Keep my heart captive, set me free (ЛП) - "The Queen of Rose". Страница 19

Небольшая часть его сознания говорила ему, что думать подобным образом было жестко и цинично. Возможно, это было предубеждением. Но он жил в мире, который существовал по этим принципам, и хотя Курт был не согласен с ними, не желая становиться частью безликой толпы, трудно было думать иначе, когда факты говорили обратное. Не было никаких сомнений в том, что Блейн был красив. Помимо этого, он был богат, на данный момент Андерсонам практически принадлежал весь штат Огайо. Таким образом, принимая во внимание внешность, статус, деньги и власть, было довольно разумно предположить, что он не относился к связыванию с таким почтением, как тот, кто мог о нем только мечтать.

Это породило более важный вопрос.

Почему он?!

Он явно был бедным. Низший класс. Почему, черт возьми, Блейн выбрал его из всей комнаты, полной гламурных, богатых сабов, которые все лезли из кожи вон, чтобы привлечь его внимание? Это была шутка? Он не мог быть серьезным, верно? Неужели он думал, что Курт изо всех сил ринется к новоприобретенному богатству и смирится с тем, что с ним будут обращаться, как с мусором?

Его тело дрожало от подобной мысли, в то время как разум признал, что, скорее всего, это был наиболее вероятный вариант ответа.

В сердце и разуме Курта все спуталось в клубок. Нити затягивались во все стороны, и Курт чувствовал, что он был на волоске от того, чтобы сломаться.

Он хотел вернуться домой. Вернуться к своему отцу, к Кэрол и даже к раздражающему Финну. Назад, к Джеффу и Мерседес, и в эту чертову школу… Он начал плакать. Он мог чувствовать влагу, которая стекала по его щекам, когда он смотрел на пол перед собой, и все, что он мог сделать, это перетащить ноги на кресло и съежиться в нем так плотно, как только мог, в то время как он потерялся в собственных мыслях и мучительно там дрейфовал.

Холод просачивался через окна и тяжелые шторы, заставляя его сжаться еще сильнее и пожелать в миллионный раз за последние полчаса быть более острожным и не забыть здесь свой жилет.

Как же он хотел этого утешительного тепла и мягкости, и мыслей о маме рядом с ним.

Его желание было настолько ярким, что он мог практически чувствовать, как ткань обертывает его плечи, и знакомый запах дешевого стирального порошка заполняет его ноздри.

Его пальцы действовали механически, пытаясь дотянуться до мягких карманов, и он почувствовал, как напряглось все его тело, когда он на самом деле их нашел, скользнув ладонями внутрь и отчаянно сжимая материал. Он с любопытством открыл глаза и осознал, что его жилет болтался вокруг его плеч, и кто-то стоял прямо перед ним.

Рассчитывая на то, что это была Мэй, так как она была единственной, кто знал про его жилет, он случайно взглянул наверх, чтобы поблагодарить ее, задерживая дыхание, когда его глаза встретились с расплавленным золотом и янтарем.

Блейн.

Дом все еще держал один край его жилета в ладони, расправляя ткань и плотнее оборачивая ее вокруг его тощего тела.

- Я полагаю, что это твое, - его голос был уверенным, разве что немного дрожащим, и Курт смотрел на него снизу вверх, широко раскрытыми глазами, сходя с ума от страха и не в силах произнести ни слова.

Блейн наблюдал за ним в течение мгновения, словно давал ему время набраться смелости для того, чтобы заговорить, но Курт знал, что терпение было бесполезным.

Безропотно вздохнув и глубоко выдохнув, Блейн посмотрел на него взглядом, в котором было что-то очень напоминающее отчаяние, заполняющее собой золото его глаз, и Курт увидел чужую руку, приближающуюся к его лицу. Теплые кончики пальцев задели кожу его мокрой от слез щеки, заставив его вздрогнуть, когда он почувствовал его кожу на своей собственной.

От его внезапного подскока Блейн убрал руку так, как будто обжегся, и посмотрел на Курта с грустью, которая оставила саба в замешательстве и озадачила его вопросами, пока он снова не услышал этот голос, на этот раз лишенный всей своей уверенности.

- Пожалуйста… Пожалуйста, не бойся меня… - умолял он, и Курт удивленно заморгал глазами, когда его ушей достиг звук голоса, наполненного мукой.

Чувства тоски, страха и нервов волнами исходили от Блейна, и саб внутри Курта взревел от необходимости заставить его чувствовать себя лучше, чтобы исполнить свою роль и сделать его счастливым.

Он собирался заставить себя что-то сказать, ну хоть что-нибудь, когда неясная фигура метнулась внутрь, и он почувствовал, как его мир резко встал на место, хотя бы частично.

- Папа… - он выдохнул свое первое слово, ощущая, словно прошла целая вечность до того момента, как он вскочил на ноги и подбежал к своему отцу, бросившись в знакомые руки и прижимаясь к нему из последних сил. Слезы неудержимо покатились из его глаз, и губы произносили слова прежде, чем успевали согласовать их с мозгом.

- Мне очень жаль… Мне так жаль, папа… Я не ходил туда, но я о-оставил свой жилет и т-теперь не смогу вернуться домой вместе с т-тобой…пожалуйста, з-забери меня домой… - рыдал он, отчаянно хватаясь за изношенный материал рубашки, которую он сам сделал на прошлый день рождения своего отца с помощью Кэрол, которая участвовала в откладывании средств на ткань и пуговицы.

Берт крепко держал своего сына, посылая убийственные взгляды группе людей, собравшихся вокруг Курта, которые смотрели на него в замешательстве и с очевидным беспокойством.

Они позволили его сыну очутиться на грани панической атаки и пальцем не пошевелили, чтобы помочь ему успокоиться, и Берт хотел убить их за то, что они оставили Курта самого справляться с таким состоянием.

Подхватив подростка на руки, он направился в сторону кресла в дальнем углу комнаты, подальше от любопытных ушей и чужих глаз незнакомых людей.

Он сел, устроив своего сына у себя на коленях, положив свои грубые ладони поверх его трясущихся рук.

- Курт… Курт, приятель, мне нужно, чтобы ты успокоился, хорошо? – он прошептал ему в ухо, надеясь на какой-то ответ, но Курт просто ухватил его еще крепче и отчаяннее зарыдал, пряча от него свое лицо.

- Он у-увезет меня п-прочь…я н-не хочу идти с н-ним… не п-позволяй ему… - он заикался так ужасно, что Берт готов был поклясться, что его сердце разрывалось от этого вида.

- Но ты же знаешь, что такие дела так не решаются. Курт, пожалуйста, просто перестань плакать и посмотри на меня, - снова взмолился Берт, и Курт, дрожа в его руках, всхлипывал еще минут десять, прежде чем ему удалось немного успокоиться, чего удалось добиться только благодаря тому, что он прижимался к безопасным рукам своего отца.

- Он просто сделал это… перед всеми… и они смеялись и говорили обо мне жуткие вещи… это неправильно…этого не может быть… папа, пожалуйста, не заставляй меня остаться с ним… - сказал он все это заикающимся шепотом, который оставил Берта с ощущением, что он задыхается от каждого слова, срывающегося с губ его сына.

Кровожадная ярость медленно закипала под его кожей, и он вцепился в подлокотники кресла, дабы уберечь себя от того, чтобы кого-нибудь придушить.

- Не имеет значения, что они сказали. Ты стоишь больше, чем они все вместе взятые, - сказал Берт, и Курт поднял голову с покрасневшими и опухшими глазами, мокрыми от слез щеками и губами, испачканными капельками крови, которые он повредил собственными зубами.