Первый художник: Повесть из времен каменного века (В дали времен. Том V ) - Пахомов Дмитрий Александрович. Страница 15

Съеден! От одной этой мысли он вздрогнул и рванулся, но со стоном снова вытянулся на мокрой от сочившегося в пещере родника земле. Безумный ужас охватил Кремня, кровь застыла в жилах, и на голове зашевелились волосы. Умереть ничего: он воин, он не раз смотрел смерти в глаза, и не ему бояться ее. Смерть не беда. Его бы предали сожжению, как это заведено уже лет пять в их племени, с тех пор, как небесный огонь сжег пять человек, приютившихся во время грозы под большим деревом. Его тело, обратившись в дым, полетело бы к Великому Духу, где он встретил бы отца, мать, деда и многих из своего племени… Но быть съеденным — это ужасно! Кремню казалось, что уже острые зубы людоедов впиваются в его мускулы и его кости хрустят в сильных челюстях, что его вырванные глаза проглатываются страшным вождем и горячее сердце трепещет в руках ужасного дикаря.

— Нет, нет! — с ужасом и отчаянием воскликнул Кремень, — надо освободиться или покончить с собой здесь, чтобы врагам достался холодный труп, чтобы не быть разорванным на куски заживо!..

Энергия понемногу стала возвращаться к Кремню, и мысль деятельно заработала. Первое, что надо было сделать, это освободиться от ремней.

— Олений Рог, — обратился Кремень к товарищу, — ты пришел в себя?

— Мы погибли, Кремень! — простонал тот.

— Полно, надейся, может быть, мы еще успеем освободиться. Если в состоянии, то помоги мне развязать ремни.

— Ты что-нибудь придумал, Кремень? — со вспыхнувшей надеждой проговорил Олений Рог. — Да? Мы спасемся?

— Нет, я еще ничего не придумал, но…

Олений Рог в ответ только простонал и неподвижно вытянулся. Стиснув от боли зубы, он хотел только одного — смерти.

Долго Кремень уговаривал товарища не предаваться отчаянию и убеждал его, что лучше все-таки быть развязанным и хоть немного уменьшить страдания.

— Если мы будем развязаны, то мы можем убежать, когда откроют пещеру! — говорил он.

— Куда мы убежим, избитые и израненные? Я двух шагов не сделаю. Оставь меня в покое, Кремень. Чем больше страданий, тем скорее наступит смерть… Ох, скорее бы, скорее!..

Однако, в конце концов Кремню удалось возбудить энергию в товарище, и они принялись за трудное дело освобождения от резавших их тело ремней. Так как Кремень попал в плен в темноте, то враги не заметили и не сняли с него небольшого мешка.

Большой нож и топор он потерял в борьбе, но в мешке у него было еще несколько небольших ножей и острых раковин. Необходимо было их достать. Но сам он этого сделать не мог, так как мешок оказался прикрепленным к спине, и нужна была помощь товарища. Кремень лег вверх спиной, а Олений Рог начал зубами растягивать ремни и понемногу освобождать мешок. После долгих усилий ему удалось его немного освободить и открыть.

Кремень лег на бок и стал встряхиваться, не обращая внимания на то, что от этого ремни еще глубже впивались в его тело. Встряхивания подействовали, и из мешка на землю высыпались некоторые вещи. Отыскав ощупью кремневый нож, Кремень взял его в зубы, и через минуту руки Оленьего Рога были развязаны, а через несколько мгновений оба приятеля могли расправить затекшие члены.

Освободившись, Кремень первым долгом ощупал руку Оленьего Рога и нашел, что она не сломана, а только вывихнута.

— Я сейчас тебе вправлю ее, потерпи немного.

И он ловкими, привычными руками схватил больную руку и потянул изо всей силы.

Связки хрустнули, и кость вскочила на свое место.

Олений Рог, и без того страшно измученный, опять впал в беспамятство; но Кремень был уверен, что он скоро ободрится, и обложил вспухшее плечо товарища мокрой землей, а затем занялся собой и тоже наложил себе комья сырой земли на те места, где чувствовалась боль от ударов и ремней.

Под влиянием сырой земли боль стала утихать, кровь двигаться ровнее, и мысли Кремня стали приходить в порядок. По всему, что Кремень видел в этот день, можно было наверное заключить, что им не грозит немедленная опасность: утром едва ли вождь позволит убить их и пошлет, вероятно, своих воинов, по обыкновению, на охоту.

Следовательно, опасность быть убитыми отходила до вечера, когда уставшие охотники будут голодны и злы, особенно, если им попадется мало добычи.

— Времени у нас впереди много, — сказал Кремень Оленьему Рогу, — и мы придумаем что-нибудь, а теперь надо отдохнуть.

Кремень спокойно закрыл глаза и скоро заснул. Олений Рог не замедлил последовать его примеру. Их непосредственные натуры не умели долго волноваться, да и слишком сильно было утомление. Если бы они даже наверное знали, что утром им предстоит смерть, то и в таком случае все-таки заснули бы.

Надежда не обманула Кремня. Наступившее утро не принесло им никаких перемен. Вождь не позволил их трогать, чем многие, правда, были недовольны, но возражать не смели. Вскоре почти все племя разбрелось в разные стороны, и в лагере осталось человек десять мужчин и несколько женщин, трудившихся над выскабливанием шкур вчерашних коз. Предводитель тоже остался в лагере и, лежа на траве, лениво посматривал на пещеру.

Солнечные лучи, проникнув через щели, позволили Кремню осмотреться. Пещера была довольно большая и высокая. В середине сочился небольшой родник, образовавший лужицу, из которой злополучные пленники с жадностью напились.

Затем Кремень обратил внимание на других пленников, которые неподвижно лежали в одном углу. Глаза их, жадно следившие за свободными движениями Кремня, выражали муку и просьбу.

Их было двое: старый, сильный воин с густой бородой и длинными волосами и стройная молодая девушка.

Несмотря на жалкое положение старика, чувствовалось, что он умел повелевать. В его глазах светился ум, и тонкие ноздри орлиного носа нервно вздрагивали, когда он следил за Кремнем. Иногда по его энергичному лицу пробегала судорога: видимо, ему страстно хотелось быть свободным, но гордость брала верх, и лицо его застывало в неподвижности.

Молодая девушка смотрела совсем измученной. Ремни глубоко впились в ее ноги и руки, и все тело было покрыто багровыми пятнами, как и ее товарища по несчастью. Очевидно, она не легко далась в руки врагов и отчаянно защищалась. Ее русые волосы разметались в беспорядке, глаза с длинными ресницами были закрыты, а из полуоткрытых губ, обнажавших ряд белых зубов, вырывалось судорожное дыхание.

Иногда девушка открывала глаза, взглядывала на старого воина, лежавшего рядом, и снова с тоской смыкала веки, из-под которых катились крупные слезы. Она даже не стонала, но весь ее вид был так несчастен, что у Кремня сжалось сердце. Оно у него было мягкое, не озлобленное; его живо трогали чужие несчастья, и он не мог не сочувствовать пленникам, с которыми его свела судьба. Да и простой расчет должен был заставить его прийти к ним на помощь: вместе легче выйти из затруднительных обстоятельств.

Кремень взял нож, подошел к пленникам и быстро перерезал ремни на девушке, а затем на старике и стал прикладывать мокрую землю к ссадинам и подтекам. Старый воин с недоумением смотрел на него, но на его ласковые слова ничего не отвечал. Он, видимо, его не понимал. Девушку Кремень напоил, а старик подполз сам к воде и потом, по примеру Кремня, стал прикладывать землю к ранам.

Кремень был вознагражден за свои старания восторженным и благодарным взглядом девушки и приветливо ей улыбнулся. Когда оба они совершенно пришли в себя, то стали объясняться жестами, но все-таки понимали друг друга с трудом. Старый воин все показывал на выход из пещеры, видимо, советуя пробиться сквозь толпу врагов; но Кремень отрицательно покачивал головой, указывая на раны, синяки и едва двигавшуюся девушку.

Кремень жестом приказал всем лежать смирно, а сам сел, обхватив руками колени, и глубоко задумался. Долго он перебирал разные планы. Открытое нападение на многочисленного врага было невозможно. Лучшим являлся способ бежать сначала одному и не к реке, а в сторону, и, отвлекши таким образом врагов, дать возможность остальным бежать прямо к реке. Но это был все-таки очень рискованный план.