъестественные обстоятельства, сопутствующие истории наших с Эдвардом отношений, было бы труднее, если бы мы оба не принадлежали к сверхъестественному миру. Может, подобные истории случались и раньше, вот только кто может поведать об этом? Карлайл? Эдвард? Вольтури, которые прожили на свете дольше любого из нас? Нет повода не верить Розали. Но и доверять ей не получалось.

- Моя версия выглядит правдоподобнее.

Она хмыкнула:

- Думай, как хочешь, но теперь всё становится на места. Если это понимаю я, понимает и Таня. Уверяю тебя, она так просто не отступит. У неё получилось изгнать твой призрак, за живой Беллой Свон дело не станет.

- Если Эдвард изменился, то он тем более не может бросить её. Обязательства.

- Думаешь, ей этого будет достаточно? Имея всё, довольствоваться отношениями из-за обязательств? Э, нет, - протянула Розали. - Именно поэтому Таня уехала. Она предоставила Эдварду самому решать их дальнейшую судьбу. И если он решит неправильно, берегись, Белла: Вольтури – не самый главный твой враг.

- В таком случае, ты точно мне поможешь.

- И напрасно потрачу время. Увещевать и уговаривать? Вот уж уволь. Если хочешь знать, он целыми днями торчит на границе леса, сторожит тебя. Боится, что ты исчезнешь так же внезапно, как и появилась.

От этой новости я почувствовала пульсацию в горле. Значит, мне не казалось: я действительно уловила аромат Эдварда.

- У тебя плохо получается скрывать радость. – А я так старалась! – Прежде, чем показать Эдварду, что он тебе безразличен, для начала убеди в этом саму себя.

С каждым сказанным словом всё только больше запутывалось. Уверенность в правильности принятых решений таяла на глазах. Многих факторов я не учла и не предвидела, и теперь не знала, как поступить, чтобы выйти из этой ситуации с наименьшими потерями.

- Что мне делать, Розали?

Не ей я должна задавать этот вопрос, тем удивительней, что она на него ответила.

- Для начала встреться с ним. Поговори. А там сама решишь, что тебе нужно. С ума сойти, - воскликнула она внезапно. – Я даю советы Белле Свон! Кто бы мог подумать!

- Получается, мне удалось сделать из тебя свою наперсницу, - улыбнулась я.

- Получается, что, несмотря на прожитые годы, в чём-то ты осталась прежней. А вот я изменилась. Это радует и печалит одновременно.

- Повторюсь: ты хорошая сестра, Розали.

- Эдвард наверняка где-то поблизости, - сказала она, поднимаясь. – Я скажу, что ты ждёшь. Чёрт, а это дерьмо заразно, знаешь?

Ещё раз чертыхнувшись, Розали вылетела из дома, изо всех сил стараясь не походить на человека.

Дверь она оставила открытой. Нарочно или нет - не знаю. За порогом сумеречный лес дышал холодом, который я не чувствовала, но ощущала. Сквозь серо-зеленое марево стелился туман – рваный, будто облака. Деревья, вплотную окружившие дом, выступали из него, как безмолвные стажи. Заросшие мхом и лишайником, они стояли здесь не одно десятилетие, и, дай бог, простоят ещё столько же, прежде чем упадут от ветра или будут изъедены паразитами. Обездвиженные отсутствием ветра, безмолвные без птичьего щебета, даже в этом состоянии они казались живее меня. И всё-таки я превосходила в одном важном показателе: в отличие от вековых сосен, я сама могла решить, когда мне упасть. Способ сделать это был, оставалось лишь выбрать время. В моём случае это время измерялось не минутами или часами, а завершёнными делами.

Сейчас до завершения было далеко, а слова Розали, её предположения вновь заставили меня задуматься: так ли вольна я в своих решениях и поступках? И пусть это всего лишь безумная теория, но разве могу я рисковать кем-то ещё, кроме себя, тем более, если этот кто-то – единственно важный для меня человек.

Мои мысли вернулись к Эдварду, и неожиданно для себя я ощутила чувство дежавю. Тот же сумеречный лес, тот же клубящийся туман и изморозь, утяжеляющая воздух. Мне снова семнадцать, и Эдвард снова открывается мне. И мне снова всё равно: кто он, что он и чем это для нас обоих грозит.

Как легко было принимать всё тогда и как сложно делать это теперь.

Ноги сами понесли меня к двери, и вот уже я стою на пороге и вглядываюсь в сумерки. Туман наполнен его ароматом – таким знакомым и таким сладким. Он смешивается с запахом прошлогодней листвы и подмороженной хвои. Эдвард не виден, но я знаю, что он близко. Я натягиваю на себя щит и мысленно громко зову его по имени.

Мои совершенные вампирские уши улавливают каждый шорох. Его движения отточены и тихи, бег лёгок и быстр.

Он откликается.

Он приближается.

Он здесь.

Часть 20

Soundtrack - Ghost by Charlene Soraia 

Эдвард шёл ко мне медленно. Слишком медленно даже для человека. По шагу в вечность. Но что стоила бы вечность без этих шагов?

Трепет в груди и боль в ногах, желающих нести меня на встречу, приходилось сдерживать с большим усилием. Вся моя сущность рвалась к нему. Всё, из чего я состояла, с нетерпением жаждало воссоединения. Как шарик ртути, что катится к другому, чтобы стать единым целым. И не было ничего больше в этом мире, только я и он, он и я; он, идущий, и я – ожидающая. Всегда. Навечно.

Я вдруг поймала себя на мысли, что для меня не происходит ничего нового. Ожидание – моё второе имя. Я всегда ждала Эдварда, даже когда знала, что делаю это напрасно. Можно перестать чувствовать что угодно – любовь, связь, родство душ, - но невозможно перестать ждать. Если надежда умирает последней, то ожидание хоронит её и продолжает существовать дальше. Оно бессмертно. Ожидание – тот же вампир, кровь пьёт даже у кровососущих и перестаёт существовать только вместе с нами, выходит с последним вздохом, или как мы там умираем…

Эдвард выглядел настороженным. Разумеется. Боится, что я выкину что-нибудь неожиданное. На мгновение нестерпимо захотелось подтвердить его опасения и действительно что-то эдакое сделать: взлететь, взвиться вихрем или исчезнуть. Впрочем, последнее я могу, но выглядеть это будет по-детски. Несерьёзно. А разговор нам предстоит не то что серьёзный – судьбоносный! Но при взгляде на идущего ко мне мужчину все мысли, все подготовленные слова, доводы и рассуждения вылетели из головы.

Как же он красив! Невозможно, непростительно, невыносимо. Этот тёмно-зелёный свитер и рубашка в тон, чёрные джинсы и мягкие кожаные ботинки. Эдвард никогда не носил зелёный раньше, но он ему удивительно шёл. Волосы не растрёпаны, но было заметно, что он неоднократно запускал в них руки. Мягкая, кошачья походка. Тёмные глаза. Давно не охотился, но дискомфорта от этого не ощущает. Фигура та же, что и столетие назад, не совсем сформировавшаяся, но сейчас никто не смог бы принять его за семнадцатилетнего подростка. Мы больше не были детьми – ни он, ни я. Розали права – многое изменилось, и теперь я вижу, что не только внутри.