Хватка (СИ) - Войтешик Алексей Викентьевич "skarabey". Страница 60

       — Спокойнее, граждане! Я сейчас все объясню. Вчера вечером, этот человек пришел к майору Ремеру и принес донос. Читаю: «Я, Григорий Головатый, доношу Коменданту о том, что житель села Легедзино, Моисей Бараненко на шесть ртов имеет в своем хозяйстве две коровы. Его сын воюет в Красной армии. У меня пятеро детей, и ни один из них не был ни пионером, ни комсомольцем…». Дальше читать уже не интересно. Там и о других односельчанах много что написано и все сводится к одному — ему, этому пропойце и дебоширу чего-то мало! Он, этот негодяй, попросту не знал, что в селе есть и честные граждане, которые и про него могут что-то рассказать.

       Так вот она какая — жизнь пролетария? Можно жрать горькую всю свою жизнь, бить жену, нарожать пятерых, таких же, как сам голодранцев. Толком не работать, жить, как скот, не поймешь дом у него или сарай, каждый день напиваться, а потом — написал донос и добрые коммунисты все отберут у трудящихся и раздадут таким вот… несчастным пролетариям!

       Повторяю, прошли времена коммунистов! Этот не просто донос, это важный документ! Моисей Бараненко просто не успел сдать телку в колхоз, началась война, а этот Головатый тут же воспользовался этим, чтобы очернить человека. Колхозов нет, так что, отдавай Бараненко корову Головатому? Просто так? За то, что он доложил нам о том, что сын Бараненко воюет?

       Это война, а мы ценим храбрых солдат. Верю, многие из них, вернувшись домой, будут помогать нам, поскольку тоже способны оценить настоящую храбрость и честь. Ты, — обратился высокий офицер к висящему на руках солдат местному пьянице, — должен благодарить всех, собравшихся здесь за то, что по случаю отправки молодежи на работу в Германию, майор Ремер принял решение помиловать тебя. Bringt ihn in die Menge! Kommen Sie sofort zuruck...! — скомандовал он солдатам, и те поволокли Гришку «Башку» к селянам.

       На будущее уясните, никому ничего бесплатно не достанется. Германия не станет никого кормить за «просто так». Те, кто трудится — будут получать достойную оплату. Как только мы добьем коммунистов, хлеб у вас будут не принимать, а покупать, так же, как и молоко и мясо. Рейх — хороший, рачительный хозяин, ему нужны крепкие крестьяне, чтобы по всем тем землям, принадлежащим ему, трудовой народ благоденствовал.

       Коммунисты, даже уходя, строят вам козни — взрывают заводы, фабрики, мосты, дороги! Им наплевать, что тут остаются люди, которые работали на них и на их, так называемые, достижения. Вас попросту бросили! Мало того, коммунисты еще и разрушили все то, что, как они говорили, принадлежит вам — промышленность, транспортные структуры. Вот оно, их отношение к народу.

       Великой Германии, частью которой вы постепенно станете, требуется много сил на то, чтобы одной рукой добивать Красных, а другой восстанавливать все то, что они разрушили. Мы не сможем сразу все наладить, но с помощью вашей молодежи, тех, кому предстоит жить в новой Украине, мы восстановим промышленность в Польше, Франции, Белоруссии, Прибалтике, здесь, на Украине.

       Наши рабочие вынуждены взять в руки оружие и воевать, но ваши дети займут их места. Парней обучат первоклассные инженеры и мастера. Они станут к станкам, получат специальности. Недолог тот час, когда они станут присылать вам часть своего заработка. Что же, в добрый путь, молодежь Украины!

       Под вой поднявших руки баб, легедзинские парни сразу же повернулись к грузовику, и только Петра Бараненко, ловко подхватив под руку, пан Юзеф Калужинский повернул к стоявшей за Правлением собачьей клетке…

        (Укр.) ты слышал, что этот господин сказал? Всем рассказывали возле правления, и только к нам приходил сам поляк.

О Петрухе спрашивает и тут же: "У Пустовых мать болеет, придется забирать дочку на работу, если никто не согласится подменить". Так-то, год-два, с едой и заработком оно для молодого парня и не плохо, но что-то очень круто берут.

        (Укр.) Чш! Что ты старый расходился. Не буди малого. ...Оттого и не сказали тебе, что подскочил бы и побежал сразу с тем паном драться. ...Тут не отмахнёшься. Слышал, не в этот раз, так в следующий всё равно заберут его, как и других. Видно опять пришло время отрабатывать панам повинность. Ну хоть не лес рубить в Сибири. С собакой продержится и год, и два...

        (Укр.) Ещё не знают к добру или худу что-то делается, а всё одно сразу плакать бросаются.

        Может еще гостинцы слать тебе оттуда будет? Веди парня. Ждут немцы, спрашивали уже…

        (Нем.) Отнесите и бросьте его в толпе! Сразу возвращайтесь назад...

       часть 3 глава 1

       ЧАСТЬ 3

       Хватка.

       ГЛАВА 1

       — Посмотрите на него, Дитрих! Год мы в нем ковыряемся, вкололи чертову уйму препаратов, а этот парень все еще жив.

       Устало глядя поверх повязки на бездыханное тело русского мальчика, хирург Дитрих Вольтц молчал, продолжая собирать разбросанные на столе инструменты. Лишь бросив в ванночку последний испачканный кровью зажим, он ответил:

       — Будь моя воля, за этот год я сменил бы десятка два таких же, а этого парнишку оставил бы для более тонкой работы. Экспонат, на самом деле хорош, ты прав. Сколько раз он впадал в кому?

       — Раз пять-семь, — с нескрываемым уважением отзываясь о двужильном парне, попытался вспомнить ассистент Вольтца, Клаус Бремер. — Но, боюсь, что в этот раз он все же покинет этот мир. Такое не переживет даже он. Жаль, ведь нам его дали…

       — Нам его дали в нагрузку! — не дал договорить коллеге Дитрих. — Собака жива, целехонька, и стала принимать пищу сама, без помощи этого «балласта». Нам же на счет парня указаний не было, верно? Приказано — пса беречь, …пассивно исследовать, но беречь! А парень был нужен лишь для того, чтобы его кормить. К тому же, поэкспериментировать с ним было вашей идеей, Клаус.

       — Я только высказал предположение, — развел руки в стороны Бремер и улыбнулся, — но кто мог знать, что вас это увлечет настолько, что в конце концов ваш изощренный ум решит поставить перед организмом этого мальчика неразрешимую задачу — перелить в него критичную часть собачьей крови.

       Устало направляясь в комнату отдыха, Вольтц кивнул помощнику и, снимая на ходу шапочку, пригласил следовать за ним:

       — У собак восемь групп крови, Клаус, — назидательно поднимая палец к потолку, заметил он, — но мы-то с вами доподлинно знаем, какого уникального пса притащили нам из России, у него фактически девятая! Я уверен, большевики не могли с ним такого сделать, это какая-то врожденная мутация.

       Вы — мой помощник, как никто другой знаете, что кровь этой собаки и год назад была похожа на человеческую, а ведь за прошедшее время ее состав еще больше склонился в направлении адаптации к людской! Иначе, как чудо этого не назовешь. Грех было не попробовать. Жаль, что нам нельзя экспериментировать с самой собакой, но, с другой стороны, никто не запрещал нам брать ее кровь? Официально ее забор делался для анализа.

       Заниматься этими исследованиями в крайней степени любопытно, Клаус. У нас во всем Рейхе не найдешь ксенофузиолога. Эта наука сейчас по-прежнему совершенно не развита, а напрасно. Воюющим солдатам нужно много крови…