Рождённый под чужим небом (СИ) - Деминский Владимир. Страница 71

***

На закате к одинокому расщеплённому молнией дубу, начал подходить народ. Первым добрался кузнец, затем староста с женой и детьми, ну а после и остальные пожаловали. Пришли почти все, в деревне остались две совсем уж древние старухи и ведунья — целительница.

Как только солнце окончательно село, селяне начали подносить дары. Внутрь заботливо огороженного камнями круга, находящегося аккурат напротив дуба положили три ножа, топор, пять слитков металла, несколько отрезов ткани, связку высушенной рыбы, узелок с солью, мешок муки, костяные иголки, да нитки. Поверх всей этой кучи добра староста положил ещё пару котелков.

Переведя дух, он оглядел собравшихся. На всех лицах замерло одно и тоже выражение. Предвкушение.

— О, Сирин-птица! — прокричал староста, обращаясь к тёмной громаде дуба. — То не туча Солнце закрывает, то не дождь врагам глаза застилает, то не ветер хмарь разгоняет! Это ты летишь высоко и видишь далеко! Разгоняешь врагов неба, земли и Леса! Заступница ты наша отрада и услада! Прими скромные дары, не побрезгуй!

Все эти слова староста, немолодой уже мужик, сумел выпалить на одном дыхании, после чего рухнул на колени. Спустя один удар сердца его примеру последовали все. В повисшей тишине отчётливо было слышно как где-то в деревне забрехала собака.

— Летит, летит! — раздался вдруг звонкий детский голос. Девочка лет восьми указывала пальцем в вечернее небо.

— Вижу! — заорал староста. — Сирин-птица ответила на наши мольбы! Слава ей!

— Слава! — нестройно вторили остальные крестьяне.

По небу летела здоровенная птица. Снежно-белая, раза в три крупнее горного орла, она выглядела величественно и грозно. Её когти, которые были никак не меньше тигриных, светились в полумраке бледно-зелёным светом. Но не это привлекало к себе внимание.

У птицы были голова и грудь молодой девушки. В полёте золотистые волосы развивались на ветру, а рубиновые губы изгибались в обольстительной улыбке.

Сирин-птица уселась на ветви дуба и посмотрела на собравшихся. Она ощутила восторженный вздох. Мужики все как один начали пялиться на её полную, идеальной формы грудь с нежно-розовыми сосками.

Давая им в полной мере насладиться небывалым зрелищем, Сирина повела плечом и чуть наклонила голову.

— Богиня! — простонал староста. — Я…

— Довольно слов! — она решительно прервала его. — Я вижу ваши дары и они мне по нраву.

— Слава! — вновь закричали крестьяне.

Сирина едва заметно поморщилось. На протяжении двадцати лет, каждый год это действие шло одним и тем же чередом, словно телега, попавшая в старую колею. Может стоит уже чего — нибудь поменять? Например свой выход обставить более торжественно и появиться в сверкании молний? Так эти дураки ещё возьмут и разбегутся с перепугу!

А как там Дарен? Сирина покосилась в сторону. Не знай она точно, что там обхватив ствол сидит мальчишка, то никогда его не заметила. Дивьи хорошо обучили его. Покачав головой, она обратилась к старосте.

— Не цепляется ли к вам хворь злая? Тучны ли стада ваши? Не бродят ли под окнами звери лютые?

— Хвала тебе, беды обходят нас стороной! — полным обожания голосом произнёс староста. — Мы…

— Не только мне, — оборвала его Сирина. — Не забывай лесных богов благодарить.

«— А хорошо что Лешему уже разговор этот никто не передаст, — подумала она. — Итак, на меня из-за этих даров волком смотрел»

— Прости меня, Сирин-птица, — староста понурил голову. — Сказал не подумавши.

— Прощаю, — милостиво сказала она. — Посмотрите на меня!

Её крик, словно бичом подстегнул собравшихся крестьян. Они разом вздрогнули и принялись пялиться на неё с удвоенной силой.

— Готовы ли вы услышать мою песнь? — еле слышно прошептала она

— Да, Сирина, — разом ответили все.

— Вы принесёте дары через год, сюда, под этот дуб? — уже громче спросила воительница. — Клянётесь?

— Да, Сирина.

— Так слушайте же! Увидьте это! Ощутите это!

Она мощно оттолкнулась лапами от ветки и взлетела над дубом. Сделав над ним пару кругов, Сирина снизилась так, что её крылья едва не задели головы крестьян и запела. И что это была за песнь!

В ней одновременно слышался плеск морских волн, хруст свежевыпавшего снега, хрустальный перезвон колоколов и шлепанье босых ног по камню. Затем, привлечённый колдовской мелодией ветер, донёс откуда-то небывалую смесь запахов. Тут и аромат свежих яблок, и душистый мёд, и земляника — всё смешалось в одно!

Зрачки у людей расширились. Они тяжело дышали и медленно покачивались из стороны в сторону, а Сирина всё продолжала петь. Никто потом так и не смог вспомнить, что именно он слышал, но видения навеваемые песнью надолго остались в памяти.

Каждый видел своё. Самое желанноеи сокровенное. То в чём может быть стыдно признаться, но отчего порой так сладко замирает сердце! Многие в толпе плакали, даже у сурового кузнеца по щетинистой щеке прокатилась слезинка.

Мелодия поменялась. Теперь в ней слышался мерная поступь легионов марширующих на свою последнюю битву. Они сражались за правое дело и верили в свою победу. А коли повстречаются со смертью, то стопчут и не заметят!

Толпа пришла в неистовство.

— Веди нас! — заорал кто-то.

— За тобой хоть в Болото! — прокричал староста.

— Повелевай! — прорыдала кто-то из женщин.

Сирина сделала ещё один круг над ними и поднялась повыше. Дело близилось к финалу. Сейчас самое главное не сфальшивить.

Перья на её теле полыхнули ослепительно белым пламенем, а песнь зазвучала так громко, что в деревне взвыли и залились бешеным лаем собаки. В толпе крестьян начало твориться что — то вовсе невообразимое. Одни срывали с себя одежду, другие истерически смеялись, третьи творили совсем уж непотребные вещи с жёнами, причём особо не разбирая с чьими.

Однако это длилось недолго. Вначале на землю повалился староста, вслед за ним кузнец, потом кто-то из женщин. Все они, с выражением небывалого счастья на лице, теперь лежали, забывшись крепким сном. Спустя несколько мгновений всё закончилось. Перед дубом не осталось ни одного бодрствующего человека. Все погрузились в колдовской сон.

Взмахнув крыльями, Сирина подлетела к верхушке вплотную дуба.

— Молодец! — прокричала она. — Можешь вытащить воск!

Дарен послушался и выколупнул самодельные затычки из ушей.

— Сирина, — хрипло сказал он. — Я…

— Не сейчас! — перебила его воительница. — Тащи все дары в Лес, на поляну. Там встретимся!

— А…

— О них, — она кивнула головой указывая на крестьян, — не беспокойся. Проспят до самого утра.

Сказав это, Сирин-птица качнула крыльями и исчезла во мраке. Тяжело вздохнув, Дарен принялся спускаться с дуба. От долгого сидения на дереве у него затекли руки и, уже у самой земли, он сорвался.

Хвала лесным богам почти не ушибся! Успел сгруппироваться в воздухе, как учил когда — то Молчан и приземлился на ноги, но всё равно было стыдно. В двенадцать лет уже пора научиться хорошо лазать по деревьям! А если бы его в этот момент Сирина увидела?

«Две ходки придётся сделать, — с тоской подумал он, глядя на кучу даров. — За раз всё не унесу!»

Дарен не ошибся. Когда он наконец перенёс всё добро на поляну, то судя по положению луны было уже далеко за полночь. Сирина ещё не пришла и он сел передохнуть на пенёк. В голову тут же полезли воспоминания. Вот Сирина летит по небу и ветер треплет её роскошные волосы, а вот её грудь совсем близко к нему и…

— О чем задумался? — раздалось у него прямо над ухом.

Дарен вздрогнул от неожиданности и поднял голову. Перед ним стояла Сирина.

— Не гоже так сидеть посреди Леса, — строго сказала она. — А если бы вместо меня подкрался враг?

— Прости, — тихо сказал он.

— Больше так не делай, — воительница улыбнулась. — Ну как тебе вручение даров?

— Красиво…А почему ты по Лесу белой птицей не летаешь?

Сирина нахмурилась.

— Тяжело мне в глубине Леса истинный облик принимать. Не любит он такую волшбу. Мешает. Так что там летаю редко, да и то совой оборачиваюсь.