Бриллиантовый огонь (ЛП) - Эндрюс Илона. Страница 5

Вторая организаторша была уволена из-за постоянного вранья. Ее подход к планированию свадьбы состоял в убеждении невесты, что все под контролем, даже если это было не так. Она не хотела, чтобы ей управляли. Но моя сестра контролировала все с маниакальным рвением, а о ее дотошности к мелочам в семье ходили легенды. Невада спрашивала, есть ли с чем-то проблемы, а организаторша многократно заверяла, что все в порядке, хоть ее и предупреждали, что Невада чувствует ложь. Дело дошло до того, что Невада прямо спросила ее, договорилась ли она с миссис Роган насчет обслуживания. Когда ей в десятый раз сказали не волноваться, Невада сорвалась. Я поняла это по тому, как перепуганная организаторша на шпильках со всех ног бежала к своему автомобилю. Моя сестра вылетела следом за ней на крыльцо, вопя: «Теперь все хорошо? Все в порядке?»

С третьим организатором решили даже не заморачиваться. Мы с Арабеллой устроили себе выходной, вооружились фаст-фудом и спустя тридцати с лишним эпизодов «Чья же это свадьба?» и четырех сезонов «Всем не с места, я — невеста!», решили планировать свадьбу сами. Или так, или никак.

К несчастью, если мама Рогана и он сам относились к нам со всей любезностью, то остальная их семейка была явно не в курсе нашего статуса. Мы с Арабеллой обе числились Превосходными, но сведения о нас были скрыты. К тому же, наша семья не была зажиточной, а Роганы были миллиардерами. С учетом того, что мне было восемнадцать, а Арабелле — шестнадцать, они и вовсе с нами не считались. У меня было чувство, что нас видели «бедными родственниками на подхвате», ставя нас чуть выше наемной прислуги. Видимо, я была девочкой на побегушках. Я даже не хотела знать, кем была Арабелла.

Вот только этого мне и не хватало. Я уже чувствовала себя неуклюжей незваной гостьей среди всей этой прекрасной роскоши. Это не было моим домом. Мой дом был в лофте на складе. Будь у меня шанс не быть здесь, я бы им воспользовалась. Но я любила свою сестру.

Было бы намного проще, если бы мы могли все это готовить в доме Рогана, но они с Невадой объявили его территорией вне свадьбы, прячась там при первой же возможности.

Я свернула за угол и вошла в примерочную, где на подиуме стояла Невада на шпильках, примеряя свадебное платье в виде куска муслина в голубых карандашных линиях. Вокруг нее на корточках возилась пара портных, подкалывая булавками подол.

Напротив нее стояла Арабелла, скрестив руки на груди. И Невада, и Арабелла были блондинками, но у Невады волосы были ближе к медовому оттенку, в то время как у Арабеллы напоминали цветом солому. Мы с мамой были единственными брюнетками в семье. Прямо сейчас схожесть между двумя моими сестрами была настолько очевидна, что не видя лиц, легко было принять Арабеллу за уменьшенную копию Невады.

Надо напомнить ей об этом, когда мы в следующий раз поссоримся. Она точно взбесится.

— В чем дело? — спросила я.

— Она хочет сирень в свадебном букете.

— Ладно… — Невада говорила, что хочет гвоздики, но мы могли бы втиснуть к ним и симпатичную розовую сирень. Тоже мне проблема.

— Голубую, — процедила Арабелла. — Она хочет голубую сирень. — Нет и еще раз нет. — Невада…

— Вчера мне пришлось прятаться в кустах французской сирени, красивой и приятно пахнущей. На карточке к ней было написано: «Уондер Блу: обильное цветение и богатый аромат».

Я загуглила «Голубая сирень Уондер Блу». Она была голубой. В прямом смысле слова.

— Зачем ты пряталась в кустах?

— Ее снимали, — сообщила Арабелла с кислым видом.

— Так ты остановилась понюхать сирень под прицелом фотокамер? — не поверила я.

— Ммм. Я была в теплице и сирень оказалась прекрасным укрытием.

Я решила прибегнуть к логике. Моя сестра была логичным человеком.

— Ты просила о весенней свадьбе. Цветами ты выбрала розовый, белый и пастельный светло-зеленый. На свадьбе нет ничего голубого.

— Теперь есть.

— В твоем букете розовые гвоздики, нежно-розовый горошек, белые розы и гипсофилы. — Три разновидности розовых гвоздик, потому что она не смогла выбрать одну. И это Невада еще не видела паники в глазах флориста, когда мы сообщили ей, что букет должен быть из гвоздик. По-видимому, гвоздики были недостаточно породистыми цветами для свадьбы Чокнутого Рогана. Бедная женщина настойчиво продолжала рекомендовать орхидеи.

— И голубая сирень, — добавила Невада.

— Будет несуразица, — проворчала Арабелла.

Я загуглила платье подружки невесты, повернула планшет к Неваде и прокрутила изображения. — Посмотри на цветы. Розовые и белые. Розовые. Розовые. Белые. Розовые и белые.

— Мне все равно, — отрезала Невада. — Я хочу голубую сирень.

А я хотела упорхнуть отсюда подальше, но этому не бывать, ведь так?

— Ладно, мне пора возвращаться в офис, — сказала Невада. — Пишите мне, если что.

— Королева нас уволила, — съязвила Арабелла.

Я присела в глубоком реверансе.

— Ваше Высочество.

— Я вас ненавижу.

— Мы тебя тоже, — отозвалась Арабелла.

— Мы ненавидели тебя до свадьбы.

— Раньше было круто тебя ненавидеть.

— Катитесь отсюда! — прорычала Невада.

Я вышла из комнаты.

Меня догнала Арабелла.

— Мы не можем впихнуть еще и сирень. Она испортит всю тему.

— Я знаю.

— Что будем делать?

— Утро вечера мудренее, — ответила я. — Идем домой.

— Каталина, — окликнула меня женщина.

Я повернулась на голос. Арроза Роган, будущая свекровь Невады, помахала мне в дверях с кресла-каталки.

— Могу я поговорить с тобой наедине, дорогая?

Ой-ой. Что-то это не к добру.

— Да, мэм.

— Я подожду тебя снаружи, — сказала Арабелла.

Глава вторая

Я последовала за миссис Роган вглубь комнаты. Передо мной развернулся просторный кабинет с рядами книжных стеллажей, под завязку набитых книгами всевозможной давности, толщины и цвета. Солнечный свет лился справа из больших арочных окон, отчего полированный пол из кремового мрамора поблескивал тут и там. У каждого окна стояла кушетка для чтения с бирюзовой обивкой и узорчатыми подушками. Мексиканские одеяла — белые, черные и лавандовые, были сложены на каждом сидении. С раскрашенного замысловатыми геометрическими узорами бело-розово-голубого потолка свисали изящные марокканские светильники.

Должна была быть несуразица, но вместо этого все сплеталось в идеальное сочетание Техаса, Испании и Марокко. Было в этом что-то волшебное. Как будто открываешь книгу сказок и ступаешь сквозь страницы в какой-то фантастический замок. А миссис Роган скользила сквозь это все с врожденной элегантностью, будто грациозная королева этого дворца. Даже ее инвалидное кресло каким-то образом здесь вписывалось.

Я опустила глаза в пол. Ну еще бы она сюда не вписывалась. Здесь было ее место, ее дом. Не было ничьей вины в том, что в этом доме я чувствовала себя неуютно. Нахождение здесь походило на прогулку по дорогому мебельному магазину или по музею, полному бесценного антиквариата, что и пальцем тронуть боязно. Это была чужая территория и я просто хотела выбраться отсюда и вернуться в знакомые стены нашего склада.

— Я хотела бы тебе кое-что показать. — Тяжелый кожаный том соскользнул с верхней полки и перелетел в руки миссис Роган.

Я подошла ближе и встала слева от нее. На толстой странице фотоальбома красовалась старая, пожелтевшая фотография мужчины в темной униформе и красивой женщины в черном платье с черной вуалью, держащей в руке букет белых цветов. Вуаль придерживала прекрасная тиара. В ее центре, под самым высоким из зубцов, был вставлен потрясающий драгоценный камень в форме сердца. Размером он должен был быть с грецкий орех, и его блеск был виден даже на старой потертой бумаге.

— Моя прабабушка на своей свадьбе, — пояснила миссис Роган.

— Ух ты. Но ее платье черное.

— Испанское свадебное платье традиционно черное, — улыбнулась миссис Роган. — Сказалось нездоровое влияние католицизма. Одевая черное платье, католичка обещает любить своего мужа до самой смерти.