Охота начинается. Охотник за душами (сборник) - Лисина Александра. Страница 10

– Спасибо, Палач, – пробормотал я, одним прыжком оказываясь в соседнем квартале. – Хоть какая-то от тебя польза.

Путая следы, я умышленно заглянул сперва в один квартал, затем в другой, в третий. Поменял коридор еще пару раз и только после этого гигантским скачком переместился в единственное место, где мог чувствовать себя в абсолютной безопасности.

Остров мастера Этора Рэйша был по-прежнему пуст, неприветлив и производил откровенно угнетающее впечатление. Да, за последний месяц я постарался вычистить его и привести в порядок в обоих мирах, но что можно сделать с чахлыми кустиками, сугробами и единственной полуразвалившейся хибарой? Не цветочками же тут все засаживать?

Вздохнув, я подошел к сиротливо стоящему в сугробе сундуку и, приложив к замку руку с перстнем, откинул крышку.

«Тьма над Тьмой дает свет», – гласила выцарапанная чем-то острым надпись на внутренней стороне.

Окинув ее равнодушным взором, я опустил в сундук сперва одну, а затем и другую ногу, благо в сундуке уже давно ничего не лежало. Отстраненно проследил, как подошвы сапог начинают медленно погружаться в пошедшее волнами днище, ставшее похожим на бездонную лужу. Осторожно нашарив ногами опору, сполз еще ниже. Затем уперся пальцами в края сундука. И, погрузившись во Тьму примерно наполовину, непроизвольно задержал дыхание, прежде чем поднять руку и опустить за собой тяжелую крышку.

– Фу, – выдохнул через пару ударов сердца, когда затопившая все вокруг густая мгла сперва окутала удушливой пеленой, а затем так же внезапно схлынула. – Медаль бы вам за такие шуточки, учитель… спасибо, что хоть лестницу оставили, а то прям не знаю, как бы сейчас спускался.

Узкая металлическая перекладина под моими руками была холодна как лед, но, к счастью, наледи в пространственном кармане, в отличие от крышки сундука, никогда не образовывалось. Так что я мог спокойно спускаться, не боясь соскользнуть и переломать по пути не только руки-ноги, но и шею.

О том, что учитель был мастером по части не только обычной магии, но и пространственной, я знал давно, однако даже сейчас до конца не понимал механизма создания подобных карманов. Учитель не стремился открывать свои секреты, большинство его книг оказались нечитаемыми, а в его личных записях было напущено столько туману, что у меня при всем желании не получилось воспользоваться советом старика Нииро.

Конкретно этот пространственный карман, пожалуй, был самым большим из тех, что я когда-либо видел. И, судя по обстановке, мастер Этор проводил здесь все свободное время: в большой комнате имелась не только удобная кровать, но и письменный стол, несколько кресел, просто огромное количество книг, в безупречном порядке выстроившихся на полках. Здесь даже уборная была и собственный погреб с неизменно свежими продуктами!

Не знаю, почему учитель не сказал, что оставил мне в наследство такое богатство. Но выстроенное им убежище было в сотни раз лучше того «логова», что я создал на съемной квартире. Находясь на темной стороне, оно отвечало всем моим требованиям и позволяло неделями отсиживаться внутри, не опасаясь ни голода, ни холода, ни нашествия гулей. Не говоря уж о том, что время здесь текло по своим собственным законам, а при должном умении его можно было и вовсе остановить.

Усевшись за стол, я достал из ящика потрепанную тетрадь и бережно сдунул с нее пылинки.

Подумать только… если бы в тот день, когда я чуть не надорвался, пытаясь поднять сундук, у меня не хватило ума выгрести из него никчемные, на первый взгляд, безделушки, я бы еще долго не сообразил, что внизу имеется фальшивое дно. Если бы не мое упрямство, я бы никогда не выломал к демонам те старые доски. И уж конечно, не рискнул бы засунуть внутрь руку, когда стало понятно, что в привычной мне Тьме кроется какой-то подвох.

Наверное, старик подозревал, что присущие его ученику дух соперничества и некоторая склонность к авантюризму заставят меня сделать нечто подобное. Иначе не встретил бы меня на столе его личный дневник, а на первой странице не проступила бы надпись, слова которой навсегда врезались в мою память.

«Мой лучший и самый преданный мой ученик, – сообщила она, ввергнув меня тогда в состояние, близкое к шоку. – Уверен, сейчас ты искренне недоумеваешь, а то и ругаешь старика за то, что он всегда имел привычку путано изъясняться. Но у меня так много врагов, что даже сейчас я вынужден хранить молчание. И предпочел бы, чтобы ты не использовал этот схрон, а обошелся той малостью, что досталась тебе после моей смерти. Впрочем, зная твою любознательность и веря в твое упорство, могу лишь сказать, что бесконечно рад твоим успехам. Ты всегда был сильным, мой мальчик. И умел зреть в самую суть. Далеко не каждому удается в свой третий призыв живым пройти сквозь темную сторону. А у тебя получилось, ученик. Только поэтому я отдал тебе свой перстень. Носи его с честью, Артур Рэйш. Смотри во Тьму глубже. И знай: я бесконечно горд тем, что воспитал настоящего темного мага».

Пожалуй, за шесть с лишним лет ученичества это были первые теплые слова, что я услышал от сварливого мастера. Однако он и тут умудрился навертеть каких-то загадок, будто закольцованная на его перстень и безумно сложная защита могла пропустить сюда кого-то, кроме меня.

Почему он оставил на входе столь двусмысленное приветствие? И насколько глубоко я должен был заглянуть во Тьму?

Этот вопрос мучил меня на протяжении всех дней, что я исследовал схрон и особенно когда собирал и потихоньку перетаскивал сюда многочисленные вещи Нииро.

Как? Разве я не сказал, что успел побывать в его комнате и тщательно ее обчистить?

Правда, до блеска я вычистил только темную ее сторону, унеся оттуда оружие, книги, магические безделушки и вообще все до последней пылинки. Но не от жадности, нет. А лишь потому, что не был уверен, правильно ли понял старого мага, и потому, что прекрасно знал, что в реальном мире он не стал бы прятать ничего по-настоящему ценного.

И все же Тьма… многослойная, многогранная и таящая в себе неимоверное количество загадок…

Безусловно, учитель успел познать ее гораздо лучше меня и недвусмысленно намекнул, что я тоже способен на многое. Но что именно, по его мнению, я должен был в ней увидеть? И почему он считал это настолько важным, что целых два раза упомянул об этом в своем последнем письме?

Тот факт, что Тьма обласкала мой разум гораздо раньше того дня, который я привык считать традиционным посвящением, особого удивления не вызывал. Свой первый темный коридор я создал в порыве отчаяния. Второй – балансируя на грани безумия. А третий, пожалуй, из того самого злого упрямства, о котором учитель всегда отзывался с сомнением.

Что именно я тогда сделал и каким образом добрался до его острова сквозь знаменитую Алторийскую трясину, мне и сейчас не удавалось вспомнить. Тьма владела мной тогда безраздельно. Мои слова и мысли имели отчетливый привкус безумия. А все, что тогда мной двигало, являлось не более чем жаждой мести и вполне естественным стремлением выжить.

Единственное, что я сейчас понимал, это то, что уже тогда сумел перейти на темную сторону. И именно этот факт стал тем определяющим моментом, благодаря которому мастер Этор все-таки решился взять ученика.

Что ж, одной загадкой меньше…

В который раз пролистав дневник в поисках ответов на остальные вопросы, я бездумно смахнул несколько последних страниц, которые учитель, по-видимому, не успел заполнить, и отложил тетрадку в сторону.

О смерти учителя я не жалел – как и Нииро, мастер Этор сам выбрал свой путь и с честью прошел его до конца. Жаль было другого – за шесть проведенных с ним лет я так и не успел узнать его как человека. И теперь все, что мне оставалось, – это строить догадки и размышлять, каким бы было мое будущее, если бы мы встретились с мастером Рэйшем при других обстоятельствах.

– Хватит грустить, Арт. Ничего путного ты из этой рухляди больше не выжмешь! – вдруг проскрипели у меня над ухом, а спрятанный под перчаткой перстень знакомо потеплел.