Новый босс (СИ) - Салах Алайна. Страница 5

— Нет! — рявкает моя мегера, прожигая дыру мне во лбу зелеными лазерами. — Вы со своим младшим теперь оба сидите на сухом пайке, потому что один из вас ревнивый придурок.

Ох, блядь, как она меня заводит своей дерзостью. Младший лейтенант Гас сразу по стойке смирно вытягивается в полной готовности служить своей разъяренной генеральше.

— Ты уезжаешь завтра, — напоминаю ей. — У нас и так месячная голодовка наступает. Я уже гелем для рук и мешком салфеток обзавелся.

— Вот иди и потренируйся, — фыркает Сла-ва. Спрыгивает с дивана и, демонстративно виляя задницей, направляется на кухню. — Ладони разомни.

Ах, ты ж шипящее динамо. Кажется, пришло время напомнить, кто в этом доме кого трахает.

В два шага подлетаю к ней, и обхватив за талию, закидываю себе на плечо. Матрешка начинает дрыгаться на мне, как уж под наркотой, и лупить кулаками в спину:

— Одурел, мамонт неандертальский! Думаешь, можно мне кровь месяцами сворачивать, а потом вот так просто без извинений на плечо и в койку? Да за кого ты…

По опыту знаю, что русская кошка шипеть может долго, еще и бусы из моих глазных яблок попытаться сделать, поэтому решаю пустить в ход тяжелую артиллерию. Знаю, что она не устоит:

— Rossiya — nasha svyashchennaya sila, Rossiya — nasha lyubimaya strana.

Матрешка мгновенно стихает словно младенец, которому после многочасового ора сунули в рот соску, и беззвучно сопит мне в лопатку.

— Moguchaya volya, velikaya slava — Tvoye naslediye na vse vremena… — заканчиваю свое победоносное соло, которым однажды не только блистательно избавил Сла-ву от нижнего белья, но и услышал три самых заветных слова.

Дохожу кровати и аккуратно укладываю на нее матрешку, нависая сверху. Опухший от суточного воздержания и наших словесных потасовок младший раздирает мне джинсы, вопя, что соскучился по своей подружке-вагине.

— Хитрый слизеринец. Никах понятий о чести. — шипит Сла-ва, обдавая клубничным дыханием мое лицо. — Права была шляпа.

А дальше я уже ничего не соображаю, потому что матрешка жестко присасывается к моему рту, вгоняя острые когти мне в спину.

От лица Гаса-младшего спасибо тебе, санкционная Россия, за то, что вырастила такого сентиментального патриота.

*******

— У меня прямо дежавю, — вздыхает Сла-ва, когда мы выходим из моей пантеры на парковку аэропорта Кеннеди. — Казалось, словно мы были здесь только вчера.

Та же херня. Это уже второй раз, когда я привожу сюда матрешку, чтобы расстаться на длительный срок. И хотя в этот раз я знаю, что через месяц она вернется ко мне, на душе от этого не радужнее. Я ни черта не баба Ванга, но дерьмовое предчувствие меня не покидает. Да и матрешка в этот раз не изображает из себя боевую амазонку: уткнулась мне в подмышку и лапками вцепилась в бицепс, словно в Россию его с собой увезти собралась.

— Будем созваниваться каждый день. — грустно бубнит мне в футболку.

Прикладываюсь губами к ее клубничной макушке и глубоко вдыхаю, стараясь запомнить ее запах:

— Конечно, будем. Собираюсь каждый день виртуально трахать тебя в прямом эфире.

Матрешка мой напускной энтузиазм не поддерживает и тяжело вздыхает:

— Я буду скучать, Гас.

Блядь, почему так грустно, а?

Остановившись, сгребаю ее кошачью мордочку в ладони.

— Ya pisdetz kak budu skuchat, Сла-ва. — обещаю ей.

— Вижу, готовился? — слабо улыбается матрешка.

Готовился. Последние две недели только об ее отъезде и думал.

— Таак, крольчата, что за упаднические настроения в спаривающейся стае? — грохочет за моим ухом.

— Чуть не оглох, Фиона. — морщусь, оборачиваясь к сияющей бодростью динозаврихе. — У твоих школьников непроизвольная дефекация не случается, когда ты с ними здороваешься?

— И тебе здорово, дементор. Чмокнул, гляжу, мою подруженьку. Того гляди захнычет.

Словно в подтверждение ее слов, матрешка обнимает меня обеими руками и, всхлипнув, жмется всем телом. И в этот момент я готов засунуть ее подмышку и увезти отсюда подальше. Интересно, за что в России лишают гражданства? Нужно будет полистать интернет.

— Присматривай за матрешкой, Фиона. — как истинный герой мыльных опер обращаюсь к Вере. — Назначаю тебя феей-крестной. В благодарность я тебе дюжину смазливых девственников в жертву в следующий приезд принесу.

— Не разговаривай так с Верушкой, Малфой, — шмыгая носом, бормочет Сла-ва.

Из-за спины Фионы слышится какой-то грохот и через секунду рядом с ее мощным плечом материализуется Джо. Тяжело дыша, держит на плече спортивную сумку с надписью Sochi 2014 и здоровый чемодан. Я и забыл, что этот влюбленный миньон вызвался свою крупногабаритную пассию в аэропорт доставить.

Выуживаю из кармана два билета, и вручаю их Вере:

— Обменял на бизнес-класс. Не могу позволить, чтобы мои Тимон и Пумба как сплющенные консервы десять часов тряслись в салоне эконом-класса.

Фиона одобрительно цокает губами и кивает, демонстрируя, что готова внимать дальнейшим наставлениям:

— Много пить матрешке не давай. По опыту знаю, что после третьего бокала она начинает ваш Leningrad горланить, и остальным пассажирам это очень не нравится.

— Ты такой милый, Драко. — глухо подает голос Сла-ва.

Я уже подумываю, затащить ее в туалет на финальные проводы, но в этот момент звонит ее телефон. До того как матрешка принимает вызов и начинает тараторить на своем варварском языке, успеваю заметить на экране презрительную физиономию папы Карло.

Чтобы отвлечься, перевожу взгляд на Джо, ошалело пялящегося на обтянутые тканью Фионины арбузы. Я тоже по таким фанател, пока матрешка меня не приворожила. Теперь меня привлекает только один размер: Сла-вы. А на остальное уже не стоит.

Мое внимание цепляется за знакомый звук, произнесенный матрешкиным голосом. Такой, блядь, мерзкий, что все нервные окончания мгновенно подтягиваются к коже словно от трения пенопласта по стеклу.

E-gorka.

Двадцатишестилетний удод, с которым предстоит месяц рука об руку трудиться Сла-ве. Который наверняка будет пялится на ее роскошный зад и пытаться сосчитать камушки. Который заранее не нравится мне настолько, что я готов авансом отшлифовать ему морду.

Матрешка заканчивает разговор и поднимает взгляд на меня. Похоже, у меня все написано на лице, потому что она сразу поясняет:

— Папа Игорь предупредил, что его машина в сервисе и в аэропорту меня встретит Егор.

Когда я занимался боксом, первое что я научился — не показывать сопернику, что мне больно, когда прилетает в почки и в челюсть. Вот сейчас я подключаю этот навык целиком, чтобы не выдать бушующую во мне эмоциональную канализацию. Не справлюсь — утоплю всех на хер. Задницей чую, не случайно у Папы Карло его шарманка в самый неподходящий момент сломалась.

Кивнув, выдавливаю из себя улыбку, как засохшую зубную пасту:

— Позвони, как приземлишься, матрешка. Я буду ждать.

— Пора. — тоном палача оглашает Фиона и забирает у Джо сумку, с легкостью перекидывая ее через плечо. По его покрасневшей от натуги физиономии, вижу, что он рыдать готов от счастья.

— Я люблю тебя, Гас. — шепчет Сла-ва и, встав на цыпочки, клеймит меня своим пухлыми губами.

Блядь, ну почему так тяжело. Словно наживую ампутируют любимую руку тупой пилой.

— Lublu. — целую ее в ответ. — Pisdetz kak.

Фиона и матрешка идут к прозрачным дверям выхода, а мы с Джо, застыв на месте как два унылых монумента, смотрим им вслед. Мне так херово, что впервые за долгое время хочется напиться до тошноты.

— Она должна быть моей, бро. — зачарованно тянет Джо. — Вот это настоящая женщина.

И даже шутить над ним не хочется.

Но, собственно, долго унывать тоже не в моих правилах. Поэтому, достав из кармана джинсов телефон, делаю то, что решил в ту секунду, как поганый звук «E-gor» отравил мне мозг и уши.

— Хизер, М&Ms мой шоколадный, — говорю своей секретарше. — завтра в восемь утра собери чрезвычайную планерку. Быть всем. И еще забронируй билет в Москву через две недели.