Девочки мадам Клео - Гольдберг Люсьен. Страница 36

Шеф-повар шейха, крупный лысый мужчина с огромными черными усами, владел английским. Однажды, на второй или третий день после их приезда в гостиницу, она шла в кухню за обедом для Заки. Шеф покосился на нее злобными глазками и сказал, что ей следует вернуться в Техас, если она желает себе добра. Что ж, она отлично знала, в чем состоит для нее добро, уж во всяком случае – это не возвращение в Техас.

Размышляя о том положении, в котором она теперь находится, Сью-Би постепенно двигалась вниз к эластичному поясу шелковой пижамы Заки. Закончив массаж поясницы, она широкими плавными движениями вновь поднималась вверх к лопаткам.

Его глаза были закрыты, он жалобно постанывал.

– Мистер Питон тяк одинёк. – Он всегда переходил на детский лепет, когда его охватывало нетерпеливое желание поиграть в эту игру.

– Перевернитесь, – сказала она, слегка, играючи, ударяя его по крестцу.

– А? – сказал Заки, приподнимая голову.

В его широко раскрытых глазах светилась надежда.

– Я сказала – перевернитесь. Я хочу задать вам один деликатный вопрос.

– Хорошо, – возбужденно сказал он.

– А после того как мы поговорим, я подумаю, стоит ли мне посетить мистера Питона.

– Правда?

– Видно будет, – строго сказала она.

С того раза каждую пятницу вечером, покуда Сью-Би пребывала при шейхе Заки в качестве няньки и спутника, секретарь Заки, мистер Хаким, вручал Сью-Би три стодолларовые купюры. Он вынимал их из портфеля, который всегда носил с собой и который Заки называл «кассой для мелких расходов».

На свое первое «жалованье» Сью-Би купила себе четыре новеньких хрустящих медицинских халата. Она дополнила экипировку парой белых модельных кожаных туфель на высоком – десятисантиметровом – каблуке, купленных на распродаже в универмаге «Александерс».

Заки пошел на поправку и теперь часто разъезжал по стране, проводил встречи в разных городах и за границей. Но он всегда возвращался в люкс «Уолдорфа», к Сью-Би. Он имел обыкновение говорить, что неважно себя чувствует и нуждается в массаже, в соляной ванне Эпсома, словно придумывал извинение, как бы улечься на несколько дней в постель и целиком отдать себя под ее безраздельную опеку.

Дважды, когда она говорила ему о своем скучном, безрадостном существовании, о необходимости как-то устроить свою жизнь, он закатывал ей такие сцены, что приходилось вызывать врача. Загнанная в угол, не находя выхода, она примирилась с тем, что все останется как есть на неопределенный срок.

К открытию весенней сессии ООН 1985 года шейх Омар Заки уже работал в представительстве Саудовской Аравии при ООН. Он объявил персоналу, что отныне будет использовать свои гостиничные апартаменты не только как жилище, но и как офис.

В апартаментах забила жизнь – постоянно проводились то переговоры, то приемы, то вечеринки, заканчивавшиеся далеко за полночь.

Ночью все было иначе.

Почти каждый вечер Сью-Би наблюдала с кухни, как гостиная наполняется мужчинами в темных костюмах и длинных до пят балахонах. Они флиртовали и беседовали с женщинами такой поразительной красоты, каких Сью-Би себе и представить не могла.

Однажды поздним вечером Сью-Би лежала в постели у себя в комнате за кухней, смотрела передачу с Джонни Карсоном и мысленно подсчитывала, сколько денег у нее накопилось в коробке из-под туфель, которая хранилась под кроватью. Она старалась уснуть, но музыка, доносившаяся из огромной новой стереосистемы в гостиной, воистину оглушала.

Ей страшно хотелось пить. Им было так весело, что вряд ли кто-нибудь заметит, как она осторожно спустится на кухню и быстро возьмет бутылку-другую пепси.

Проходя босиком в дальний конец коридора, она украдкой заглянула в гостиную. Все мужчины сидели на длинном диване, пили «Джонни Уокер» из горла и в полном молчании смотрели порнофильм по видео с отключенным звуком. Девушки, подобно салонным собачкам, были разбросаны по гостиной, развалившись, кто на кушетках, кто на креслах, кто на стульях, смежив веки и попыхивая сигаретами. Выглядели они потрясающе, но им было скучно.

Схватив пепси из холодильника, Сью-Би поспешила обратно в свою комнату и повесила над дверью свернутое банное полотенце, чтобы приглушить звук; выключив телевизор, заткнула уши ватой и залезла в постель. Прикрыв голову подушкой и натянув сверху одеяло, она смогла заснуть.

Когда Сью-Би проснулась, было почти двенадцать. Она быстро приняла душ и облачилась в медицинский халат. Заки обычно просыпался к полудню и ждал завтрак.

Ожидая, пока вскипит вода, она положила в ряд таблетки: розовую – от давления, крохотную белую – от подагры и слабительное. Когда все было готово, она проверила поднос. Сью-Би знала, что шейх пожелает выкурить сигару. Врач запретил ему курить, но она считала, что от одной он не умрет, а удовольствие наверняка получит. Да и как одна сигара может повредить мужчине, который всю ночь напролет пьет «Джонни Уокер» и хихикает с барышнями?

Коробка в кладовой дворецкого оказалась пустой. Придется взять сигару в гостиной из большой жестяной коробки.

Едва открыв дверь, ведущую из кухни в коридор, она почувствовала такую вонь, что ее чуть не стошнило. В прокуренной комнате стоял запах похмельного утра: пролитого виски, духов и человеческого пота.

– Боже ты мой, – бормотала она с отвращением. – Неужели трудно догадаться окно открыть?

Сью-Би пересекла столовую и через арочный проем прошла в просторную гостиную.

В центре громадного, в виде бумеранга, журнального стола стояла высокая стеклянная штуковина, которой мужчины неизменно пользовались на своих вечеринках. Это была огромная курительная трубка со специальным водяным фильтром. Всякий раз, накурившись, они становились после этого какими-то глупенькими, чем, вероятно, и объяснялось все то хихиканье накануне ночью.

Стеклянный журнальный столик был заставлен грязными бокалами, переполненными пепельницами. На бронзовой статуэтке лошади висели женские трусики и черные подвязки. Из-под дивана торчала туфля-лодочка. На дальнем от Сью-Би конце дивана лежало несколько разбросанных подушек, прикрытых черной шубой.

Кто-то что-то разбил. В мягком белом ковре поблескивало искорками битое стекло. На полу перед громадной стереосистемой валялись магнитофонные кассеты.

Застав эту сцену, Сью-Би медленно покачала головой.

– Варвары! – воскликнула она. – Ничего, вот придут горничные, они вам покажут!

Произнося эти слова, Сью-Би услышала стон с дивана. Шуба зашевелилась, Сью-Би поняла, что под ней вовсе не подушки, там кто-то спит.

– Эй! – окликнула Сью-Би живую шубу, чтобы выяснить, не пошевелится ли она вновь.

«Вот гады, – подумала она. – Одно дело оставить после себя весь этот бардак, другое – еще и тела».

– Извините.

Связываться она, конечно, не станет. Все, что ей нужно, – это взять сигару для Заки и уйти.

Из коробки, стоящей на книжном шкафу, она выбрала тонкую сигару, какие он любил курить за утренним чаем, и опустила ее в карман халата. Направляясь к двери, Сью-Би заметила, что шуба опять зашевелилась.

– Извините, – повторила она, обращаясь к шубе. – Не хотела будить вас.

– Да ладно, – пробурчал хрипловатый голос.

Из-под меха показалась копна темных спутанных волос. Резким движением головы девушка откинула волосы назад, и Сью-Би увидела помятое лицо, разводы туши под глазами, усталыми, потухшими с похмелья.

Девушка уставилась на Сью-Би и подтянула мех к подбородку.

– Где это я, черт побери?

– Вы не знаете?

Девушка пыталась сбросить шубу с плеч и сесть. Она глядела снизу на Сью-Би, сосредоточив внимание на ее халате.

– Ну и дела, – резко произнесла она. – Я в больнице.

Сью-Би хихикнула. Она сдвинула батарею грязных бокалов в сторону и присела на край журнального столика.

– Нет. Ты не в больнице. Ты в «Уолдорфе». Это номер шейха Заки. Я его медсестра. Хотя нет, просто друг, медсестрой была раньше. Теперь просто присматриваю за ним.

– О-о-о, – прохрипела девушка и откинулась на спинку дивана, после чего уставилась в потолок. – Неужели я с кем-то из них спала?