Злой король (ЛП) - Блэк Холли. Страница 52

Я уже дважды была на Мандрагоровом рынке, оба раза давно и сопровождала Мадока. Это именно то место, о котором Ориана предупреждала Тарин и меня — слишком много людей, желающих заключить сделки. Он открыт только туманным утром, когда большая часть фейри спит, но если я не смогу достать там платье и маску, мне придется украсть одну из гардероба придворного.

Я прохожу через прилавки, меня немного тошнит от запаха устриц, дымящихся на ложе из водорослей, запах сильно напоминает мне о Подводном мире. Я прохожу мимо лотков с прядильными сахарными животными, маленьких желудевых чашек, наполненных вином, огромных скульптур из рога и стойла, где женщина с согнутой спиной берет кисть и рисует амулеты на подошвах обуви. Это требует некоторого блуждания, но я, наконец, нахожу коллекцию скульптурных кожаных масок. Они приколоты к стене и хитро сформированы, как лица странных животных или смеющихся гоблинов или хамских смертных, окрашены в золотой, зеленый и любой другой цвет, который только можно себе представить.

Я нахожу одно из них с человеческим лицом, неулыбчивым.

— Вот эта, — говорю я лавочнику, высокой женщине с впалой спиной. Она одаривает меня ослепительной улыбкой.

— Сенешаль, — говорит она, ее глаза светятся узнаванием. — Пусть это будет моим подарком тебе.

— Очень любезно с вашей стороны, — говорю я немного отчаянно. Все подарки имеют свою цену, и я уже изо всех сил пытаюсь расплатиться с долгами.

— Но я бы предпочла…

Она подмигивает.

— И когда Верховный Король похвалит твою маску, ты позволишь мне сделать ее ему.

Я киваю с облегчением, что она хочет прямолинейного ответа. Женщина берет у меня маску, кладет ее на стол и достает из-под стола горшок с краской.

— Позвольте мне внести небольшое изменение.

— Что вы имеете в виду?

Она достает щетку.

— Значит, она больше похожа на тебя.

И несколькими взмахами кисти маска действительно становится похожа на меня. Я смотрю на неё и вижу Тарин.

— Я буду помнить твою доброту, — говорю я, когда она собирает вещи.

Затем я ухожу и ищу развевающуюся ткань, которая отмечает магазин одежды. Нахожу мастерскую кружевницы и попадаю в ряд составителей снадобий и предсказателей судьбы. Пытаясь найти дорогу назад, я прохожу мимо торгового места, занятого небольшим костром. Перед ним на табуретке сидит ведьма.

Она помешивает в кастрюле, и от нее исходит запах тушеных овощей. Когда она смотрит в мою сторону, я узнаю в ней Матушку Мэрроу.

— Садись у моего огня, — предлагает она.

Я сомневаюсь. Не стоит грубить в Фейриленде, где высшие законы — это законы вежливости, но я тороплюсь.

— Я боюсь, что я…

— Ешь суп, — говорит она, поднимая миску и толкая ее в мою сторону. — Там только то, что наиболее полезно.

— Тогда зачем предлагать его мне? — спрашиваю я.

Она радостно смеется.

— Если бы ты не стоила моей дочери ее мечты, ты могла бы мне понравиться. Сиди. Ешь. Скажи, зачем пришла на Мандрагоровый рынок?

— Платье, — говорю я, садясь на насест у костра. Беру миску, которая наполнена неаппетитной, тонкой коричневой жидкостью. — Возможно, вы могли бы подумать, что вашей дочери не понравилась бы Принцесса моря в качестве соперницы. Я избавила ее от этого, по крайней мере.

Она бросает на меня оценивающий взгляд.

— Тебя она избавила от еще больших хлопот.

— Можно сказать, это была ответная услуга.

Матушка Мэрроу показывает на суп, и я, которая больше не может позволить себе врагов, подношу его к губам. На вкус — воспоминание, которое я не могу вспомнить: теплые дни, брызги в бассейнах и пинки пластиковых игрушек по коричневой траве летних лужаек. Слезы текут из моих глаз.

Я хочу пролить его в грязь.

Я хочу выпить его до дна.

— Это исправит тебя, — говорит она, когда я справляюсь с нахлынувшими чувствами и смотрю на нее. — Теперь об этом платье. Что бы ты мне за него дала?

Я снимаю пару жемчужных сережек с Подводного мира.

— А как насчет этого? За платье и суп.

Они стоят дороже, чем десять платьев, но я не хочу больше торговаться, особенно с Матушкой Мэрроу.

Она берет их, скользит зубами по перламутру, затем прячет в карман.

— Достаточно хорошо.

Из другого кармана она достает орех и протягивает мне.

Я поднимаю брови.

— Ты мне не доверяешь, девочка? — спрашивает она.

— Не до такой степени, чтобы отказаться, — отвечаю я, и она снова хихикает.

Тем не менее, что-то есть в орехе, и это, вероятно, какое-то платье, потому что иначе она не соблюдала бы условия соглашения. И я не буду играть наивную смертную, требуя знать, как все устроено. С этой мыслью я встаю.

— Ты мне не очень нравишься, — говорит она, что не удивительно, хотя и больно. — Но морской народ мне нравится гораздо меньше.

Таким образом, я беру грецкий орех и маску и возвращаюсь в Инсмир, в Холлоу-Холл. Я смотрю на волны вокруг нас, на просторы океана во всех направлениях с его постоянными, беспокойными, белыми волнами. Когда я дышу, соленые брызги попадают мне в горло, и когда я иду, я должна избегать бассейнов с маленькими крабами.

Кажется безнадежным бороться с чем-то таким огромным. Смешно верить, что мы можем победить.

…

Балекин сидит в кресле возле лестницы, когда я пришла в полый зал.

— А где ты провела ночь? — с подозрением в голосе интересуется он.

Я подхожу к нему и поднимаю свою новую маску.

— Искала костюм.

Он кивает, снова скучая.

— Можешь идти собираться. — Говорит он, неопределенно махнув рукой на лестницу.

Я поднимаюсь. Я не знаю, какую комнату он собирается мне предоставить, но я снова иду к Кардану. Там я сижу на ковре перед неосвещенной решеткой и раскалываю орех. Оттуда выливается пенящейся массой бледно-абрикосовый муслин. Я трясу платье. Оно в стиле ампир и с широкими, собранными рукавами, которые начинаются чуть выше локтя так, что мои плечи будут голыми. Платье свисает до пола в более собранных складках.

Когда я надеваю его, я понимаю, что ткань идеально дополняет мой цвет лица, хотя ничто не может заставить меня выглядеть менее истощенной. Независимо от того, как платье льстит мне, я не могу уйти от чувства, что моя кожа выглядит не очень хорошо. Тем не менее, сойдет для ночи.

Однако, когда я надеваю его, я понимаю, что у платья есть несколько хитро скрытых карманов. В один прячу яд. В другие маленькие ножи.

Затем я пытаюсь привести себя в порядок. Я нахожу расческу среди вещей Кардана и пытаюсь привести в порядок волосы. Заколоть нечем, поэтому я оставляю их свободными. Полощу рот. Затем, завязав маску, я направляюсь туда, где ждет Балекин.

Вблизи меня, вероятно, узнают те, кто хорошо меня знает, но в противном случае я думаю, что смогу пройти незамеченной через большую толпу.

Когда он видит меня, у него нет никакой видимой реакции, кроме нетерпения. Он встает.

— Ты знаешь, что делать?

Иногда ложь доставляет истинное удовольствие.

Я достаю закупоренный флакон из кармана.

— Я была шпионом принца Даина. Я была частью двора Теней. Ты можешь доверить мне убийство твоего брата.

Это вызывает улыбку на его лице.

— Кардан был неблагодарным ребенком, когда посадил меня в тюрьму. Он должен был поставить меня рядом с ним. Он должен был сделать меня Сенешалем. На самом деле, он должен был отдать мне корону.

Я молчу, думая о мальчике, которого видела в кристалле. Мальчик, который все еще надеялся, что его полюбят. Признание Кардана в том, кем он стал с тех пор, преследует меня: если бы он думал, что я плохой, я был бы хуже.

Как хорошо я знаю это чувство.

— Я буду оплакивать моего младшего брата, — говорит Балекин, будто пытаясь подбодрить себя немного. — Пусть я не оплакиваю остальных, но я буду сочинять песни в его честь. Только его будут помнить.

Я думаю про поручение Дулкамары убить принца Балекина, потому что он был единственным, кто заказал нападение на Двор Термитов. Возможно, он даже был ответственен за то, что Призрак установил взрывчатку во Дворе Теней. Я вспоминаю его под водой, ликующего от своей силы. Я думаю обо всем, что он сделал и что собирается сделать, и рада, что я в маске.