Глаголь над Балтикой (СИ) - Колобов Андрей Николаевич. Страница 20

- Ваше превосходительство, а чем же мы будем стрелять-то целых две недели? - раздался голос командира "Осляби", капитана первого ранга Бэра.

Сардоническая улыбка заиграла на адмиральских устах

- Для того, чтобы напомнить нашим артиллеристам с какой стороны должно заряжать орудие, мне ничего не жалко. А потому приказываю, для нужд объявленных мною учений использовать...

Адмирал не мог удержаться от интригующей паузы

- Двадцать пять процентов штатного боеприпаса к орудиям.

Это было... настолько неслыханно, что привыкшие к субординации офицеры загомонили, как первокурсники морского корпуса

- Как?

- Стволы расстреляем!

- Чем же нам потом воевать-то?!  

- Чем воевать?! Потом?!! - адмиральский рык перекрыл все голоса:

- Не будет никакого "потом"! Государь император повелел нам овладеть Японским морем! А это значит, что у нас есть два варианта - или мы тайно прокрадемся во Владивосток, а уж оттуда дадим генеральное сражение японскому флоту, или же Того перехватит нас и мы примем бой где-нибудь около Японии. Хоть так, хоть эдак - нас ждет генеральное сражение с броненосцами микадо.

- И чем бы оно ни кончилось, корабли наши будут сильно повреждены, а отремонтироваться во Владивостоке не выйдет - нет там ни мастерских, ни доков, ни рабочего люда в достатке. Потому, чем бы ни закончилось сражение, оно будет решающим, определит исход войны на море, а следующего не будет.  Значит, беречь снаряды незачем - лучше уж к бою подготовиться получше.

Офицеры потрясенно молчали.

Две недели окрестности Камранга оглашал гром артиллерийской стрельбы - над водой звуки разносятся далеко. Стреляли, разбирали ошибки, чинили щиты, снова стреляли. Адмирал не был удовлетворен результатами, молча согласившись со случайно подслушанной им фразой старшего артиллерийского офицера "Суворова", лейтенанта Владимирского:

-  Девять женщин за месяц дитя не родят.

Адмирал грустно усмехнулся невеселой шутке, но распекать офицера не стал. Петр Владимирович, конечно, был прав - обучение комендоров дело долгое и последовательное, тут кавалерийским наскоком много не добьешься. Но все же стреляли заметно лучше, чем в Носси-бэ и куда лучше, чем в Либаве. У адмирала даже зародилась надежда, в которой он вряд ли мог сознаться себе сам: нет, не победить, но хотя бы уберечь эскадру от разгрома в бою, пройти во Владивосток, хотя бы и с потерей нескольких броненосцев. В то, что эскадре удастся пройти во Владивосток совершенно без боя, адмирал не верил. Хейхатиро Того располагал сотнями разведчиков - миноносцы, вспомогательные крейсера, авизо, транспорты и мелкие суда, вплоть до совсем малых каботажников и даже джонок. Все они могли надежно перекрыть любые пути русской эскадры. И потому адмирал, не мудрствуя лукаво, повел свои корабли самым кратчайшим путем, через Цусимский пролив.

Тигру в пасть сунулись под вечер. Ночь прошла спокойно, однако с половины пятого утра характер японских радиограмм резко изменился. Похоже было, что японцы передавали какое-то сообщение на север, с корабля на корабль. Неужели все же обнаружили? Подозрение стало уверенностью, когда без четверти семь обнаружили смутный силуэт какого-то судна, вскоре опознанного - примерно на 50 кабельтовых справа от колонны русских броненосцев шел "Идзуми" - маленький, древний и тихоходный японский крейсерок. Все же самураи странные люди - зачем было отправлять почти на верную смерть одинокий кораблик, неспособный ни за себя постоять, ни уйти от русских крейсеров? В том, что главных сил японцев поблизости нет, адмирал был уверен - корабли Хейхатиро Того пользовались радио вовсю, а на русских кораблях внимательно слушали эфир. Опытный радиотелеграфист по силе сигнала сможет определить расстояние до передающей радиостанции - но пока на русских кораблях не слышали ничего похожего на переговоры большой эскадры.

Адмирал задумался. С одной стороны, следовало поберечь силы - крейсеров у него немного, а хороших и вовсе два: "Олег" да "Аврора". С ними в крейсерском отряде числились старички "Мономах" и "Донской", жутко тихоходные, хоть и с современной полученной по модернизации артиллерией. Из разведочного отряда только "Светлана" была еще ничего, "Алмаз" - яхта, с десятком мелкокалиберных пушек, "Урал" - просто вооруженный лайнер.  При броненосцах адмирал оставил "Изумруд" и "Жемчуг" - небольшие, быстроходные и вполне современные, но очень уж слабые артиллерией крейсера, на которых хорошо вражеские миноносцы гонять, но вот с тем, что покрупнее лучше не связываться.

Крейсерскому отряду предстояло защищать транспорты, поддержать его могла разве что "Светлана", а навалятся на эти пять крейсеров все вражеские бронепалубники, числом побольше дюжины. У японцев, конечно, тоже старья навалом, но, когда воюешь вдвоем-втроем против одного, это не так страшно. Поэтому, с одной стороны, крейсера следовало беречь, а с другой... Экипажи измучены долгим переходом и ожиданием, перенапряжены, и раскатать сейчас японца, пусть маленького и слабого, но зато на глазах всей эскадры - какой это будет радостью, как поднимет боевой дух! А он в бою не последнее дело...

Погода была той еще мерзостью - резкий, порывистый ветер гнал с севера крупную зыбь, а горизонт таял в серой мгле. "Идзуми" удалось рассмотреть с пяти миль, а в семи милях спокойно могли пройти все двенадцать броненосных кораблей Того и Камимуры, и с русской эскадры их бы не заметили. Тут и там густился туман, сокращая и без того малую видимость почти до нуля.   Что, если "Идзуми" - лишь головной крейсер, а там, в свинцовой мгле таится целая эскадра?

Но тут доложили - по другому борту сигнальщикам удалось различить "Мацусиму", кажется, "Чин-Иен". Дальше были там еще силуэты, опознать которые не удалось. Это шел отряд старых кораблей японцев, куда входил и "Идзуми"

- Заблудился он, что ли? - ни к кому, конкретно не обращаясь и глядя на "Идзуми" весело спросил командир "Суворова" Игнациус.

Похоже на то. Скорее всего "Идзуми" шел в одиночку, быть может - в дозоре, а при попытке сблизиться со своим отрядом обнаружил, что на его пути оказалась вся русская эскадра. Адмирал решился:

- Крейсерскому и разведочному отряду - атаковать "Идзуми"! - коротко распорядился он

Атаковали и раскатали, ввиду всей эскадры, и крики "Ура!" долго перекатывались с корабля на корабль. Но адмирал, вспоминая эту "победу" кривился, как от сильнейшей изжоги.

Крейсера Энквиста проскочили под кормой замыкающего "Нахимова" и рванулись вдогон японцу - но только "Олег" и "Аврора", потому что "Донской" и "Мономах" безнадежно отстали. С разведочного отряда приказ адмирала разобрали только на "Светлане", но и на ней чего-то замешкались, повернули на противника не сразу. На "Идзуми", завидев догоняющие его два больших крейсера, попытались ускориться, рванули вперед, насилуя машины и выбрасывая из труб клубы черного дыма. Однако продолжали двигаться параллельно основным силам русских. Это адмирал оценил - кто бы там ни командовал японским крейсером, в мужестве ему не откажешь, он до последнего хотел удерживать русскую эскадру в поле зрения.

С "Олега" начали пристрелку, давшую недолеты, "Идзуми" ответил. Расстояние быстро сокращалось и вот... на баке "Олега" распустились пламенеющие лепестки разрыва. Второе попадание. Третье... А "Идзуми" все еще шел невредимым.  Наконец-то наперерез японскому крейсеру выкатилась "Светлана", отчаянно сигналя ничего не замечавшему "Уралу" и окуталась дымом выстрелов. Только теперь, похоже, на "Урале" поняли, что происходит нечто необычное. 

"Идзуми", видя что дела его совсем плохи, наконец-то отвернул от эскадры, и открыл огонь на оба борта по "Олегу" и "Светлане". Русские крейсера еще довернули, сокращая дистанцию, наконец-то пошли попадания. Но даже сейчас "Идзуми" умудрялся успешно огрызаться, и несмотря на то, что по нему стреляли уже три крейсера, ни терять ход ни тонуть пока не собирался. Еще один снаряд ударил в борт "Олега", корма "Светланы" окуталась дымом взрыва!