Арбалетчики князя Всеслава - Безбашенный Аноним "Безбашенный". Страница 37

И мы подхватили уже втроём:

— Вы поёте весело, но как-то странно, — заметила девчонка, — Зачем-то делаете при этом злодейские рожи! Почему так? Что это за песня?

— Это песня наших врагов, — пояснил я ей.

— И вы так весело поёте вражеские песни?

— Ну, это когда князь нас не слышит. А они поют наши, когда рядом нет верховного жреца.

— Странный обычай!

— Да это не обычай, это просто для веселья. Да и враги-то… Одна страна, один язык, одни и те же боги, да и служба в общем-то одинаковая. Соперничаем, ссоримся, дерёмся — но это там, у нас. А попали бы сюда вместе — вместе бы и держались.

— На войне так и надо! — одобрил невесть как успевший присоединиться к нам Велтур, — Особенно, когда есть настоящий враг — псоглавцы!

— Кто, кто? — не понял я.

— Люди с пёсьими головами! Ну, с собачьими, — учитывая моё плохое знание языка, парень разжевал мне попроще, — Вы ведь там наверняка с ними воюете?

— Ну… гм… Ну, если появятся — наверное, будем воевать. Но откуда им взяться?

— Как откуда? Учёные греки пишут, что они живут как раз где-то в ваших странах!

— Ну, если греки пишут…

Авторитеты — страшная сила. Вот для мусульман, например, аксиома, что арабский скакун — лучше всех прочих, и усомниться в этом при правоверном мусульманине — значит тяжко оскорбить его. А тут, в античном мире, такими авторитетами успели заделаться греки. Ну и что прикажете делать? Хренио вон подмигивает, предлагая сходу сочинить душещипательную байку об эпических старинных битвах с этими самыми «пёсьеголовыми» — ага, не иначе, как в духе гомеровской «Илиады»! Нет уж, хрен ему!

— Наверное, где-то есть. Но думаю, что где-то очень далеко от нас — иначе мы бы о них знали.

— Велтур слишком много начитался этих греков! — тут же наябедничала его сестра, хихикая в кулачок.

— Ну, может и ошиблись немного, — неохотно признал парень.

— Вообще-то припоминаю что-то — вроде, рассказывал один заезжий купец с юга про каких-то людей с собачьими головами. Но он говорил, что они совсем дикие и живут где-то в жарких южных странах, — в конце концов, павианы ведь и в самом деле существуют, и я прикинул, что многократно искажённый слух про них вполне мог докатиться и до «наших» глухих лесов, — Да, точно — люди с собачьими головами!

Велтур расхохотался:

— Какие же это люди?! Да, есть в жаркой стране за морем обезьяны — это такие звери, на людей похожи, но волосатые, на четвереньках и с хвостами. И среди них — да, есть и с собачьими головами, очень свирепые. Но это звери, а не люди!

Поскольку по нашей легенде мы сейчас слыхали об обезьянах впервые, я изобразил живейший интерес:

— А чем же они тогда похожи на людей?

— А у них руки как у людей, только волосатые.

— Как у меня? — я рассмотрел волоски на собственной руке.

Велия звонко расхохоталась, а её брат поправил моё «заблуждение»:

— Да нет, Максим, у них совсем волосатые — ну, как у нас на голове! И ноги у них тоже, как руки.

— Тоже волосатые?

— Ну да. И ещё они могут ими хватать палки и камни, как и руками.

— Вот как? Так это они, наверное, и по деревьям хорошо лазают?

— Да, очень хорошо лазают.

Забавно было «просвещаться» о далёкой южной фауне, которую я по научно-популярным книгам и фильмам нашего мира знал уж всяко получше, чем этот увлечённо просвещающий меня пацан…

— Максим, а этот ваш «киняз», которому ты служил — великий человек? — поинтересовался Велтур, когда закончил мой зоологический ликбез.

— Ну… гм… Он князь, ему полагается быть великим.

— А чем именно он велик?

— Ну, перед ним все ходят на полусогнутых. Кто выпрямится, когда он не в настроении — сразу голова с плеч. Крут наш князь Всеслав.

— А для вашей страны он что хорошего сделал?

— Ну, страна цела — и на том спасибо.

— А он со скифами воевал?

— Было дело. Хотели завоевать выход к Скифскому морю. А скифы вздумали сопротивляться.

— Он победил их?

— Ну, верные подданные говорят, что победил. Изменники — что проиграл. А сам князь говорит, что обязательно взял бы главный город скифов, да только у них слишком много стрел оказалось.

— Это как?

— Ну, князь послал своих героев в атаку, а скифы их перестреляли. Он новых послал — они и этих перестреляли. А потом у князя герои кончились, а у скифов стрелы ещё остались.

— А ты на этой войне был?

— Нет, нас уже после неё служить набрали.

— А чем война кончилась?

— Платим скифам дань.

— А почему тогда верные подданные считают, что победили?

— А чтоб изменниками не оказаться. Если князь голову срубит — новая ведь уже не вырастет.

— А ещё с кем воевали?

— На западе ещё хотели к морю пробиться, где «солнечный» камень добывают. А лабусы — мы так тамошних местных называем — тоже вздумали сопротивляться.

— И чем кончилось?

— Да у князя опять герои кончились.

— «Лабиусам» этим тоже дань платите?

— Ну, вот ещё! Скажешь тоже — этим ещё платить! Когда они на нас в ответ попёрли, у них тоже герои кончились, так что теперь просто торгуем с ними.

— И это тоже считается победой?

— А как же? Только изменники смеют сомневаться!

— А много изменников?

— Было много, а потом те, кому головы пообрубать не успели, научились притворяться верными подданными.

— И много таких, притворяющихся?

— Верные подданные говорят, что только отдельные отщепенцы. Сами же скрытые изменники считают, что таковы почти все.

— Ну а ты, Максим, из каких?

— А как ты сам думаешь?

— Наверное, надо быть очень великим человеком, чтобы после стольких оплошностей сохранить власть, — глубокомысленно изрёк пацан — после того, как отсмеялся.

— Кажется, я поняла, почему вы так любите петь вражеские песни, — добавила его сестра.

— Ага, вот как раз поэтому…

Так, горланя «вражьи» песни и развлекая подрастающее поколение местной аристократии, мы и коротали путь по длинным и извилистым горным тропам. Но не приходилось скучать и нам самим — уже на следующий день я пообещал Васкесу собственноручно укоротить ему его слишком длинный язык. Дети рассказали услышанное от нас матери, а та — нашему командиру. Тордул же, вояка опытный, засыпал нас такими вопросами, что мы едва сумели удовлетворить его любопытство — к счастью, сугубо профессиональное — не запутавшись. После этого наш мент, и сам изрядно перебздевший, зарёкся врать без согласования своих выдумок с нами. А вердикт нашего начальника был таков:

— Воевать так, как воюет ваш «киняз» — людей не напасёшься. Вы — его подданные, и будет нехорошо, если я при вас назову его глупцом. Но мы так не воюем, и вы сами это уже видели. А я уже видел в деле вас и считаю, что без своего вождя вы воюете лучше, чем с ним. Значит, к вам самим боги благосклоннее, чем к нему. Пусть так будет и впредь!

Против такого мнения начальства мы ничего не имели. Тем более, что в нём содержался и намёк на весьма вероятные улучшения, против которых мы, само собой, тоже ничего не имели. В этом нашем первом походе обстоятельства сложились для нас на редкость удачно. Ещё утомляют переходы, ещё стелется пыль, ещё донимают слепни, но это уже обратный путь — с победой и добычей! Если бы ещё только Велия не так часто мозолила глаза…

Побаловав нас разгулом сразу после взятия «города», командование затем снова навело порядок, и на привалах баловаться с пленницами больше не дозволялось. Будучи достаточно ценной частью добычи, они должны были сохранять «товарный вид». В результате нас за эти дни снова стал донимать изрядный сухостой, а тут, то и дело, мелькает эта шмакодявка, которой ещё, кажется, и шестнадцати-то не исполнилось, но фигурка уже весьма соблазнительная, что прекрасно просматривается и сквозь одёжку. А до деревни ещё день пути, и дайте боги, чтобы из погибших в походе пейзан ни одна сволочь не оказалась каким-нибудь родственником Астурды! Только не это!