Сказка в новогоднюю ночь (СИ) - Цыпленкова Юлия. Страница 12

— Гринпис местный, — буркнул он. — Тогда где игла?

— У Кощея игла, где ж еще, — недоуменно развела руками бабка. — Он ее при себе держит, всегда. Так что тебе, милок, прямо к нему надо. Игла в одежду его вколота, там и ищи. — Мужчина открыл рот, чтобы попросить отвезти его в Кощеево царство, но бабка опередила. — Отвезу я тебя, не переживай. Только в сам дворец-то не пойду, а то опять зачарует, там уж ты сам.

Иван согласно кивнул. До места доставит, и то хорошо. Он уже поднялся из-за стола, но вспомнил о том, что смутило его, и направился к дверям.

— Ты куда, Иванушка? — удивилась Яга.

— Сейчас, бабусенька, только тарелочку с жемчужинкой принесу, спросить у тебя кое-что хочу, — пояснил он, но вмешалось зеркало, уже висевшее на своем месте.

— Ваня, меня спроси, я все покажу.

— Настю мою покажи, — попросил Иван.

Зеркало подернулось туманом, а когда поверхность его прояснилась, на мужчину смотрело отражение его жены, все так же равнодушно глядевшей перед собой. Яга подошла сзади и взглянула на отражение. Затем отодвинула Ивана и подслеповато сощурилась, глядя на Настю.

— Ишь, что злодей удумал-то, — сокрушенно вздохнула бабка, качая головой. — Висюльку на шее видишь? Ожерелье-то непростое, самой Зимой подарено. Душу замораживает. Сейчас Настенька твоя тебя не вспомнит, даже имени. Льдом студеным душа ее скована, и чары эти снять можно только с ожерельем. Замочек непростой у него. Кто застегнул, тот и расстегнуть только может. Не сорвать, не сломать, не испортить. Коли сумеешь жену пробудить, тогда побрякушка эта колдовская растает, и чары спадут, а нет… — Яга развела руками. — Стало быть, и твое сердце не так жарко пылает.

— Вот и проверим, — ответил Иван и решительно направился к дверям. — Готов к вылету.

— По ступам! — скомандовала Яга, прихватывая помело, и заковыляла за добрым молодцем.

Ступа оказалась размером, едва ли не с лимузин, так что места хватило даже Сивке, решительно шагнувшему внутрь. Баба Яга лихо уселась на край ступы, лукаво сверкнула глазами и оглушительно свистнула, Иван только успел ухватиться за край, когда сказочный летательный аппарат стартанул, уходя вертикально в небо. Бабка разразилась карканьем, оказавшемся ее смехом, глядя на округлившиеся глаза мужчины.

— Не боись, Ваня, на землю не грохнемся, — крикнула Яга, перекрывая свист ветра, яростно хлеставшего в лицо.

— Кому верить, если не тебе, — попытался отшутиться мужчина, заодно вновь порадовав старушку.

И ступа тут же вновь ухнула вниз, вынуждая внутренности подпрыгнуть к горлу. Бабка снова закаркала, едва не свалившись со ступы. Иван успел схватить ее за ноги, и Яга повисла вниз головой, продолжая работать помелом и вереща под оглушительное лошадиное ржание:

— Вытягивай меня, Ваня, тащи назад бабушку!

Иван усадил ошалевшую бабку обратно и погрозил пальцем:

— Не балуй.

— Пошутить хотела, — вздохнула она.

— Ягусь, ну не Петросян ты, — усмехнулся Иван.

— Что за зверь? — с подозрением прищурилась Яга.

— Потом расскажу, — отмахнулся мужчина.

Сивка продолжал издавать издевательское иго-го, и бабка сунула ему под нос кулак. Конь фыркнул, но замолчал. Иван посмотрел вниз и присвистнул, они летели уже над морем, поверхность которого была покрыта росчерками пены.

— На море-окияне живет Кощей, — пояснила Яга. — Его все на земле ищут, а он на море-окияне, на остове Буяне. С тех пор, как последний Иван его иглу ломал за свою Василису, так и перебрался подальше. Еще и Леший взбунтовался, когда Кощеюшка новых хранителей отлавливал. Говорит, твоя смерть, ты ее и береги, а зверье опять терзать не дам. Вот и перенес сюда свой дворец Кощей, подальше от вас, от Иванов. Только от вас разве спрячешься?

— Сейчас расплачусь, — передернул плечами мужчина. — Нечего чужих женщин воровать, пора уже свою найти.

— Истинно говоришь, Ваня, — важно кивнула Яга. — Только такой уж норов у злодея нашего. Свое даром не надо, на чужое зарится.

— Тогда пусть и огребает. Иванов на Кощеев век хватит, — усмехнулся он.

На горизонте показался шпиль одной из башен Кощеева дворца. Иван подобрался, чувствуя одновременно и волнение и отчаянную решимость. Страха не было, все происходящее было настолько из ряда вон выходящим, что знакомые и привычные чувства притупились, уступая место тем, что всегда были в Иване, но не было ситуации, чтобы они выбрались наружу.

— Охраны полный дворец? — спросил он, не глядя на Ягу.

— Какая там охрана, Ваня, — отмахнулась бабка. — Он же колдун. Пальцами щелкнул и все готово. Да и натащил себе волшебных безделушек. Не нужен ему никто. А если и понадобится кто, так наколдует. Пустой дворец.

— Очень хорошо, — кивнул мужчина. — Просто замечательно.

Ступа пошла на снижение, и вскоре Иван уже спрыгивал на каменистую землю острова Буяна. Сивка вышел следом, но Яга не спешила улетать. Она выбралась следом и сунула руку за пазуху.

— Держи, Ванюша, шапка-невидимка это, — бабка сунула Ивану смятый треух. — Коня своего тут оставь, непростой он, никто обидеть не сможет… Он сам, кого хочешь, обидит, морда лошадиная. — Сивка презрительно фыркнул и повернулся задом. Яга не обратила на него внимания. Она заключила голову мужчины в сухонькие ладошки, поднялась на цыпочки, вынуждая Ивана склониться, поцеловала его в лоб и отошла. — Ну, бывай, добрый молодец.

— Спасибо, Ягусенька, — поклонился ей мужчина, и ступа вновь взмыла в небо.

Иван проводил бабку взглядом, после потрепал Сивку и нахлобучил треух. Он вошел во дворец и огляделся. Рассматривать местные достопримечательности мужчине было недосуг, и он достал из небольшого мешка, который ему дала Яга, тарелочку с жемчужинкой. Кощей сейчас находился в одной из башен своего дворца, Аси рядом не было. Она сидела все в том же деревянном кресле, глядя перед собой равнодушным взглядом. Иван бросил на пол клубочек.

— Веди к Насте, — велел он.

Клубочек покатился по переходам дворца, без труда находя дорогу, ловко поскакал по ступеням мраморной лестницы и остановился только перед высокими узкими дверями. Иван толкнул их и вошел в опочивальню. При взгляде на ложе чудовищных размеров, лицо мужчины исказилось злобной гримасой, и он сжал кулаки, решив свернуть похотливому злодею шею при первой же возможности.

Свою жену Иван увидел в другом конце опочивальни. Она не видела мужа. Тихо выругавшись, мужчина стянул с головы шапку-невидимку, и безразличный взгляд мазнул по статной фигуре Ивана. На короткое мгновение ему показалось, что в глазах Аси появился огонек узнавания, но мужчина тут же подумал, что выдает желаемое за действительное.

— Асенька, — позвал Иван, приближаясь к жене. — Ты меня слышишь?

— Слышу, — прошелестела она.

Мужчина опустился на колени перед Настей и взял за руки, поражаясь тому, какие они холодные. Он поцеловал одну женскую ладонь, затем вторую и стиснул их в своих пальцах, желая отогреть. После перевел взгляд на лицо Аси, с безразличием наблюдавшей за ним.

— Совсем не помнишь меня? — спросил мужчина. — Я — Иван, твой муж. — Она никак не отреагировала на его слова, и Иван начал вспоминать. — Помнишь университет? Мы с тобой так долго друг на друга смотрели, помнишь? Как в дверях столкнулись, и я тебя до дома проводил?

Он все говорил, вспоминая их самые яркие моменты. Их оказалось неожиданно много, и вспоминать их настолько приятно, что на мужских губах сама собой появилась улыбка. Иван поднялся с колен, пересадил Настю себе на колени и продолжил вспоминать, то смеясь, то грустно улыбаясь. Мужские пальцы поглаживали запястья Аси, и она смотрела на них. Смотрела и слушала. Перед внутренним взором женщины все чаще вспыхивали картинки. Вот она в легком сарафане заливисто смеется, вскинув руки вверх, а над ней летят воздушные шары. Мужчина, обнимавший ее, тоже смотрит в небо и смеется вместе с ней. А вот она в белом платье и прячет смущение, потому что он смотрит на нее с нескрываемым восхищением. А вот ночь, сковавшая мир, и только горячее тело мужчины рядом, его хриплый шепот и губы, от которых нет сил оторваться.