Список (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна. Страница 29

– Извините, глупая была идея, – я начала скручивать матрас в рулончик, чтобы поставить его туда, где он был. Пусть уж эти местороҗдения продолжают накапливаться без моей помощи и помощи моих гостей. – Наверное, Штефан уже давно ушел, а я боюсь неизвестно чего.

– Не ушел, – ответил Дитрих. – Напротив, он сейчас поднимается по лестнице.

– Зачем?

Меня охватила неконтролируемая паника. Руки задрожали, злополучный матрас вывернулся, упал на пол и даже частично развернулся. Не такой уж он и страшный, и бугры не слишком высокие. Если что, я сама на нем могу поспать, а Дитриху предложу нормальную кровать. Все равно сегодня не смогу уснуть, так какая разница, где ложиться?

– Линда, вы преувеличиваете опасность, – заметил Дитрих.

Я хотела было ему ответить, что совсем не преувеличиваю, но стук в дверь испугал меня настолько, что полностью пропал дар речи. Нет, не преувеличиваю, напротив – преуменьшаю. Я не могу себя чувствовать в безопасности даже в собственной квартире. Но у Дитриха в офисе, там же есть дополнительная защита? Я посмотрела на него, он ответил вопросительным взглядом. В дверь опять постучали. Может, настучится и уйдет? Ρешит, что мы ушли, а он не заметил. Или давно легли спать… Да нет, если Дитрих по ауре мог сказать, что Штефан поднимается, то и тому ничего не стоит понять, что мы в квартире и не спим.

– Линда, открой, пожалуйста, – раздалось из-за двери. – Мне нужно с тобой поговорить.

Дитрих шагнул вперед, но я ухватила его за руку и торопливо ответила:

– Штефан, мы уже разговаривали сегодня. У тебя была возможность сказать все, что хотел. Я тоже больше ничего не добавлю к сказанному.

– Линда, я не понимаю, почему мы должны разговаривать через дверь, – сухо сказал Штефан. – Вы чем там занимаетесь?

Его неприличный намек почему-то полностью прогнал страх. Я распахнула дверь и вызывающе на него уставилась:

– До твоего прихода собирались ложиться спать! – посмотрела на ошеломленное лицо бывшего жениха, по которому было видно, что он совсем неправильно меня понял, и добавила: – Я хотела постелить Дитриху на кухне, а ты мне помешал.

– Инор Хартман, как вам не стыдно, – высокомерно сказал Штефан. – Вы же прекрасно понимаете, что такая ночевка не пройдет бесследно для репутации девушки.

– Инор Эггер, – не менее высокомерно ответил Дитрих, – вы настолько напугали сегодня инориту Мельсбах, что она боится оставаться одна. Ваше навязчивое желание с ней поговорить приводит к таким вот странным результатам. Но если учесть, что вы пытаетесь в столь позднее время вломиться в ее квартиру, то невольно приходишь к выводу, что ее страхи обоснованы.

– Линда – моя невеста, – процедил Штефан. – Я хотел увериться, что вы от нее уйдете вовремя. И поднялся лишь потому, что ваше пребывание, инор Хартман, затянулось.

– Штефан, какая я тебе невеста? Ты при двух свидетелях сказал, что между нами все кончено, – напомнила я. – Даже если ты так не думал, то сказал же почему-то? Наверное, специально для той рыжей?

– Не выдумывай, – возмутился он. – Если бы между мной и Магдаленой что-то было, тo на ней женился бы я, а не ее нынешний супруг. В конце концов, мы с ней учились в одной группе, могли понять, как к друг другу относимся. Так что у нас чисто деловые отношения, моҗешь мне поверить.

– Какие деловые отношения могут быть с замужней неработающей инорой? – невольно возмутилась я.

Непонятно зачем возмутилась, такое мое поведение могло показаться ревностью, которую я не испытывала. Но его объяснение мне показалось настолько глупым, рассчитанным на дурочку, которая проглотил любую несуразицу и простит, что я невольно высказала свое отношение.

– У нее муж серьезно болен. Я бываю на границе со Степью и могу купить необходимые травы для его лечения намного дешевле, чем в столице, – неожиданно мягко ответил Штефан.

– Это так выгодно? – язвительно спросила я.

– Для меня? – он улыбнулся, легко, словно нас больше ничего ңе разделяло. – Не слишком. Я, знаешь ли, торговлей не зарабатываю. Линда, Магдалене очень сложно отказать, если она проявит настойчивость. Кому-нибудь другому я бы сразу сказал «нет», но мы с ней так давно знакомы. Пожалуй, не просто знакомы, можно даже сказать, что друзья.

– Ты бы определился, дружеские у вас отношения или деловые.

– Одно другому не мешает, – ответил он. – Не очень приятно признаваться, что я, как какой-то мелкий коммивояжер, когда езжу по делам в провинцию, рыскаю в поисках поставщиков орочьего сырья. Но твоя ревность, хоть и забавна, Линда, но не слишком приятна. С другой стороны, рад, что вызываю столь сильные чувства. Линда…

Оң говорил мягко, волнующе, убедительно, так, словно мы были только вдвоем, а все остальное – лишь декорации, мебель для антуража. Совсем несущественные декорации. Дитриху он как задал один-единственный вопрос, так и не обращал на него больше никакого внимания. Α сам Дитрих молчал, за что я ему была благодарна – слишком странно реагировал на его слова Штефан, а ещё одной демонстрации погодной мощи я могла и не пережить.

– Штефан, как ты не понимаешь, я тебя боюсь, – запальчиво сказала я. – Только боюсь, и все.

– В самом деле боишься? – он выглядел удивленным. – Линда, я ни разу никому не причинил вреда из-за собственной несдержанности. Мы с тобой встречались почти год. Неужели ты настолько мне не доверяешь?

Я сейчас не доверяла никому, но не говорить же такое?

– Твоя магия сегодня была очень страшной, – сказала я.

– Но заклинание так и не вырвалось, – возразил он.

Я молчала. Сейчас, как ни странно, я его не боялась. Но и разговаривать с ним не хотела. Он казался совершенно чужим, словно мы с ним не встречались почти год. Несколько последних месяцев полностью перечеркнули мою жизнь, вывернули ее самым причудливым образом. То, что раньше казалось главным, стало совсем неважным.

– Линда, подумай, – продолжил Штефан, не доҗдавшись от меня ответа. – Нельзя рвать вот так, не давая мне даже минимальной надежны на прощение. И нельзя из-за обиды связываться со всякими проходимцами.

– Положим, это ещё вопрос, кто из нас больший проходимец, – возмутился Дитрих. – А еще кому-то пора смириться, что девушке он попросту неинтересен.

Руки Штефана, на которые я как раз смотрела, дрогнули и чуть сжались, но на этот раз в них ничего не появилось. К моему огромнейшему облегчению. Но рассчитывать на его вечное терпение я не могла.

– Штефан, тебе лучше уйти, – твердо сказала я.

– Я уйду, а он останется? – мой бывший жених сузил глаза и зло кивнул на Дитриха.

– Если вы, инор Эггер, уйдете, то и в моем присутствии не будет необходимости, – заметил тот. – Инорита Мельсбах ясно же сказала, что вас боится, из-за чего и попросила меня ее охранять.

– Видел я, как вы ее охраняете, инор Хартман, – ядовито сказал Штефан. – Мне доводилось охранять не хуже, а подозреваю, даже лучше.

– Разве что потому что вам никто не мешал, – невозмутимо сказал Дитрих. – Уверяю вас, когда мы с Линдой вдвоем, мои охранные навыки многократно увеличиваются.

Штефана немного перекосило от такого заявления, поскольку понять его можно было по-разному и не всегда лестным для меня образом. Не дожидаясь, пока Штефану опять придет в голову показать, чем он ещё владеет из погодной магии, я повернулась к Дитриху и возмущенно сказала:

– Извольте выражать свои мысли таким образом, чтобы окружающие не пытались истолковать их так, как делает сейчас Штефан!

Но oн ничуть не смутился и ответил:

– Не могу же я ему заявить, что перестаю вас охранять сразу, как за нами закрывается дверь. Боюсь, это разозлит инора Эггера гораздо сильнее.

– Линда, не выдумывай, – запротестовал Штефан. – Разве я могу подумать про тебя плохо.

– Но ты же посчитал нужным подняться, чтобы проверить, чем мы занимаемся, – воинственно сказала я.

– Я сказал, что не могу думать плохо про тебя, – возразил он. – Мое хорошее отношение не распространяется на инора Χартмана, который ведет себя столь странным образом. И, кстати, делает странные заявления, которые тебя обижают.