Захвачненные (ЛП) - Уайлдер Джасинда. Страница 5
Я прислоняюсь к столбу, мои колени слабеют:
— Что с ним произошло? Что случилось с Томом?
Взгляд сержанта Брэдфорда немного смягчается, он поднимается по ступенькам, постукивая пальцами по полям своей фуражки.
— Я думаю, нам лучше поговорить в доме, миссис Барретт.
Я втягиваю воздух, выдыхаю. Отступаю от столба, поворачиваясь к двери, но мои дрожащие колени подгибаются, и я спотыкаюсь. Твердая, но нежная рука сержанта поддерживает мой локоть, не давая мне упасть. Он ничего не говорит, не спрашивает в порядке ли я – он здесь, поэтому я не в порядке. Я цепенею, ладонь прижата к животу, как бы удерживая меня в вертикальном положении. Я провожаю их в гостиную, которая граничит с прихожей.
— Хотите чаю со льдом? — спрашиваю я.
— Да, было бы не плохо, — отвечает Брэдфорд. — Снаружи очень жарко.
Я наливаю три стакана чая и ставлю их на серебряный поднос. Ощущение, будто я следую какой-то традиции.
Позвякивают кубики льда, подстаканники расставлены. Фуражки отложены в сторону. Я разглаживаю на бедрах платье. Жду.
— Как я уже сказал, меня зовут Адам Брэдфорд, я сержант-майор, а это – штаб-сержант Трэвис Оливер. Мы из Кэмп-Лэджен, — он откашливается. — Вы жена младшего капрала Томаса Барретта?
Я киваю:
— Да.
Он проверяет номер страховки Тома, а затем останавливается, чтобы выдохнуть:
— Я сразу перейду к делу, миссис Барретт. Ваш муж официально объявлен DUSTWUN, «в результате несчастного случая подневольно покинувший пост и исчезнувший», как говорят военные…
— Пропавший без вести, — прервала его я.
Брэдфорд кивнул:
— Ваш муж был в составе конвоя, который получил приказ проверить сообщения об активности талибов в восточной области Афганистана. В горах конвой попал в засаду, — он делает паузу, моргает и опускает свой взгляд. Рассказывать об этом тяжело даже ему. — Когда конвой не доложил о результатах и не ответил по рации, мы послали на поиски небольшую группу. В том конвое было шестнадцать человек, миссис Барретт. Четырнадцать тел были найдены.
Я начинаю безудержно рыдать:
— Остановитесь... пожалуйста, остановитесь.
— Мне так жаль, мэм. Я ненавижу приносить такие вести. Это… одна из худших потерь среди американских военнослужащих за долгое время. В том конвое были мои друзья. Близкие друзья, — Брэдфорд снова делает паузу, собираясь с силами. — У нас всё ещё есть шанс найти вашего мужа и капрала Уэста живыми. За ними отправлены поисковые отряды, и, учитывая количество потерянных жизней, те, кто участвует в поисках Уэста и Барретта, будут действовать жёстко и бескомпромиссно.
— Капрал Уэст? — спрашиваю я слабым голосом. — Вы имеете в виду Дерека?
— Да, Дерека, — кивает сержант.
Я пытаюсь улыбнуться:
— Эти двое всегда вместе попадали в неприятности.
Брэдфорд тоже пытается натянуть на лицо улыбку. Но мы двое плохие актеры.
— Да, они – смутьяны, это точно. Они... судя по отчетам, которые я читал, Дерек и Том – они... оправдали себя.
Я вздыхаю:
— Если вы знаете Тома и Дерека, то не будете удивлены.
Брэдфорд кивает:
— Проклятая правда, — он склоняет голову, глубоко вздыхая, а затем поднимает глаза, встречаясь с моим пристальным взглядом. — Мы найдем их, мэм. Так или иначе, мы найдем их и вернём домой.
— Мертвыми… Вы имеете в виду, мёртвыми или живыми? — мой голос ломается.
Сержанту не нужно подтверждать мои слова.
— И мы найдем тех ублюдков, которые заманили их в ловушку. Я обещаю вам, миссис Барретт.
— Я знаю, сержант Брэдфорд. Я знаю. Но месть не оживит моего мужа и не вернет его домой.
Тут подаёт голос мужчина помоложе. Кажется, его фамилия Оливер.
— Я знаю, что не должен говорить вам, мэм, но, если раскапывая произошедшее, с вами свяжутся СМИ, очень важно, чтобы вы никак не комментировали данную ситуацию.
Брэдфорд посылает штаб-сержанту уничтожающий взгляд, а затем вновь поворачивается ко мне.
— Мы будем на связи, миссис Барретт. Как только мы что-то узнаем, то, не зависимо от времени суток, свяжемся с вами.
— Спасибо, сержант Брэдфорд, — я могу лишь скривить губы в подобии улыбки. Поворачиваюсь в сторону другого мужчины. — И вам тоже, сержант Оливер. Я представляю, как трудно вам было приехать сюда.
Брэдфорд качает головой:
— Такие визиты всегда трудны. Я знал Тома и Дерека лично, и я был… я рос вместе с их лейтенантом, Джонатаном Льюисом. Мы вместе состояли в Корпусе 9-11, и вместе участвовали в операции «Буря в пустыне». Он был для меня как брат, — Брэдфорд несколько раз моргает, зажмуривается, потом открывает глаза. В его взгляде океан эмоций. — Его жена живет в Далласе. После вас я направляюсь туда. Этот визит… это будет тяжело.
— Я сожалею о вашей потере, сержант.
— Спасибо, — он встает, поправляет край своего кителя и осторожно надевает фуражку. Я вижу, что его глаза наполнены влагой. К тому времени, как я встаю со стула, он уже застегнулся и твердо смотрит мне в глаза.
— Мы найдем их, Рейган. Я обещаю, — он вручает мне визитную карточку со своим именем и номером телефона. — Я всегда буду на связи, пожалуйста, звоните мне, если вам что-нибудь понадобится.
Я могу лишь кивнуть, и держусь за спинку стула, пока мужчины покидают дом. На второй ступеньке Бредфорд задерживается и оглядывается на меня:
— Я не знаю, поможет ли моя просьба, миссис Барретт, но... помолитесь за ребят.
— Конечно.
— Я тоже буду молиться за них, — Брэдфорд старомодным жестом касается своей фуражки. — До свидания, миссис Барретт.
Я делаю прощальный жест рукой, горло перехватило. Прислоняюсь к спинке дивана и наблюдаю, как они уезжают. Когда, наконец, на дороге остается лишь пыль, я позволяю себе упасть на пол.
И начинаю рыдать. Захлёбываясь, задыхаясь.
Кладу руки на живот, который только-только начал расти.
И я кричу.
Из-за себя.
Из-за моего ребенка.
Из-за моего мужа.
Глава 3
Дерек
Афганистан, 2007 год.
Трудно глотать. Вчера они дали нам воды и единственный кусок заплесневелого лаваша. За день до этого – рис и немного каши. И никакой медицинской помощи ни для одного из нас.
Я чувствую себя хорошо. В смысле, мое плечо, конечно, ранено, но я был в состоянии слепить из грязи вокруг и своей мочи лепёшку, чтобы остановить кровотечение. Я делаю для Тома всё, что в моих силах, но его раны слишком серьёзные, и много тут не сделаешь.
Бронежилет остановил первые пару пуль, но затем ударной волной его сместило в сторону, оставив живот Тома без защиты, поэтому следующие три выстрела буквально выпотрошили его кишечник.
Никто и никогда не скажет вам, сколько времени понадобится, чтобы умереть от ранения в живот. Это могут быть дни, даже недели. Но Том держится. Упрямый придурок! Я отдаю ему большую часть еды, чтобы он поправился. Дома его ждет жена. А у меня никого нет, кроме родителей и младшей сестры Ханны там, в Айове. Они будут скучать по мне. Но это не то же самое, что оставить дома жену. Оставить вдову.
Том то приходит в сознание, то теряет его. Если честно, когда он без сознания – это благословение. Тогда он тих. Очнувшись же, Том стонет, пытаясь не кричать, так как желудочный сок жжёт открытую рану. Том продолжает сжимать письмо Рейган. Нераспечатанное, непрочитанное. Бережёт его, я думаю. Я беспокоюсь, что он ждёт слишком долго, чтобы прочитать его...
Дверь хижины открывается, яркий солнечный свет обрисовывает в дверном проеме силуэт в форме. Я тут же напрягаюсь и жду его действий. Мужчина ничего не говорит, просто наклоняется, хватает меня за грудки и рывком тянет на себя, ставя на ноги. Я, не сопротивляясь, изо всех сил пытаюсь сохранить равновесие. Он тащит меня из хижины, тыча стволом АК в позвоночник, и пролаивает команду, которую я понимаю как «гуляй» или «иди». Я двигаюсь вперед, моргая от яркого света. Стараюсь оглядеть окрестности. Вокруг нас низенькие хижины, вдали горы и скалы, несколько больших зданий с выбитыми стёклами и пустыми дверными проёмами. Есть почти целиком разрушенные. Как я понял, часть из них была уничтожена ракетами или ударами с воздуха. Я совсем не вижу людей на улицах, может, испугавшись, они покинули свои дома, или мы находимся на изолированной от посторонних базе Талибана, а, может быть, и то, и другое.