Маяки - Коллектив авторов. Страница 48

– Доктор Олнис согласился на обследование при условии, что диагноз останется в тайне. – Мулатка выдержала яростный взгляд русского капитана.

– И какой диагноз вы поставили моей команде?

– Вы и господин Гигаури здоровы, вашим жизням ничего не угрожает.

– А остальные?!

– Друзья, давайте по порядку, – миролюбиво предложил Флетчер. – Во-первых, держите обещанное.

Он протянул Мережу бокс с информхранилищем. Американцы провели сравнительный анализ алгоритмов. К сожалению, результат вряд ли можно было считать обнадеживающим. То ли все земные теоретики гиперсветовых перелетов мыслили одинаково, то ли чья-то разведка добросовестно поработала – в итоге алгоритмы оказались весьма схожи. Кроме того, главный бортовой компьютер «Нила Армстронга» выдал матожидание времени, необходимого для идентификации реперных квазаров перебором всех доступных вариантов. Восемь с половиной лет…

– Мы не можем ждать так долго, – закончил рассказ Флетчер. – Мы возвращаемся. Инвертируем исходные параметры и будем молиться Господу.

– Но это равносильно самоубийству, – пробормотал Мереж. – После второго прыжка у вас не останется достоверных координат исходной точки…

– Не спеши нас хоронить, Витольд! – оборвал Флетчер. – У китайцев получилось, а разве мы глупее? Или наша техника хуже?

– Получилось… И последующие двадцать лет они даже не пытались повторить.

Флетчер поднял руку, показывая, что дискуссия неуместна.

– Решение принято на общем собрании экипажа, это обдуманный выбор каждого. Большинство проголосовало за возвращение. А меньшинство… – Флетчер повернулся к доктору.

– Капитан, – темно-карие глаза мулатки испытывающе смотрели на Мережа, – если вы позволите, я бы хотела остаться на вашем корабле. Я могу исполнять обязанности судового врача.

Мереж удивленно приподнял бровь. Покосился на Гигаури. Кибернетик неуверенно пожал плечами, помедлил, еще более неуверенно кивнул.

Флетчер улетел готовить корабль к гиперпереходу, Малкольм осталась. Мереж дал женщине час, чтобы немного освоиться, и спустился в медотсек.

Он застал доктора возле ванн-кувезов с питательным раствором, где покоились погруженные в кому космонавты. Малкольм изучала новую для себя систему жизнеобеспечения. Визиту командира она не удивилась, наверняка ждала его.

– Эллис, надо поговорить. – Витольд посмотрел на лица друзей. Спокойные, умиротворенные. Словно спят. – Теперь, когда вы стали членом экипажа, я хочу слышать правду. Что с ребятами? Они выживут?

Малкольм ответила честно:

– Вряд ли. Я бы хотела ошибиться, но… надеяться на благополучный исход у меня нет оснований. Командир, то, что я скажу, – догадки и единичные эмпирические данные. Нужны годы, чтобы понять, обосновать, построить теорию. Видите ли, человеческий мозг не приспособлен к фазовому переходу в чистую информацию и обратно. Слишком малая скорость восстановления синаптических связей, слишком низкая пластичность. Счастливчики, которым это по силам выдержать, – обладатели редкой генетической мутации, но о ее природе мы пока почти ничего не знаем. Для всех прочих фазовый переход оборачивается комой, инсультом, некрозом… смертью.

Она замолчала. Молчал и Мереж, обдумывая услышанное. А обдумав, спросил:

– Как вы догадались?

Женщина сконфуженно улыбнулась.

– Помните тот год, когда «Красный дракон» совершил первый гиперпрыжок? Как люди по всей планете следили за новостями из Поднебесной, как ждали возвращения экспедиции, строили самые разные предположения? Эллис Малкольм тем летом только-только исполнилось тринадцать. Как и большинство сверстниц, девочку не интересовали космос и межзвездные полеты. О старте экспедиции она краем уха услышала от родителей да мелькнули перед глазами заголовки новостных сайтов. А ночью Эллис неожиданно увидела сон. Странный, страшный сон: свет и тьма, пустота без времени и пространства. И крик лежащего в соседнем ложементе человека. Безнадежный крик попавшего в ловушку фазового перехода сознания, гибнущей информации, не способной вновь стать материей. Потом были другие сны – каждую ночь, до самого возвращения экспедиции. В этих снах Эллис становилась взрослым мужчиной, капитаном корабля, говорила на чужом языке, видела незнакомые звезды, космические корабли, математические формулы… Она почти ничего не понимала из приснившегося и почти ничего не запомнила. Лишь самый первый сон и самый последний врезались в память. Эллис не решилась никому рассказать об этих снах, но начала скрупулезно искать каждую кроху информации из Китая. И когда узнала о смерти бортинженера, поняла: ее сны – не странное совпадение, не выверт фантазии. Звезды таят неведомые человечеству опасности, и именно она, Эллис Малкольм, должна защитить людей от них. Она окончила школу, колледж, университет, получила диплом нейрофизиолога, устроилась на работу в исследовательскую лабораторию НАСА. Занималась сравнительным анализом биологических образцов китайского, американского, а затем и русского экипажей. И нашла…

Женщина перевела дыхание, продолжила:

– Разумеется, доказательств собственной правоты у меня не было. Но Флетчер мне поверил и поддержал. Мнение героя нации, бригадного генерала ВКС, – совсем не то, что слова молодого, никому не известного «мозгоправа». Со скрипом, но НАСА включила мои тесты в систему отбора астронавтов. Пришлось заменить большую часть экипажа… – Она быстро взглянула на Мережа. – Не могло быть и речи, чтобы предупредить вас об угрозе. Если бы мои догадки не подтвердились, руководство НАСА выставило бы себя в смешном свете. Если бы подтвердились – моя страна получала важный козырь в будущей борьбе за звезды. Простите.

– Детские сны, несколько биологических проб и догадки? – недоверчиво переспросил Мереж. – Жидковатая платформа, чтобы возводить на ней теорию.

– Но она подтвердилась. Это открытие не должно погибнуть. Я обязана привезти его людям, на американском корабле или русском – неважно! Поэтому, когда мой экипаж решил возвращаться, не имея координат точки входа, я отказалась, хоть кое-кто открыто назвал меня изменницей… Я не имею права погибнуть!

Она отвернулась, сжав губы.

– Да ничего с твоими друзьями не случится, вот посмотришь! – запротестовал Мереж. – Благополучно вернутся на Землю. Как китайцы!

Малкольм молчала. По смуглой щеке побежала слезинка. Поддавшись неожиданному порыву, Витольд обнял женщину за плечи. Та была на добрых полголовы выше, да и в любом случае объятия в невесомости – зрелище комичное.

За тем, как стартует «Нил Армстронг», Мереж наблюдал на обзорном экране рубки. Неяркая вспышка в том месте, где за последние трое суток он привык видеть продолговатое светлое пятнышко, потом радужное колечко, быстро увеличивающее диаметр и одновременно тускнеющее. Все, пустота. Американский корабль ушел в гиперпространство. Где он из него выйдет? Где и когда?

Мереж вызвал отсек главного компьютера:

– Серго, ты проанализировал данные американцев?

– Шутишь, командир! Нашему Слону с их «тираннозавром-рексом» не сравниться. Но первое впечатление – Флетчер прав. Алгоритмы инвариантны относительно пространственно-временного преобразования.

Мереж нахмурился.

– То есть пространственную координату можно заменить временной, выполнить инвариантные преобразования, и уравнение останется верным? Но этого не может быть! Время в отличие от пространства не изотропно!

– Думаете, американцы ошиблись?

– Думаю, мы все ошиблись… – Мереж вывел на экраны рубки систему уравнений Маркова. – Ты можешь продемонстрировать эти преобразования? Только не спеши, я не Слон, я медленно думаю. По-человечески!

– Сейчас сделаю, – пожал плечами Гигаури.

Формулы начали изменяться. Неторопливо, с цветовым выделением, пояснениями. Мереж сжал ладонями виски, уставился в хоровод математических символов, букв, цифр. Процесс преобразования занял без малого полчаса. Пошел в обратную сторону. Затем – по кругу. На третьем прогоне Мереж вскочил из-за пульта – думать на ходу куда продуктивнее. Он начисто забыл о невесомости и взмыл к потолку рубки. Выругался, пытаясь вернуться в нормальное положение. Перевернутые вверх ногами, формулы преобразования оставались инвариантными. От положения наблюдателя ничего не зависело…