Повелитель моря (СИ) - Миллерова Агния. Страница 13

Слушая вполуха, Анри лихорадочно пытался оценить ситуацию: «Кто эта девушка? Не дочь ли губернатора? Да нет, не может быть, что ей здесь делать? Явно же подслушивала!».

— …Вы же покажете мне свой корабль, сеньор Анри? — продолжала торопливо девушка, словно боялась не успеть сказать всё, что хотела.

Анри не успел отреагировать. Пока он рассматривал её, ища ответы на свои вопросы, она продолжала говорить:

— …отец не будет возражать, я уверена, — не отпуская руки мужчины, всё так же тихо щебетало это милое создание.

Её симпатичное нежное лицо, не познавшее жаркого солнца, излучало радость несмотря на то, что на лбу начало краснеть место соприкосновения с дверью.

«Господи, да это же дочь графа! Наверное, старшая, Исабель», — от этой мысли по спине Анри пробежал холодок предчувствия неприятностей, однако он продолжал рассматривать говорунью.

Волосы цвета воронова крыла были заплетённые в косы и тугими кольцами прикрывали щеки. Окружённые длинными чёрными ресницами большие глаза цвета чоколате сияли восторгом. Встретив взгляд девушки, Анри почувствовал, что краснеет. Она мило улыбнулась, отпустила, наконец, его руку и спросила:

— Вы не узнаете меня, сеньор Анри? — и снова не дожидаясь его ответа, добавила: — Я Исабель, старшая дочь графа Альменара. Вы должны были видеть меня на двенадцатилетии моей младшей сестры.

— Прошу прощения вашей милости, что не узнал её, — сказав это, Анри вежливо поклонился. — Но не будет ли ваша милость столь добра, что удовлетворит моё любопытство и расскажет, что она делала за дверью? — оправившись от неожиданности, рискнул он задать вопрос дочери графа и, осознав, что нарушил правила, запрещающие простолюдинам смотреть в лицо особам благородного происхождения, уже не поднимал головы, но всё же поглядывая на неё исподтишка.

— Шла по коридору, — контесса кротко опустила глаза, изображая невинность, но проступивший лёгкий румянец поставил её слова под сомнение. Поняв, что выдала себя, сеньорита Исабель виновато подняла глаза на мужчину и всё так же тихо, сказала: — Не сердитесь, сеньор Анри. Я хотела лишь расспросить вас о так многом, пока дуэнья сеньорита Лаура м-м-м… отвлеклась. Я видела, как Андрес завёл вас сюда, но не решилась войти.

Она снова смиренно опустила глаза и стояла так, пока Анри не заговорил:

— О чём же ваша милость хотела расспросить простого торговца? — спросил он, вновь получив возможность заговорить.

Только сейчас Анри почувствовал, что тревога отступила. Он уже понял, чем она была вызвана — натренированный и отшлифованный до совершенства инстинкт выживания отреагировал на зарегистрированный краешком сознания едва слышимый шорох платья подслушивающей девушки и просигналил опасность.

— О, вы слишком скромны, сеньор Анри! Вы — самый знаменитый капитан в Белизе! Вы ведь много где побывали и видели столько всего интересного!

Девушка смотрела на него восхищённо. На щеках разгорался пламень, глаза блестели, розовые губки приоткрылись от возбуждения, показав красивые белые зубы. Но Анри не успел ответить — послышался звук открываемой двери в другом конце коридора. Контесса Исабель ойкнула, повернув голову в сторону дверного проёма, потом — с сожалением — глянула на Анри и быстро выбежала из комнаты, зашуршав юбками…

«Господи, что это было? Наваждение?», — приближающиеся шаги и голоса доносились приглушённо сквозь волшебное очарование пережитого. Когда в комнату вошёл губернатор, молодой человек всё ещё улыбался…

— О-о-о, сеньор Анри, мне очень приятно осознавать, что Вы тоже рады меня видеть! — голос сеньора Альвареса окончательно вернул Анри в этот грешный мир.

Бледное лицо губернатора расплывалось в улыбке, а глаза лучились доброжелательностью. Однако, присмотревшись более внимательно, можно было заметить, каким цепким был его взгляд. От него ничего не могло ускользнуть или скрыться. Он умел проникать в самую суть.

Анри смутился, как мальчишка, пойманный на воровстве конфет с банкетного стола. Молча поклонившись, задержался в поклоне чуть дольше обычного. Со стороны могло показаться, что он не просто приветствует графа, но и выражает ему своё глубокое почтение. На самом же деле молодой человек просто дал себе время «взять себя в руки».

Приглашая собеседника сесть, сам сеньор Альварес уютно расположился на диване. Дождавшись, когда сядет граф, Анри уселся, сложив руки на коленях, в ближайшее к дивану кресло. Воспользовавшись возникшей паузой, он обдумывал, стоит ли говорить губернатору о встрече с его дочерью несколько минут назад или нет. Для девушки, особенно благородной, даже несколько минут наедине с мужчиной, получив огласку, сильно скажутся на её репутации, но ещё более чреваты последствиями они могут быть для мужчины. Особенно если учесть, что этот самый мужчина, пусть и не ненароком, ударил девушку. По законам чести отцу или жениху, если такой имелся, пришлось бы вызывать обидчика на дуэль несмотря на то, что Его Величество Филипп IV их запретил. Но это если обидчик благородного сословия. Его же, как простолюдина, если дело дойдёт до суда, казнят гарротой [39], а, скорее всего, запорют до смерти или просто прирежут.

Анри не устраивали такие перспективы. Мельком взглянув на немолодого и погрузневшего графа Альменара, он подумал, что, будь он дворянином, победа в дуэли была бы за ним. Однако для того, чтобы иметь шанс отстоять свою жизнь в поединке, надо было быть дворянином…

Прежде, чем сеньор Альварес заговорил, пришло решение дилеммы — молчать. Вряд ли сама контесса Исабель захочет правдиво рассказать о происхождении ушиба, так что своим стремлением быть честным он выставит лгуньей девушку и поставит графа в затруднительное положение.

— Надеюсь, мой человек не оторвал вас от важных дел? — проявил вежливость губернатор.

— Разве могут быть дела важнее, чем визит к вашему превосходительству? — глядя на серебряные пряжки собственных туфель, церемониально ответил Анри.

— Полагаю, вы принесли только приятные новости, — губернатор снова улыбнулся, но глаза его смотрели пристально.

— Вашему превосходительству хорошо известно, что во время войны новости не всегда бывают приятными, — парировал Анри и, вытащив из манжета бумажные трубочки, поднявшись, с лёгким поклоном передал их графу.

Взяв из рук Анри одну из них, губернатор нетерпеливо развязал ленту и, не задумываясь, бросил её на узорчатый синий ковёр. Развернув бумагу, прочёл каллиграфический крупный заголовок: «Letters о marque [40]». Быстро пробежав глазами английский текст, посмотрел на всё ещё стоящего рядом Анри и голосом, потерявшим весёлость, спросил:

— Кем выдана вторая лицензия?

— На ней тоже подпись генерал-губернатора Антигуа и Барбуды сэра Уильяма Хэмптона, — и Анри снова протянул сеньору Альваресу свёрнутую бумагу.

Взяв вторую трубочку, губернатор велел собеседнику снова сесть, и, когда тот занял прежнее место, спросил:

— А что хорошего?

— Сто семнадцать пленных, считая обеих владельцев лицензий и два призовых фрегата.

— И это всё? — бровь губернатора удивлённо поползла вверх.

— Ничего ценного при них не было, ваше превосходительство.

— Мда-а, — протянул губернатор, снова уткнув взгляд в развёрнутую бумагу.

Анри хотелось скорее перевести разговор на награду за призовые корабли, переданные городу несколько дней назад коммодором Фернандо, однако он терпеливо ожидал, когда сеньор Альварес начнёт его сам.

Спустя несколько минут размышлений тот, наконец, снова заговорил:

— Я пришлю солдат за пленными. Что же касается кораблей, — губернатор встал, подошёл к консольному столику, стоявшему у стены под большим «Пейзажем с птицеловами», кинул на него бумаги и, взяв серебряный колокольчик, позвонил. — Казна города сейчас бедна, но, думаю, мы сможем договориться, — продолжил он и вернулся на диван.

— С позволения вашего превосходительства я хочу оставить фрегаты себе, но на счёт кораблей, переданных вашему превосходительству идальго Фернандес де Кордова, я готов выслушать предложение вашего превосходительства.