Скарабей (СИ) - "May Catelyn". Страница 33

------------------------------------------------------

Свадебный венок на голове кажется тяжелее бриллиантовой диадемы. "Почему венок, ведь на мне должен быть атласный ободок и короткая фата, на которой так настаивал отец?" — думает Алекс. Ей с трудом удается сохранять выдержку и умиротворение на лице, ведь вокруг так много людей и все они кажутся ей незнакомцами.

"Ещё слишком рано для венчания" — все еще удивляется она и постепенно понимает, что ее сознание растворяется в мыслях хрупкой девушки, идущей сейчас по проходу старинного собора. Чувства и переживания венценосной невесты становятся частью Александры, сливаются с ее собственными- выстраданными, но еще не забытыми. Теперь эта юная девушка в облаке белоснежного атласа- она сама.

Виктория пытается сосредоточиться на предстоящей церемонии, но не может, видя перед собой любимые широкие плечи. Вышитый золотом виндзорский мундир всегда шел ЕМУ более чем другим, оттеняя его зрелую мужественную красоту, вызывая восторг в женских глазах.

Знает ли он, чувствует ли он, догадывается ли о том, что творится сейчас в ее душе под маской счастливой невесты? Ведь в мыслях у нее совсем не тот молодой синеглазый юноша, что в нетерпении ждет у алтаря. Отчего её не радует этот день, о котором будут помнить многие поколения, а сердце ее не полнится восторгом и радостью? Может быть потому, что в нем до сих пор живет невозможная гибельная мечта…

Она идет все дальше, с каждой минутой ощущая, как смыкаются прутья золотой клетки, уготованной ей судьбой по жребию женщины и королевы.

Даже в эти минуты она не может отогнать тревожные мысли: — Правильным ли был выбор, сделанный в порыве отчаяния, скорее из мести ЕМУ, чем из глубокого искреннего чувства к немецкому кузену? Возможно, стоило подождать еще немного, попытаться…Но смогла бы она вновь переступить через свою гордость? Предложить себя еще раз, также как тем злополучным денем в парке Брокет Холла? Ответа у нее не было, также как и уверенности в своем решении.

Маленький букетик первоцветов дрожит в напряженных пальцах, дыхание сбивается, не хватает воздуха, запах ладана и сотен свечей становится невыносим. Вот ОН повернулся к ней лицом у алтаря, уверенно держа перед собой Меч государства. Он будет стоять так близко, чтобы видеть и слышать все, каждый вопрос архиепископа, каждый ответ молодых и слова их брачных обетов…. Она встаёт рядом с заметно взволнованным Альбертом в роскошном алом мундире, но взгляд ее на мгновение перемещается влево и скользит по ЕГО лицу. Зеленые глаза кажутся бесстрастными, но где-то в самой их глубине, распознать которую может лишь чуткое любящее сердце, таится невыносимая боль. Сегодня он, добровольно отдает любовь всей своей жизни другому мужчине…

Все ее существо готово кричать: — Зачем!? Уильям, зачем ты делаешь это?! Она впервые мысленно обращается к нему по имени, отбрасывая ненужные сейчас титулы и барьеры условностей. Ведь ты любишь! Твои глаза не могут лгать! Твои истории, твои оправдания сказанные для того, чтобы оттолкнуть меня — ложь, от первого до последнего слова! Почему ты не прервешь это страшное наваждение? Протяни мне сейчас свою руку, и я пойду за тобой, пока я еще свободна от клятв, пока еще не поздно все изменить! Пусть небо содрогнется, пусть тысячи проклятий полетят нам вслед, мы вдвоем все вынесем, все вытерпим, все сможем…

Она ждет чего-то, внезапного, отчаянного, невозможного, и хрупкие стебельки первоцветов ломаются от ее пальцев под шелковой лентой, что связывает маленький трогательно-нежный букет.

Вот и все… понимает она, когда слышит обращенный к ней вопрос архиепископа, на который бесстрастно дает утвердительный ответ. Клятвы произнесены. Вот и свершилось, все кончено, все определено… Она замечает глубокий вздох, и едва уловимое колебание меча в красивых жилистых пальцах, тень безысходности, промелькнувшую на лице, которое столько раз пыталась запечатлеть в своих альбомах, которое так отчаянно хотела поцеловать…

Она поворачивается к своему молодому мужу, встречается с его немного смущенным и одновременно радостным взглядом. Что же, на все воля Божья! Теперь Альберт её судьба и её надежда, отныне он будет ее ангелом, ее возлюбленным, ее опорой. Она обязательно поверит в это, и заставит поверить всех остальных! Она постарается стать счастливой, она выполнит свой долг как женщина и королева.

А что же Лорд М? Нужно поговорить с ним сегодня, именно сегодня. Она должна еще раз увидеть его до отъезда в Виндзор и того как все произойдет между ней и Альбертом.

Она скажет ЕМУ, что его слова не были абсолютной правдой — она отдает свое сердце не без сомнений. Она скажет ЕМУ, что никогда не забудет…

Душу до краев затапливает невыносимой щемящей тоской, слезы совсем близко, и ей не хватает воздуха. Идя в торжественной процессии рядом со своим мужем, она со страхом оглядывается вокруг — наверняка ее состояние уже замечено титулованной публикой! Но везде и всюду на лицах, приветствующих молодую венценосную пару, написаны лишь восторженные улыбки. Ей хочется уйти, убежать отсюда поскорее, пусть все закончится, пусть ее наконец оставят в покое!

Алекс вынырнула из странного и тяжелого сна внезапно, задыхаясь, ловя ртом воздух, словно выловленная озорным ребенком аквариумная рыбка. Она несколько мгновений продолжала молчаливый диалог с кем-то невидимым, недосягаемым, пытаясь что-то объяснить и не в силах преодолеть границу сна. Но вот ей удалось окончательно избавиться от наваждения. Она поднялась с кровати, пытаясь унять дрожь в коленях, подошла к окну и отдернула занавесь. Уже занимался рассвет, и за окном моросил обычный серый лондонский дождь, один из тех, что сваливаются на город в эту осеннюю пору. Но сегодня он был особенно тихим, осторожно выстукивая ноты какой-то давно забытой, печальной мелодии. Алекс машинально провела пальцем по слегка запотевшему стеклу — получился неровный круг. Еще одно видение, еще один кусочек головоломки, расставивший все на свои места. Все повторяется, все идет по кругу, по проклятому, заколдованному, чертовому кругу! Неужели она и Уильям навечно останутся его заложниками?

-----------------------------------

Моросящий дождь, начавшийся утром, то и дело припускал с новой силой, и к полудню не думал заканчиваться. Лондонцы, застигнутые им на оживленной Пикадилли, недоуменно всматривались в хмурое октябрьское небо и обреченно прятались под зонтами. Похоже, погода на выходных и не собиралась меняться к лучшему.

Прибывающие на церемонию гости выходили из своих люксовых авто перед громадой старинного собора и торопливо пересекали мощённый двор, спеша укрыться под величественными сводами.

Альберт был как всегда пунктуален, явившись со своим свидетелем ровно в назначенное деканом время и успев придирчиво рассмотреть все произведённые приготовления в церкви к началу венчания. «По нему можно сверять часы», — с гордостью констатировал новоиспеченный отец жениха Эдд Кобург, держа под руку взволнованную жену и вполголоса переговариваясь с Леопольдом, прилетевшим на венчание племянника из Брюсселя.

Украшенная цветами алтарная часть и центральный проход настраивали участников предстоящей церемонии на торжественный и немного сентиментальный лад. Это было расточительно, по мнению немецкого бизнесмена, но что не сделаешь для своего единственного сына и наследника. Однако, за его будущее он мог быть спокоен. Мальчик не терял голову даже накануне такого счастливого события. Помимо традиционного кольца, жених и личный адвокат семьи Кобургов привезли с собой согласованный вариант брачного контракта, который планировалось подписать сторонами сразу после церемонии венчания и росписей молодоженов в церковной книге.

Один Бог знает сколько терпения и выдержки потребовалось Джорджу Кенту, чтобы прийти к приемлемому соглашению с семейством Кобург. Но слишком желанным был этот союз для обеих сторон, да и по вине Алекс он чуть было не сорвался. Эд непрозрачно намекнул старому другу по Оксфорду и компаньону по совместному бизнесу, что Альберту хорошо известна причина разрыва помолвки. Да и сам старый немецкий лис навел кое какие справки о знаменитом профессоре Лэме, чье скандальное прошлое до сих пор висит над репутацией Кембриджа чернильным облаком. «И несмотря на все то, что натворила Александра, мой романтичный мальчик продолжает испытывать к ней чувства и не оставляет надежды на счастливый брак» — с нажимом подчеркивал Кобург-старший, потягивая элитный коньяк в кабинете Джорджа Кента.