Хватка (СИ) - Войтешик Алексей Викентьевич "skarabey". Страница 54

       — Это я к тому, — пояснил обер-лейтенант, — что …не знаю, не помню, как вас зовут.

       — Макс Зела, — отрекомендовался идущий впереди, — и то, что вы не помните моего имени, тоже вполне объяснимо. Мы, те, кто был в Швейцарии от первого управления, работали над вопросами формирования кадров в учреждениях по фильтрации евреев. Знаете, — вспоминая то время, отчего-то улыбнулся Зела, — это довольно сложно: создать в лагерях симбиоз между немецкими военными и местным управлением самих евреев. …Мы занимались этим, а вы своим. Мы почти не пересекались. Пожалуй, если бы не ваш доклад, я бы тоже вас не запомнил, а так. Никогда бы не подумал, что придется встретиться. Это судьба, Конрад, — повторился Зела, — судьба…

       — Я не понимаю о чем вы? — откровенно признался Бауэр.

       — Не понимаете? — рассмеялся, понимая лицо к безоблачным небесам гауптштурмфюрер. — Дело в том, что вы перевернули мою жизнь тем докладом. В моей голове …что-то произошло, окончательно и бесповоротно. Я стал иначе смотреть на тот самый еврейский вопрос.

       Та командировка вообще получилась очень полезной, но ваш доклад… Я все время удивлялся, как? Кто ему разрешил? Сказать, что это было сравнимо со взрывом бомбы — значит не сказать ничего. Вы разнесли в пух и прах официальную историю иудеев и все это перед лицом самого Вейцмана — близкого друга, соратника фюрера! Это было …в крайне степени смело, Конрад.

       Позже, я еще не раз углублялся в суть этого вопроса. Понятно, что Аненербе сейчас в фаворе, и в вашем ведомстве могут запросто работать с теми темами и материалами, о существовании которых другие даже не догадываются, но в моем случае, брошенное вами зерно попало в благодатную почву.

       Представляете, не далее, чем месяц назад, я снова был вынужден заняться изучением еврейского вопроса, и тут случайно подворачивается эта спонтанная поездка с фюрером! Всех нас отправляют инспектировать войска, и вдруг поступает сигнал от специальной группы. Я прибыл на место, узнал суть дела, но когда услышал ваше имя и фамилию просто опешил! «Это судьба, Макс, — сказал я себе, — судьба».

       Бауэр шел позади гауптштурмфюрера, и не знал, как ему реагировать на его речи. Он прекрасно помнил тот доклад в Швейцарии. Для подготовки к нему перед Конрадом открыли такие секретные архивы, что за возможность посидеть в них хотя бы две-три недели он дорого отдал бы даже сейчас. В сороковом ему дали неделю, а точнее всего шесть дней. Переводы древнейшего издания Торы, Талмуды, катехизисы… Странным было то, что для подготовки «правдивой истории иудеев» сами иудеи привезли большое количество различных, переведенных на немецкий язык текстов. По сути Бауэру была поставлена задача, собрать воедино то, что может узнать об истории евреев простой, но достаточно въедливый исследователь.

       Этот доклад произвел впечатление на всех, включая самого Хаима Вейцмана, который, в этом можно было не сомневаться, что-что, а историю своего народа знал досконально. В глазах друга фюрера ясно читался упрек людям из швейцарской группы: «неужели все это так? На поверхности? Разве можно собрать такую картину воедино, просто анализируя общедоступные факты?»

       — …Конрад? — услышал, словно из тумана Бауэр голос гауптштурмфюрера.

       — Простите, — встрепенулся задержанный, — я задумался. Вы что-то спросили?

       — Я рассуждал вслух о том, что вам может сейчас грозить, — повторил сказанное Зела. — Мне бы очень хотелось чем-то помочь вам …

       — Ну что вы, — отмахнулся обер-лейтенант, — никакой угрозы нет. По нашей внутренней инструкции, в случае подобного рода задержания нам в обязательном порядке нужно попасть в любое местное силовое ведомство. Там называешь пароль и можешь уже не беспокоиться о том, что тебя выставят предателем или шпионом. На местах все проинструктированы, пароль высылают по телеграфу, приходит ответ на запрос и... все. Если убрать кое-какие детали, то, при желании, после этого любой из нас и сам может сдать куда угодно хоть всю группу, так что кляуза Винклера — мелочь.

Мне еще нужно быть ему благодарным за нее. Материал группой собран просто отличный, жаль только сплошные «паспорта мертвых» и ничего по-настоящему интересного в оккультном плане. Благодаря усилиям Винклера, мое время в командировке значительно сократилось. Вы отреагировали быстро. Спасибо вам за оказанную, и за предлагаемую помощь, гауптштурмфюрер. Получается, в любом случае — я ваш должник.

       — Ну что вы, — обернулся Зела, — в любом случае, это неприятности.

       Бауэр остановился:

       — Знаете, — произнес он, глядя в светло-голубые глаза гауптштурмфюрера, — порой, чтобы хорошо узнать человека, приходится заплатить за это и куда большую цену, так что я ни на кого не в обиде. Со мной подобное происходит не в первый раз.

       Зела молчал. Задумчиво глядя поверх плеча обер-лейтенанта, он мрачнел, погружаясь в глубокие раздумья. Было заметно, что в голове гауптштурмфюрера зреет какой-то вопрос.

       — Скажите, — собрался он, наконец, — а сейчас вы касаетесь темы «еврейского вопроса»?

       — Нет, — признался Бауэр, — по специализации я историк, археолог. Это было только в тот раз. Скорее всего, кто-то принял решение — озадачить молодого и ретивого сотрудника и выбрали меня. Доклад впечатлил вас, но я не сделал ничего особенного, просто собрал воедино то, что мне предоставили для работы.

       Между прочим, — чувствуя расположение к Зелу, разоткровенничался Конрад, — в швейцарской группе Вейцмана был человек, который следил за реакцией в зале. Он сидел рядом со мной, крайним за столом у трибуны. Текст моего доклада был готов и передавался ответственному лицу администрации еще вечером. Его не редактировали, но, судя по всему, внимательно вычитывали, оставляя на бумаге пометки.

       Перед выходом к трибуне, меня представили некому «физиономисту» и сказали, что в местах его пометок в тексте я должен буду делать паузы и продолжать зачитывать доклад только после того, как этот человек даст мне знак — поднимет над столом карандаш.

       Я общался с ним потом. Это очень любопытный персонаж, скажу я вам, просто волшебник. По мимике, жестам человека, он способен рассказать буквально все о ваших привычках, о прошлом. Кстати, именно для его работы каждому из вас было отведено свое, строго определенное место в зале. А почему вы об этом спрашиваете Макс? О, простите, — уточнил Бауэр, — мне можно вас так называть?

       — Да, — кивнул гауптштурмфюрер, — разумеется, но только сейчас, когда мы наедине. Для охраны вы по-прежнему задержанный.

       — Я все понимаю, но вы не ответили?

       Зела глубоко вздохнул:

       — Знаете, — сдержанно начал он, — я, служа в D2, имею широкие возможности в деле отслеживания распределения и передвижения кадров. Инспектируя специальные учреждения, я беседую с персоналом, глубоко и детально с администрацией лагерей. Сами понимаете, в этих местах наиболее часто поднимаются вопросы дисциплины — особые условия, не все это выдерживают. Так вот, бывая там, я, как человек, который обязан анализировать и держать под полным контролем кадровый вопрос, вдруг понял, что та наша командировка в Швейцарию, имела под собой совершенно иные цели, нежели те, что были заявлены руководством…

        Метамфетамин, или первитин, — искусственное производное амфетамина, белое кристаллическое вещество, не имеющее запаха и горькое на вкус. Оно является психостимулятором с чрезвычайно высоким потенциалом аддиктивности, в связи с чем, получило широкое распространение в качестве наркотика. Широко использовалось в войсках Вермахта с 1939 года. Позже было модифицировано и получило название «D-IX». В состав новой чудо-таблетки входили: первитин (3 мг), оксидол (5 мг) и кокаин (5 мг).