Тварь у порога (Сборник рассказов ужасов) - Лавкрафт Говард Филлипс. Страница 92

— Я пропал, — пробормотал он, после чего послышалась одна или две полностью бессмысленные фразы. — А они все такие… — И снова масса неразборчивых слов. — Быстро отошел, совсем сразу. — Очередная вереница непонятных или невнятно произнесенных слов. — … И не знал, что оно направлено на Наума. — Очередное бормотание.

Поначалу я подумал, что старика мучила его собственная совесть, хотя, как мне представлялось, и одного прозябания в столь ветхом доме было вполне достаточно, чтобы из головы никогда не выходили невеселые мысли. Интересно, почему он не последовал за остальными обитателями этой каменистой долины и не перебрался в какое-нибудь другое место? Что заставляло его держаться за эту дыру? Он ведь сам сказал, что одинок, причем не только в этом доме, но и вообще на целом свете, ибо в противном случае не завещал бы все свое состояние дочери Наума Вентсуорта.

Шлепанцы старика шаркали по полу, пальцы шелестели газетными страницами.

За окном послышались голоса козодоев, что определенно указывало на близкое окончание дождя, а через несколько минут голоса нескольких птиц слилось в единое почти оглушающее пение.

— Вот и козодои разгулялись, — донеслось до меня бормотание старика. — Похоже, пришли по чью-то душу. Клем Уотелей, наверное, помирает.

По мере того как дождь все более стихал, птичье пение, напротив, усиливалось, однако теперь оно мне уже не мешало, потому как сон окончательно сморил меня и я сомкнул веки.

Теперь я подхожу к той части моего рассказа, которая заставляет меня усомниться в нормальном функционировании собственных органов чувств, ибо все то, что случилось вскоре, как мне представляется, попросту не могло случиться. Сейчас, по прошествии стольких лет, я задаю себе вопрос — а не могло ли быть так, что все это мне лишь приснилось, и все же прекрасно понимаю, что это был отнюдь не сон. Подтверждением тому, что все это я наблюдал никак не во сне, являются несколько газетных вырезок, в которых говорится об Эмосе Старке, о его завещании Джини Вентсуорт и, что кажется самым невероятным, о зловещем надругательства над полузаброшенной могилой, расположенной на склоне холма в той проклятой долине.

Проспал я, похоже, совсем недолго; дождь к тому времени почти прекратился, однако поющие козодои словно окружили дом сплошной стеной своего несмолкаемого хорового пения. Несколько птиц уселись непосредственно под окном комнаты, в которой я лежал, тогда как остальные ночные создания, как мне показалось, сплошь облепили крышу шаткой веранды. Я не сомневался, что именно их оглушающий гомон и вывел меня из того состояния сонного оцепенения, в которое я, сам того не ожидая, впал. Несколько минут я лежал неподвижно, стараясь собраться с мыслями, после чего встал с кушетки, поскольку решил, что теперь, когда дождь окончательно прекратился, дальнейший путь уже не будет столь же опасным как прежде, и машина едва ли забуксует.

Однако, как только я свесил ноги с кушетки, со стороны входной двери послышался громкий стук.

Я застыл в полной неподвижности; из соседней комнаты также не доносилось ни звука.

Стук повторился, причем уже с большей настойчивостью.

— Кто там? — спросил Старк.

Ответа не было.

Я заметил слабое движение света под дверью и тут же услышал торжествующий голос старика.

— Полночь миновала!

Он явно смотрел на часы. Я также опустил взгляд на свой хронометр и вспомнил, что его стрелки спешили на десять минут.

Он пошел открывать дверь.

Мне было видно, как прежде чем открыть дверь, он поставил лампу. Не знаю, намеревался ли он затем взять ее снова в руки, как сделал тогда, когда разглядывал мое мокрое лицо, но до меня тут же донесся звук открываемой двери. До сих пор я не знаю, сам ли он ее открыл, или это сделал неведомый мне гость.

И в тот же момент раздался пронзительный, ужасный крик Эмоса Старка, в котором смешались воедино ярость и ужас.

— Нет! Нет! Убирайся. Нет у меня ничего, нет у меня ничего, говорю тебе. Убирайся!

Он отступил на шаг, споткнулся обо что-то и упал, и почти сразу же вслед за этим послышался зловещий, сдавленный крик, звук натужного дыхания, какой-то булькающий, спазматический хрип…

Я вскочил на ноги и бросился к двери в гостиную, распахнул ее, и в то же мгновение замер на месте как вкопанный — неспособный ни двигаться, ни кричать, буквально ошеломленный представшим передо мной зрелищем. Эмор Старк лежал на спине, распростершись на полу, а на груди его, словно на спине лошади, восседал скелет, вцепившийся своими костистыми руками в его горло. В задней части черепа скелета виднелось широкое отверстие от раздробившего его ружейного заряда. Больше я уже ничего не видел, поскольку в это самое мгновение надо мной распахнулось черное покрывало спасительного обморока.

Когда несколько мгновений спустя я наконец пришел в себя, в комнате вновь все было спокойно. Дом был наполнен свежим запахом дождя, проникавшим внутрь через распахнутую входную дверь. Снаружи по-прежнему кричали козодои, а по стволам и ветвям деревьев струились похожие на чахлые вьющиеся побеги растений потоки болезненно-бледного лунного света. На столе по-прежнему стояла зажженная лампа, однако моего хозяина в кресле не было.

Он находился там же, где я видел его в последний раз — лежащим навзничь на полу. Первым моим желанием было как можно скорее покинуть это ужасное место, однако здравый смысл подсказал мне задержаться на секунду у его тела и проверить, нельзя ли ему чем-то помочь. Именно эта роковая пауза вновь повергла меня в состояние дикого ужаса, заставившего опрометью броситься вон из дома, как если бы за мной по пятам неслись все демоны преисподней. Ибо как только я склонился над телом Эмоса Старка и быстро убедился в том, что он действительно мертв, то сразу же различил впившиеся в его синюшно-розоватую кожу белесые кости человеческих пальцев, которые, при моем приближении, тотчас же ловко высвободились из мертвой плоти и, как были, одна за другой, проворно устремились через прихожую к двери дома, чтобы скрыться в непроглядной темени ночи и вскоре соединиться с тем жутким посетителем, который восстал из своей могилы ради назначенной встречи с Эмосом Старком!

Х. Ф. Лавкрафт, А. У. Дерлет

СЛУХОВОЕ ОКНО

В дом моего кузена Уилбера Эйкели я приехал менее через месяц после его преждевременной кончины. Жизнь в уединении, среди холмов Эйлсбери Пайка, меня нисколько не привлекала, но тем не менее я проникся твердой уверенностью, что жилище любимого кузена должно перейти ко мне по наследству.

Как и все поместье Уартона, дом в течение нескольких лет стоял заброшенным с тех пор, как внук построившего его фермера переселился на морское побережье около Кингстона. Кузен купил дом у поверенного в делах наследника Уартона, чтобы навсегда поселиться в этом уединенном, печальном и опустошенном месте.

Когда-то Уилбер был студентом факультета археологии и антропологии. Сразу после окончания Мискатонского университета он пустился в многолетние странствия — провел три года в Монголии, Тибете и провинции Цин-Цин, потом приблизительно столько же времени путешествовал по Южной и Центральной Америке и юго-западной части Соединенных Штатов. Вернувшись, Уилбер получил предложение стать преподавателем Мискатонского университета. Однако по неизвестным причинам кузен отклонил это лестное предложение. Тогда же он купил старую ферму Уартона. Здесь, конечно, не было даже намека на расчет, поскольку Эйкели все делал под влиянием минутного желания. Переехав на новое место, кузен немедленно приступил к переделке дома, для чего снес почти все прежние постройки, а центральной части придал такой странный облик, какого она не видела за двадцать десятилетий своего существования. Признаюсь, смысл всех этих переделок до конца не был для меня ясен.