Маяки - Коллектив авторов. Страница 1
Маяки
Навстречу читателю
Появлению этой книги предшествовало одно событие. В 2017 году на фестивале фантастики «Созвездие Аю-Даг» прошел диспут по теме «Антиутопия как единственный образ будущего в эпоху капитализма. Есть ли альтернатива?». Спорили Вадим Панов и Ярослав Веров. Постепенно диспут перешел в дискуссию с участием гостей и вольнослушателей фестиваля. Народу в зале было много. Опоздавшие слушали стоя. В итоге – картина будущего нарисовалась довольно печальной. По-другому и быть не могло. Будущее не сваливается с неба, оно вытекает из настоящего. К сожалению, настоящее не давало повода для оптимизма. Тут и основные тенденции общественного развития, и поведение управленческих элит, и постоянные военные конфликты… Из подобных кирпичиков сложно построить светлое будущее.
В самом конце дискуссии прозвучал вопрос от читательницы (цитирую по памяти): «А что же вы, фантасты, сделали для светлого будущего? Почему вы ничего не делаете, чтобы изменить что-то к лучшему? Вы же пишете! Вас же читают!» Вопрос был обращен ко всему залу.
Женщину успокоили, сказали, что все будет хорошо.
Время диспута подошло к концу. Народ потянулся к выходу.
Для меня прозвучавший вопрос был самым главным на этом диспуте. Оказывается, в нас еще верят, от нас еще чего-то ждут! Подобные вопросы часто задают и в Сети. Ответы, в общем, известны. Мы не раз их слышали и читали: «Писатель никому ничего не должен!», «Воспитывать должна семья и школа!», «Фантаст не должен ни о чем предупреждать!» и далее в том же духе. Ответы удобные, но совершенно не годятся для читателя научной фантастики. Мы же по умолчанию привыкли, что читатель научной фантастики – человек умный и образованный. Мы даже не считаем нужным делать сноски, объясняя научные термины. Ведь наш идеальный читатель прекрасно знает, что такое хромоплазма, 3-брана или адронный коллайдер.
Но идеальный читатель, как человек глубокой внутренней культуры, знает кое-что еще. Например, он знает, что фантастика – вид литературы, а задача литературы как вида искусства – нравственное воспитание общества. Наш идеальный читатель помнит строки Пушкина:
Поэтому наш идеальный читатель не ставит вопрос: должен ли что-то писатель или не должен? Ответ очевиден. Вопрос ставится по-другому: может ли писатель исполнить свой долг?
Вот читательница, не жалея денег, и приехала на фестиваль фантастики, чтобы всем присутствующим прямо в лицо напомнить о долге писателя.
Как тут пройти мимо?
Итак, что же мы, фантасты, можем сделать, чтобы наше общее будущее стало хоть чуточку лучше? Сейчас мы наблюдаем пугающие тенденции в обществе, но большинство из них укладываются в одну – расчеловечивание. Тут и западная пропаганда всевозможных извращений, и отупляющие образовательные программы, и культивирование жестокости, и усиленно продвигаемая биометрия с чипизацией. Все это – расчеловечивание. Сюда же можно отнести и повальную роботизацию. Причем роботов стараются максимально очеловечить, а человека, наоборот, роботизировать.
Дальше все просто. Если мы хотим остаться людьми, хотим, чтобы наши потомки выжили и не превратились в нелюдей, решение очевидно: с помощью слова препятствовать расчеловечиванию и продвигать человечность.
В сборнике «Маяки» мы попытались достойно ответить на вызовы будущего. Основная идея сборника: «В мире жестокого будущего человечность – наше главное конкурентное преимущество».
К сожалению, здесь почти нет светлых рассказов. Оно и понятно: маяки нужнее в темное время суток. Но и полной безнадеги вы здесь не найдете. Даже в самых тяжелых рассказах, подобно маяку, светит лучик надежды.
Добро пожаловать!
Дмитрий Лукин
Контроль разума
Татьяна Томах
Вирус
– И что теперь? – спросил Сергей.
– Ничего. – Аня сердито передернула плечами. Плотнее укуталась в шаль. – Поздно теперь.
Ее бледное лицо в предрассветных сумерках казалось полупрозрачным. И вся она, от тонких лодыжек и запястий до светлого платья, была будто вылеплена из тумана, который сейчас клубился в мокрой траве и плыл белыми перьями над водой. Только темная шаль придавала Аниной фигуре материальность, крепко связывая вместе пятна света и серебристые тени, не давая им убежать, раствориться в свежем утреннем воздухе.
– Ты почему сразу не пришел? – спросила Аня.
– Я хотел. Но, понимаешь… – Он замялся. Вспоминать о последних двух ночах было противно и стыдно. Особенно сейчас, свежим чистым утром, будто вырезанным из сентиментального романа позапрошлого века. Притихший сонный сад, первые лучи солнца, сверкающие в каплях росы, звонкая песня маленькой пичуги на верхушке яблони, спокойная гладь пруда с кувшинками. И девушка с нежным профилем и встревоженными глазами, которая встречает героя, чтобы предупредить его об опасности. «А ведь она красивая», – вдруг заметил Сергей. И удивился, как раньше этого не видел.
Ему стало еще тошнее, когда он подумал, что, наверное, Аня его давно здесь ждет. И эти две прошлые ночи – тоже. Пока он…
– Так это все – правда? – кашлянув, уточнил Сергей.
Сейчас, почти протрезвев, он почувствовал во рту кислый привкус похмелья и ужаса. До сих пор он надеялся, что все происходит не на самом деле. И вдруг волшебным образом выяснится, что это просто дурацкий и чудовищный розыгрыш. Именно для него, Сергея Липова, ведущего инженера-программиста.
– Это ты еще всего не знаешь, – усмехнулась Аня. И плотнее укуталась в шаль, зябко поджимая ноги. Как будто, несмотря на восходящее солнце, ей вдруг стало совсем холодно.
Что с новой работой неладно, Сергей почувствовал с самого начала. Но уверенности у него не было. Раньше он с большими корпорациями дела не имел, а много лет трудился в маленькой самопальной конторе, где всего персонала – гендир, закадычный друг Леха, сам Сергей да приходящий бухгалтер. На большие проекты брали людей по договору, а в обычное время справлялись и так. Одно время Леха затеял было расширяться – набрал команду девелоперов, снял большой офис. Но не заладилось. В подробности Леха друга не посвящал. Просто вдруг неожиданно решил все бросить. Распустил команду, которую до того набирал с таким тщанием, и выдал всем хорошие премии по итогам работы; особую – Сергею.
Прощание с Лехой вышло скомканным и странным. Они зашли в шумный и дешевый пивняк, взяли пережаренных на прогорклом масле сухариков и кисловатого пива. Из колонок над столиком грохотало и выло в самые уши бессмысленным и жалобным шлягером, наверное, самым модным, потому что крутили его уже в третий раз. Леха морщился, но терпел. Серега недоумевал. Пытался понять, зачем этот кабак, кошмарная музыка и что вообще происходит.
– Ты тоже уезжай, – вдруг сказал Леха, склонившись к самому уху Сереги и зачем-то прикрывая лицо рукавом и кружкой с пивом. – Понял?
Глаза у Лехи были трезвыми и почему-то виноватыми.
– Уезжай, пока не поздно. Понял?
– Не понял, – честно ответил Серега.
– И не надо, – кивнул Леха. – Просто уезжай.
– А ты-то почему? И куда?
– Да я, понимаешь… – Тут он замолчал, покосившись на краснолицего толстяка с двумя запотевшими кружками, выждал, пока тот пройдет мимо, и продолжил: – Да я тут нашел новую работу по контракту. Скоро улетаю в Австралию. Подальше чтоб.
Хлебнул пива, поморщился, продолжил с неохотой, отводя взгляд в сторону:
– Знаешь, надоело тут биться как рыба об лед. А точнее – как рыбак в полынье. А еще точнее – как рыба, которая думала, что она рыбак, а вдруг очутилась на льду с голым задом и крючком в зубах.