Феррус Манус: Горгон Медузы - Гаймер Дэвид. Страница 34

Пытаясь опомниться, Сильвин открыл глаза. Его поле зрения ограничивали какие-то черные кольца и заполняли светящиеся точки, похожие на моросящий дождь. Нечто вроде псионических послеобразов, наказание за то, что Декка подошел слишком близко к чему-то невообразимо яркому и слишком долго смотрел на него. Тем не менее консул увидел, как примарх вытаскивает ногу из обломков шлема Верховного лорда. На сабатон исполина брызнул биомеханический заменитель крови, реликвийный костюм дернул ногой, потом одним когтем-клинком и замер. Индикаторы состояния потухли.

Лицо Сильвина стягивала пульсирующая боль, но он расплылся в неуместной самодовольной ухмылке.

Что смешного? Страчаан убит. Венн мертв. Консулат лежит в руинах. Все, кого знал Декка, его коллеги и те, на кого он работал, погибли. Его потомки или уже испустили дух, или скоро лишатся жизни. Генетическая ветвь Сильвина оборвалась. Псайкер понимал, что в этом нет ничего смешного, но все равно веселился — ведь он пережил их всех.

И пока еще не умер.

Феррус Манус нагнулся и подобрал молот, лежавший среди обломков. Декка вздохнул, глядя, как живой металл с руки примарха обтекает древко громадного оружия. Подумать только, не так давно Мозес Труракк показался консулу небывалым великаном…

Примарх зашагал к нему, волоча оголовье молота по осколкам стекла и разбросанным клинкам. Глаза Ферруса сверкали, как расплавленное серебро, окровавленные черты застыли в гримасе возмущения. Взглянув на нее, Сильвин застыл, словно пригвожденный к стене копьем в плечо.

Какое право имели гардинаальцы сопротивляться такому существу? Они поступили глупо, а глупцы всегда заслуживают поражения.

— Должен поблагодарить тебя. — Декка посерьезнел: он физически больше не мог улыбаться. — Последние несколько дней вышли…

Договорить консул не успел — молот вбил его в стену.

Когда примарх вытащил Сокрушителя из панели, на месте, где сидел Сильвин Декка, осталось лишь красное пятно в воронке посреди некогда прекрасной фрески. Перехватив древко обеими руками, Феррус размашисто зашагал к выгнувшейся двери.

Братья увидят, кто он такой на самом деле, и Манус окажется именно тем, кого они знали всегда.

Горгоном.

А Горгон умел воевать лишь одним способом.

«Броня раскалывается, здания сгорают, их обломки рассыпаются в пыль, и только люди выживают». Это не моя фраза, и весьма уместно, что имя ее автора обратилось в прах. Сила человеческого тела такова, что оно способно преодолеть любые адские муки и восстать, израненным, но закаленным. Плоть, кости, наше генетическое наследие — вот что в итоге переживет все наши творения… «Летописи Акурдуаны», том CCLXVII, «Гибель владык Гардинаала»

Новость о покушении на примарха быстро разлетелась по «Железному кулаку» и звездолетам объединенного флота.

Пламя вспыхнувшего негодования запалило яростный пожар непроверенных слухов.

Морн уцелел. Нет, Морн погиб. Нет, его поместили в медицинский стазис, готовя к погребению в одном из «Контемпторов»^[34] клана Авернии. По крайней мере, все точно знали, что Венераций Уриен выжил. К облегчению воинов, собравшихся в Учебном зале, известие об этом прокричал его бывший капитан, Гарр из ордена Кварии.

Сантар, если верить медленно просачивающимся слухам и молве, держался за жизнь, как мечник нордов за свой клинок. Как утверждалось, Габриэль находился ближе всех к эпицентру взрыва. В рассуждениях о том, как он спасся от гибели, неизменно звучали слова вроде «чудо» или «вмешательство Машины», однако говорившие расходились в том, где воин сейчас и насколько серьезны его ранения. Если бы кто-то составил по рассказам общую картину, у него получилось бы, что от первого капитана остались только рука, голова и свирепая решимость не умирать раньше лорда-командующего Дюкейна.

Что до почетных гвардейцев, сопровождавших делегацию с посадочной палубы до покоев Мануса, то одни утверждали, что погибло трое терминаторов, другие называли цифры ближе к десяти. Никто не знал, входят ли в это число Морн, Уриен или Сантар.

Примарха не осмеливались касаться даже слухи и молва.

Неудивительно, что его отпрыски, заполнившие зал, пребывали в скверном настроении. Да, Железные Руки не выражали свои мысли так охотно и красноречиво, как Дети Императора, но чувства у них имелись. Бойцы явно нуждались в отдушине, и Акурдуана счастлив был помочь.

Уклонившись, он пропустил рядом с головой кистень ветерана из клана Авернии.

— Нет воина более стойкого, чем Морн! — Легионера звали Иораан. Впечатав ему локоть в скулу, капитан вскинул изогнутый клинок Тимура и отвел от своего туловища лезвие топора. — Он выжил в битве за Локс! — Космодесантник с секирой, Фелдорн, без подготовки ударил свободной рукой. Акурдуана отбил его кулак кожаным наручем тренировочного облачения. — И ради чего? Чтобы погибнуть от детонации подкожной взрывчатки в коридоре своего же корабля? — Конечности соперников на миг сплелись, и Фелдорн, пошатываясь, отступил.

Капитан мог разделаться с ним следующим выпадом, но вместо этого метнулся назад, уходя от перчатки-лапы третьего противника, Эзока. Клинки рассекли воздух в миллиметрах перед лицом Акурдуаны. Даже облегченный молниевый коготь — вариант для учебных боев без расщепляющего поля — мог оказаться смертоносным, когда им орудовали, полагаясь больше на ярость, чем на умение.

Эзок наискосок махнул второй перчаткой слева направо. Быстро перебирая ногами, капитан оттолкнул ее клинком Афинии. Чарнобальские сабли расходились в танце, стремительно соединялись вновь, находили новых партнеров и кружили с ними, блокируя бешеные вихри ударов. Изо рта Эзока вылетали лишь ворчание и брызги слюны. Ветеран не то чтобы был бесталанным — напротив, в Первом ордене он не уступал почти никому, — но гнев вынуждал его атаковать безрассудно.

Расходящимся взмахом обоих мечей Акурдуана отбросил когти оппонента в стороны, лишив его защиты спереди. Пока тот не свел руки, капитан выполнил обратное сальто. Он одновременно увернулся от кистеня Йораана и сотряс Эзока апперкотом, попав ему в подбородок пальцами босой ноги.

Ветеран скривился и со щелчком повел челюстью:

— Попробуй так в силовой броне.

— У Железных Рук всегда превосходство в прочности доспехов. В огневой мощи. В численности. Иногда мне интересно, как вы справитесь, если преимущество окажется у неприятеля.

— Морн никогда такого не боялся. — Коготь, топор и кистень блеснули одновременно. Акурдуана уже не разбирал, кто из их хозяев говорит с ним. — На Локсе он ступил в огонь и стал одним из немногих, кто вышел обратно. — Мечник извивался, отскакивал, выписывал на носках пируэты среди клинков. При возможности он отвечал ударами, но в основном позволял соперникам вести схватку. — С тех пор Харик командовал Первым орденом. Утверждали, что клановым капитаном назначат или его, или Сантара. Но Габриэль уже стал заместителем Ферруса, а Морн был терранином.

Неистово вращая мечами, Акурдуана отогнал Эзока с Йорааном и выскользнул из гущи ближнего боя, словно бы приглашая Фелдорна рвануться за ним. Воин так и поступил. Взревев, он рубанул сверху вниз, сжимая топор двумя руками.

Проведя искусный короткий выпад понизу, капитан поймал лезвие секиры крестовиной Афинии. Он крутанул мечом, вырвав топор из хватки Фелдорна, и треснул противника по затылку навершием рукояти с самоцветами. Покачнувшись, легионер пролетел мимо Акурдуаны — прямо под кистень Йораана.

Фелдорн принял удар со вздохом, чуть ли не радуясь избавлению, и с улыбкой повалился на пол клетки.

Пока двое других оппонентов подходили к капитану, он слегка ослабил защиту. Его дыхание приятно участилось, на разгоряченной коже проступил пот. Мотнув головой, Акурдуана отбросил с лица косу, заплетенную, как полагалось воину.

— В том, что произошло, нет вины Морна. Уриен и Сантар тоже ни при чем. И то, что вас там не было, не значит, что вы в чем-то виноваты.