Сердечные риски, или пять валентинок (СИ) - "Awelina". Страница 24

— А ваша мама?

— Журналист. Сейчас уже редактор журнала.

Интеллигентная семья. Неудивительно, это в нем чувствуется. В обоих братьях чувствуется.

— Она сама из Питера. Случайным ветром, еще будучи студенткой, оказалась в Москве, познакомилась с папой и так тут и осталась.

Не меняя позы, Савельев повернул ко мне голову, слабо улыбнулся, его глаза хранили грусть.

— Когда отца не стало, старшим в семье стал я. Видите, так я оправдываю свое желание вечно всех опекать. Причем чем дороже мне человек, тем менее интересуюсь его мнением об этом. — Короткий невеселый смешок. — Ну а у вас как?

Полностью занятая своими мыслями, я практически пропустила мимо ушей его вопрос.

Стал старшим в семье. Видимо, после гибели отца решил взять на себя его роль, стал опорой для матери — как мне показалось, она была моложе мужа, — воспитывал младшего брата. Шесть лет разницы: одному шестнадцать, другому десять… Ему пришлось очень быстро повзрослеть. Взять на себя ответственность за других людей в столь юном возрасте… Он невероятный человек.

— У меня хорошо, — механически ответила я, растерянно вгляделась в его лицо. Он в непонимании свел брови у переносицы.

— Вы ведь старшая, да?

Спохватившись, я выпрямилась в кресле, пояснила:

— Да. Людмила почти на три года младше. Она уже успела выйти замуж. С ее мужем, Русланом, я училась одном классе. Детей у них пока нет.

Вадим издал тихий смешок, глаза стали еще ярче от плескавшего в них задора:

— Руслан и Людмила? И вы — Арина? Я будто попал в мир сказок Пушкина!

Я тоже заулыбалась:

— Мама библиотекарь, и она всегда очень любила Пушкина, многое наизусть знает. Отсюда и наши с сестрой имена. Когда Люся сказала, что они решили пожениться, мама немедленно ответила: «Мы с Ирой (это мама Руслана) с детства вас сватали друг за друга. Это судьба».

— Разумеется! Что это еще может быть, — он передвинулся в своем кресле ближе ко мне, попросил:

— Расскажите про свой родной город.

Такие глубокие глаза с легко читаемой в них просьбой.

— Он очень маленький, — я отвела взгляд, напряглась, снова, как и вчера, почувствовав прохладный кедровый запах, исходящий от его кожи.

Слишком близко. Настолько близко, что меня буквально пронизывало тепло его тела.

Наши локти соприкоснулись, вынуждая меня убрать руку и замяться с дальнейшим ответом. Я пробежала пальцами по волосам, потянулась к лежащей на лотке с клавиатурой ручке, завертела ею.

— Сколько себя помню, Менделеевск казался мне каким-то ненастоящим. Как будто детские кривые каракули черновика по сравнению с ровным чистовиком, где каждая буква старательно выписана. Мне было с чем сравнить, нас на лето всегда к бабушке отправляли сюда, в Москву.

Я замолчала — достаточно много ему рассказала или же нет?

— В итоге вы здесь и остались, — подытожил он, нарушив затягивающую паузу.

Прижав ручку к боку клавиатуры, я искоса взглянула на него и, встретившись с его изучающим взглядом, кивнула.

Теперь следовало бы осторожно поставить точку в нашей странной беседе.

— Осталась, потому что всегда мечтала составлять замысловатые отчеты о проделанной мною же самой работе, — с улыбкой пошутила я.

Савельев звонко рассмеялся, а я потянулась к опустевшей кружке, в которой он принес мне кофе, поднялась с места.

— Давайте я сам, — он резво вскочил на ноги и забрал у меня кружку, мимолетно коснувшись своими пальцами моих. Какая теплая у него кожа… — Все-таки инициатива была моей. А вы работайте. Если будут с чем-то проблемы, приходите ко мне.

Долгое мгновение мы глядели друг другу в глаза. На его губах дрогнула нежная улыбка, взволновавшая меня. Теперь я словно увидела его иным… Мальчиком-мужчиной, потерявшим отца и поставившим себе целью больше не терять никого, вынужденного за день стать взрослым, но не растерявшим по дороге к зрелости свои детские идеалы.

— Вы уже очень помогли, я не справилась бы без вас. Спасибо, — действительно была горячо признательна ему, но при этом взвинчена, едва контролировала свой голос, сердце колотилось где-то в горле.

Что-то произошло, и я бы не сумела подобрать этому определения.

Как только затихли его шаги, я намеренно направила все свое внимание на распечатки отчетов.

***

Рабочие часы понедельника мелькнули одним мгновением. Уже к шести вечера я справилась со всей накопившейся работой. Вернувшийся из командировки Артем смущенно, но, к моему удивлению, настойчиво звал меня перекусить с ним, однако я отказалась, сославшись на неважное самочувствие.

Очень вероятно, настанет момент, когда мне придется быть с ним откровенной, хотя, может, он и сам все поймет. Мы просто коллеги, и связывает нас лишь фундамент похожих рабочих обязанностей, но Кожухов, видимо, желает чего-то большего. Поэтому лучше сказать ему «нет» на данном этапе, чем побояться ранить отказом. Он хороший парень, но не похоже, что мы даже дружбу сможем завязать.

Было непривычно покидать офис так рано. На несколько секунд задержалась на крыльце, вдыхая морозный воздух, обжигающий нос и гортань, вглядываясь в королевскую синь беззвездного неба над домами, уже щеголяющими теплыми прямоугольниками-заплатками освещенных окон, и зашагала в сторону трамвайной остановки.

Я остановилась, готовясь на зеленый сигнал светофора перейти дорогу, когда у обочины замерла знакомая темно-серая «Ауди» и Вадим Савельев бодро окликнул меня:

— Арина! Садитесь скорее!

Побежали зеленые цифры отчета секунд, отведенных пешеходам на переход, а я, преодолев мгновение настороженности и нерешительности, все-таки открыла пассажирскую дверь и села.

Снова решил подвезти… Необходимо как-то объяснить ему, что это излишне и перешагивает границы делового общения.

Сегодня я еще не видела Вадима. Кажется, он появился в офисе только после четырех, но, наверное, заезжал туда и утром. Я не была уверена. Как не была уверена и в том, что хочу его видеть, повторить что-то, что возникло между нами во время позавчерашней беседы.

Он не посмотрел на меня: скрытая в полутьме фигура в темном костюме, твердо сжатый рот, оттеняемые уличным освещением скулы, линия подбородка. И только тогда, когда машина тронулась на зеленый свет, я услышала, какая музыка негромко доносится из динамиков стерео-системы. Джаз. Неужели это тот самый диск, что я в пятницу подобрала для него?

Изумление очень быстро преобразовалось в натиск небывалого волнения и любопытства, разметавший мои мысли.

— И как вам эта музыка? — вопрос сам соскочил с языка.

В сумраке сверкнули его глаза и мимолетная улыбка:

— Необычная. Но мне нравится. Вы не прогадали с выбором, но я в этом еще тогда был уверен.

Такой заверяющий, с чарующими нотками баритон. Глубоко вдохнув, я расслабилась, пристегнула ремень безопасности.

— Вы домой? — спросил Савельев, сворачивая на какую-то улицу, уходя от вереницы автомобилей, зарумянившихся красными огоньками стоп-сигналов.

— Да.

— Я так и подумал, когда увидел вас на перекрестке. Мне как раз в тот район, так что, надеюсь, вы не против, чтобы я подбросил вас.

Против. Как бы сказать ему… Как он отреагирует на это? Скажет, что я снова закрываюсь, ухожу? Назовет это отпором на обычный жест доброты?

— Вы против… — Я, едва услышав эти слова, произнесенные практически шепотом, вдруг почувствовала, что уязвляю его.

— Не против, просто это… лишнее.

— Ну, дружба подразумевает то, что люди делают друг другу что-то приятное и хорошее. — Бросил на меня испытующий взгляд, принуждая отвернуться.

— Конечно.

— Поэтому я не оставлю вас стоять на обочине, если у меня есть возможность довезти вас до дома.

Дружба…

Наверное, большинство людей хотя бы раз в своей жизни испытывали подобное чувство: будто все за них давным-давно решено, что их подхватило мощное, в тысячи раз превышающее их собственные силы течение, и его неукротимые воды несут их к каким-то незапланированным берегам. Фатально, тревожно, пугающе, нет ни малейшей возможности изменить ситуацию. Такое же чувство нахлынуло на меня в те минуты, пока я сидела на пассажирском сидении автомобиля Вадима Савельева, задаваясь вопросами, совпадение ли, случайность, что он закончил работу в то же время, что и я, ехал в тот же район города, где я жила — зачем ему туда? у него там встреча? свидание? — очень вовремя подобрал меня у пешеходного перехода, и можно ли назвать дружеской связь, устанавливающуюся между нами.