На инстинктах (СИ) - Мистеру Майарана. Страница 14

Я не знала, что сказать. Казалось, что любые слова сейчас будут выглядеть жалко и неправдоподобно.

— Разборки с Саней так и не состоялось. Чтобы набить ему морду я пришел в контору. Трезвый, но злой от того ада, что полыхал в груди. Их предательство было жестоким. Мой командир тогда развернул меня на сто восемьдесят, позвонив моему товарищу. Сора примчал сразу. Затащил в какой-то бар и заставил напиться до беспамятства. И это помогло унять гнев, но не затянуть дыру в груди. А недели через три произошло самое страшное событие. Мы выехали на захват группировки. Спецы отрабатывали адрес, как наркодиллеров, но выяснилось, что эти люди готовят теракт. Огромное здание, многочисленная группировка и большое количество оружия со стороны врага и взрывчатка. Участие принимали несколько групп, в том числе группа Сани… Всё могло обойтись, если бы в какой-то миг в одной из комнат мы не увидели обдолбанную Лизу, лежащую на кровати с задранной юбкой, — Стас напрягся. — Я не знаю, как сказать о том, что испытал в тот момент. Это было отвращение, жалость, стыд… но только не то тёплое и светлое, что чувствовал раньше. Я не мог сдвинуться с места. Саня бросился к ней, а я не мог… он и получил пулю в шею… — он вновь замолчал. На этот раз надолго, и я не смела обрывать эту тишину. — Здание зачистили, а я всё сидел с зажигалкой, протянутой им, и думал о том, что был полным идиотом. Мне хватило бы одного разговора, кукла. Одного угрюмого «прости» сказанное им вслух. На допросе Лиза рассказала, что употреблять эту дрянь начала давно. Подрабатывала подгонщицей беря дозу в качестве оплаты своих услуг…

И тут я вспоминаю его реакцию. Там, в квартире, когда меня называют подгонщицей. И в допросной, когда обвинил в употреблении, сказав, что по-другому не бывает.

— Я должен был быть внимательнее к ней. Тогда бы увидел, что что-то не так.

— Ты не виват, — шепчу я, слушая, как неровно стучит его сердце. — То стечение обстоятельств. Её собственный выбор.

— Нет, кукла. Если бы я так не напирал, она бы не отталкивала, отдаляясь. Я бы знал куда больше о том, чем она занимается. Только всякий раз, когда я проявлял упорство она всё сильнее закрывалась от меня. Это мучило и вынуждало отступать. Давать ей свободу.

— Говоря о своём недуге, ты что имеешь в виду?

Стас снова сжал в объятиях.

— Я жадный, кукла. Одержимый. Психологи называют это психическим расстройством. Параноидальной шизофренией или паранойей ревности слабой формы. То, что я не был первым у Лизы что-то сдвинуло во мне. Чувства будто развернулись на сто восемьдесят, обращая любовь в гнев. Её предательство, её ложь. Всё это сказалось негативно. Не подумай, это никак не коснётся тебя, да я ожидал другого, но…

— Стас…

— Нет, Ань. Ты не должна объяснять мне или оправдываться. Я всё понимаю. Просто я подумал…

— Стас, — снова зову я.

— Это был самообман. Я навыдумывал себе чёрт знает что. Моё отношение к тебе никак не изменилось. Я… — он выдохнул. — Я с первого взгляда в твои глаза влип, кукла. Я не имел никакого права рассчитывать даже на близость после того, как обидел. Приравнял к ней. Прости меня за это.

Я только невесело усмехнулась в ответ. По-моему, сейчас не имеет смысла рассказывать. Это будет выглядеть жалкой попыткой оправдания, а я не хочу выглядеть в его глазах жалкой… или обманщицей. В конце концов, я ведь и правда ничего ему не обещала.

***

Было странно уходить утром на работу, оставляя в своей постели девушку, от которой сносило крышу. Я не мог оторваться от неё, и долгих двадцать минут просто просидел рядом, вглядываясь в мягкие черты лица. А кукла спала, измотанная ночной страстью.

Думал ли я сейчас о чём-то другом? Нет. Она перед глазами, и она же в мыслях. Чёрт, я реально помешанный. Да психиатрам не удалось диагностировать моё расстройство, но, чёрт возьми, как ещё объяснить эту неземную тягу к женщине, когда от тоски рвёт нутро, а от её близости башню. И вся эта одержимость за какой-то короткий срок. За какой-то грёбаный миг.

Единственное, в груди саднило. Неконтролируемое, неуправляемое чувство разочарования в том, что я не был первым, кому она стала принадлежать, а это значило, что где-то по этому городу ходит урод, который к ней прикасался…

Вздохнул, стиснув зубы почти до боли. Склонился и невесомо поцеловал свою спящую красавицу в висок, а через несколько минут неслышно закрыл за собой дверь.

***

— Свет, ты знаешь, что такое паранойя ревности? — собеседница закашлялась в трубку и что-то промычала. — Чего?

— Этот твой Стас параноик что ли? Беги, Нюта! Нахрен таких ухажёров. Вон недавно случай был, когда мужик с таким симптом своей жене руки за измену отрезал. Это психи, Нют! Никогда не знаешь, когда выстрелит и в кого, но жена, как правило, страдает больше всех.

Я умолкла, чувствуя, как колотится сердце в груди. Разум рисовал красноречивые сцены из воспоминаний, а сердце отказывалось верить, что Стас такой.

— Не может этого быть. Он же служит, Свет. Его бы наверняка списали, будь он психом.

Подруга замолкла, застучала по клавишам и снова затихла на некоторое время.

— Хм… А кто ему диагноз ставил?

Я потёрла край кружки с ароматным чаем.

— Откуда мне знать? Он сам сказал, что у него паранойя ревности слабой формы. Одержимость.

Света хмыкнула вновь трубку.

— Я, конечно, не мозгоправ, но могу сказать точно: параноики не будут служить там, где служит твой Стас. Таким повсюду заговоры мерещатся, а этих бойцов чуть ли не каждый день тестируют. Сама понимаешь уровень опасности их работы, — Света снова заклацала по клавишам. — Но ты имей ввиду, Нют. Если он реально такой, как о себе говорит, то лучше бежать. Ревность в обычной-то форме ни к чему хорошему отношения не приводит, а на уровне паранойи или шизофрении и вовсе может в могилу свести.

Светка говорила и говорила, а я вспомнила слова Стаса. Ведь, когда он узнал, что Лиза ему изменяла, он только скандал закатил, а разбираться пошёл к Сане. Так ли страшен его недуг? Это, конечно, глупое рассуждение и я не могу знать насколько правдивы его слова, но мне не верилось, что он способен поднять руку на любимую женщину. Пусть даже за такой серьёзный проступок.

Неделю спустя

Этот жуткий рабочий день наконец-то подошёл к концу. Как же надоело слушать вечное нытьё начальства и улыбаться, согласно кивая в поддержку очередного бредового указания сверху. Будто мало им, что мы как мухи летаем вокруг клиентов, они ещё просят ввести ненавязчивый опрос в алгоритм общения.

— Нют, тебя там какой-то парень спрашивает. И это… Ты последняя. Сама ключи на стойке. Сама закрой, а то меня муж уже ждёт.

Я удивлённо посмотрела на коллегу и кивнула. Стас точно ещё не освободился, он заканчивает и встречает мою машину у подъезда, но никак не у магазина. Попросту не успевает.

Переобулась, одела пуховик и пошла на выход, попутно набирая его номер.

Почти сразу в трубку раздалось тёплое:

— Привет, кукла.

— Привет. Ты уже едешь? — вывернула из коридора и замерла напротив стеклянной двери. Улыбка тут же спала с лица.

— Только выезжаю с парковки. Ты вышла?

А я не знала, что ответить, потому что выйти прямо сейчас просто не могла. На меня в упор смотрели холодные серые глаза, чей обладатель вернулся из другого города. И я бы очень не хотела, чтобы эти двое встречались.

— Да, я уже выхожу.

— Ань, всё нормально?

— Нормально, Стас. Не переживай, скоро буду. Всё, давай, целую.

Сбросила вызов и сунула телефон в карман. Стеклянная дверь была единственной преградой, разделявшей меня со сводным братом.

За полтора года он совсем не изменился. Только крепче на вид стал и взгляд увереннее, всё с той же холодной насмешкой. Я толкнула прозрачную преграду и вышла на улицу, мгновенно ощутив, как мороз облизывает щёки.