Прийти в себя. Вторая жизнь сержанта Зверева (СИ) - Воронцов Александр Петрович. Страница 38

— А как же первенство района? А как город? — Ивко, казалось, вот-вот заплачет.

— Ты хочешь стать инвалидом?

— Нет, но…

— Юра, если сейчас отдохнешь, на город я тебя поставлю. Тебе надо восстановиться. К тому же в твоем весе у тебя сейчас нет серьезных соперников. А вот у него — есть! — тренер посмотрел на Макса.

— Вы меня выставите на соревнования? — Зверь, честно говоря, даже не ожидал.

— Я пока не решил. Решим завтра. Завтра сможешь прийти в это же время?

— Да, смогу, конечно!

— Вот и хорошо. Никита, ты тоже приходи, будешь вот с этим юным дарованием стоять, проведешь три раунда. Ты же сам просился на отборочные. Вот я и посмотрю, что ты умеешь. В твоем весе у нас все равно нет никого, так что обкатаешься, даже если проиграешь — ничего страшного…

— Я проиграю?! Кому — этому… — Никита был очень зол, даже покраснел.

— Нет, я имею в виду, на соревнованиях. Что же касается тебя… как тебя зовут? — Виталий Андреевич спросил Зверя.

— Максим Зверев, — ответил Макс.

— … вот, Максим, то завтра и на тебя посмотрим. Лады?

Возражения не было.

Когда выходили из раздевалки, к Максу подошел Юрка и пошел рядом с ним к остановке трамвая.

— Спасибо тебе в шляпу, теперь на районные я не попадаю, — судя по всему, Ивко просто хотел завязать разговор.

— Слушай, но ведь это не я напросился, ты такой простой, как три рубля! Я что ли за школой тебя собирался отметелить? Сам ведь подписался под этих двух идиотов, Тришку и Дикого, — Макс не любил ссориться, махать кулаками после драки, но здесь была именно ситуация «махания» и наглость этого «чемпиона» надо было погасить сразу.

— Ты не заводись, я не думал, что все так будет, я тебя не собирался лупить по серьезке, так, думал, пару плюх залеплю и все, типа, гонор собью. Кто ж знал, что ты такой резкий? — Ивко примиряюще похлопал Макса по плечу. — Я ж не думал, что… Тренер сказал, ты в Москве занимался?

— И в Москве тоже, я там всего чуть больше двух лет прожил, у деда. Но я больше самостоятельно, и не только боксом.

— Я понял, когда ты меня по ноге двинул.

— Ну, так не хотел подставляться, ты мог меня конкретно достать, вон на сколько выше и руки какие… — Зверь решил, раз уж нет обострения конфликта, то приятельские отношения лучше, нежели вражда.

— Ну, хоккей, забыли, с этими двумя придурками я еще побазарю, я им просто должен был… ну, не им, в общем, долги надо было отдавать, вот я и вписался. Я к ихней шобле отношения не имею, так что ваши разборки мне по боку, тем более, что ты всех их разложил. Красиво, кстати. Научишь?

— А тебе зачем? Ты же боксер? — Макс искренне удивился.

— Сам же показал — на улице правил нет. Там не ринг и рефери не скажет «брэк», и судьи не засчитают очки. И когда все на одного — там одних рук мало, — Ивко внимательно посмотрел на Максима.

— Я тебе по секрету скажу — если на улице на тебя нападают, скажем, пятеро, и эти пятеро умеют драться, то и ног будет мало, и рук. Тем более, если махать ногами — быстрее устаешь. Обычно бой длится от 10 до 30 секунд, потом одного сбивают на землю и там уже могут просто забить. Если ты не успеешь кого-то убить сразу… — Макс так же внимательно посмотрел на своего собеседника.

Юрка подумал, что этот щуплый четвероклассник шутит, но увидев его серьезный взгляд и холодные, какие-то неподвижно-змеиные глаза, понял, что шутить этот мальчик не собирается. Ему как-то стало не по себе…

Домой Макс шел один. Он не любил ходить в толпе, поэтому любил прогуляться в гордом одиночестве. Был теплый сентябрьский вечер, еще не смеркалось, воздух был чист и свеж, а ветер все еще по-летнему легко взъерошивал волосы, не напоминая о том, что на улице уже, вообще-то, осень и очень скоро прогулки перестанут приносить удовольствие.

Но пока было юное тело, переизбыток сил, а главное — возможность еще раз прожить свою жизнь так, чтобы не было потом мучительно больно не только за себя, но, наверное, и за свою страну. Правда, пока непонятно было, как Макс сможет это сделать.

Да и вообще — а надо ли это делать?

Этот вопрос пока оставался открытым.

Глава шестнадцатая

Искусство приземлять

Четвертое утро в школе не отличалось от предыдущих трех. Правда, было одно отличие — за спиной у Макса уже начали шептаться. Судя по всему, «разборки» за школой с Диким и его шоблой не прошли мимо многих школьных ушей.

На этот раз со сменкой у Зверева все было нормально, и он чинно спустился в раздевалку, где переобулся в кеды и спокойно пошел на урок. Первым был русский. Как всегда, проблем не было, впрочем, сегодня его никто к доске не вызывал, а с места он ответил, что такое дополнение и что такое обстоятельство, получил свою «пятерку» и больше его никто не трогал.

Вторым уроком была русская литература и Зиночка почему-то не напомнила про обещанного Гайдара. Макс ожидал подвоха, но все оказалось гораздо проще — прибыли, наконец-то новые учебники. И «Родная речь» для 4-го класса выпуска 1968 года наконец-то была заменена новенькой «Родной литературой», которую выпустили в конце 75-го. А так как там были совсем другие писатели и поэты, то быстренько надо было «пробежать» устное народное творчество — сказки и загадки, немного остановиться на Пушкине — «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» и сразу же приступить к Гансу Христиану Андерсену. Андерсена Макс хорошо помнил, особенно те его сказки — какие-то депрессивные и жуткие — которые не входили в школьную программу. А уж Пушкина он вообще знал назубок, многие стихи читал на память своим бойцам в короткие минуты отдыха…

Но «мертвую царевну» пробежали за пол-урока, потом Зиночка быстренько раскидала по классу вопросы по прочитанному материалу, поставила несколько оценок и прозвенел звонок.

Точно так же, в дежурном режиме, прошла и математика, тем более что минут пятнадцать их математичка и она же — классный руководитель — трепалась о том, что в октябре будет сбор макулатуры и что надо будет постараться. Потом познакомились с новым материалом — умножение на трехзначное число, порешали у доски примеры, поумножали в столбик и прозвенел звонок.

Последним уроком было рисование, которое вел смешной учитель по прозвищу Кисточка. Макс уже и не помнил его имя-отчество, а вот школьное прозвище засело намертво. Впрочем, его детская память быстро вспомнила, как звали учителя — Родион Григорьевич. И хотя на этом уроке никакого особого общения Максима и учителя не предполагалось, он постарался запомнить такое редкое для учителя в школе имя — Родион.

На уроке рисования, точнее, изобразительного искусства, четвероклассники учились рисовать с натуры. Для начала учитель дал им простейшую модель — матрешку, потом поставил кувшин. Но даже с этим заданием справились не все и уже через 15 минут класс дрожал от хохота, когда Кисточка показал всем, что намалевал Игорек Шевченко. Его матрешка была похожа больше на какую-то беременную сову, а кувшин — на ночной горшок, который сверху ударили кувалдой. Сам Максим рисовал довольно неплохо — для диверсанта-разведчика умение рисовать является одним из важнейших умений. Причем, рисовать сержант Зверев умел с детства, и в школе только подтвердил свою квалификацию. А нарисовать матрешку для него было гораздо проще, нежели силуэт танка или орудия. Так что очередную «пятерку» он получил заслуженно.

Уроки пролетели быстро и Макс, особо даже ни с кем из одноклассников не пообщавшись, рванул домой. Сегодня на «Монтажнике» решалась его боксерская судьба. От сегодняшнего боя с Никитой зависела его карьера в мире единоборств, в который он стремился вступить, как в ту же реку, но уже во второй раз. И начинать нужно было именно с бокса. Идти сразу в секцию самбо он не хотел — как борец, он был подготовлен гораздо хуже, нежели как ударник. Кроме того, для борьбы Максиму пока не хватало ни выносливости, ни физической силы — все же его одиннадцатилетнее тело было слишком хилым и даже в какой-то степени дистрофичным. С такой «физухой» ему не то что чемпионом города не стать — даже районные или клубные соревнования не выиграть. А Зверь уже нацелился только на чемпионство города, как минимум. И в боксе он спокойно мог достичь своей цели.