Кайдан Дуфф. Начало пути (СИ) - Перунов Антон. Страница 24

— Было дело, воевал с ними за рекой, — скрывать мне тут нечего.

— Ну, вот. Значит, на войне-то видал такое не раз, верно? — Мне оставалось только согласно кивнуть, было дело, видел и такое, да и сам… кое-чего смог… — Потому маги предпочитают всегда под крепкой охраной ходить. И с запасом самых сильных зелий целебных.

Старик отхлебнул пива и продолжил.

— А того больше сидят горемыки в башнях своих и носа наружу не кажут. И для разных дел заместо себя слуг особых посылают. Сервитамиименуемых. Понятно, всякие прислужники у волшебников могут быть. И обычный человек им сгодится для простой работы. Навесят амулет и следят за ним. Но такому слуге веры у магов мало. Опять же форс у них такой, особый. И могуществом меряться любят меж собой, у кого слуги сильнее, да у кого их больше.

Самый простецкий прислужник зовется сервусом. Маги часто им головы прочищают, чтоб, значится, ни о чем лишнем не думали. Только приказ хозяина сполняли ежечасно. На деле это рабы. Тупые, зато подчиняются приказам без сомнений. Тех, которые уже эликсирами напитались, но еще в силу не вошли, зовут аколитами. А самые сильные — адиторы. Этих мало.

— Почему?

— Сам подумай. Чтобы толкового прислужника вырастить много разных зелий тратится, а это дело дорогое и не быстрое, работа опять же большая нужна, волшбство всякое. Между слугой и хозяином связь особая появляется, что первый слышит и видит — все господин знать будет. Но чтобы из простого аколита сотворить адитора, на это многие годы требуются. Опять же волшебники тайнами делиться не любят, разве что за сокровища великие. Чаще всего сами постигают чего и как. Исследуют, учатся, понятное дело, первые опыты запорют, как пить дать. Сначала просто разум учатся контролировать. Сервусов делать. Потом и прочее всякое. Долгое дело.

Зато потом через него хозяин даже волшбу творить и говорить может ровно от себя. Их и на советы магов отправляют, сие не возбраняется. Меж собой-то маги шибко недоверчивые. Опаску имеют завсегда, что убить могут али ишшо чего напакостить друг другу. Вот и сидят, как сычи в своих башнях. Чем больше у мага слуг таких, тем больше он разом дел может крутить по всему миру. Но и цена такому слуге высока. С давних пор они меж собой договор держат, что слуг не вбивать до смерти и не портить. Потому как для настоящего старого волшебника, что тот слуга? На один зуб. Вот в давние времена и принялись они друг у дружки слуг резать. И остались одни-одинешеньки. Тогда и за ум взялись. Но закон тот только для слуг и магиков. Простой человек в полном своем природном праве. Если что. И меж собой «их волшебства» разве что временный мир могут заключать. Для многих магов первого слугу выпестовать — почитай ровно в круг избранных допущенными быть. Да и много ли одному успеть, даже если ты силой особой владеешь? Рук две, ног две. Не разгонишься. Такие дела. Понимаешь теперь?

В ответ я только и смог дернуть черепушкой, понимаю, мол. А в голове крутилось — уж не хотел ли Алезиус из меня такого слугу сделать? Не потому ли и денег давал, и работу подкинул сытную, и лагерь запретил покидать? А нога продолжала болеть и в голове, будто хмарь какая сидела. Я и помню ту неделю смутно, как в полусне. Пока медальон не одел, в голове не прояснело. Ел, спал, ходил к магику в шатер, пил очередную отраву, шел работать. Бездумно словно кукла деревянная на веревочках. Видно готовил меня маг к обряду да не успел. Ушел я от него, сорвался как сильная рыба с крючка. Ищи меня теперь по белу свету… Хрен найдешь. Я-то уж точно помогать магику в том не собираюсь и в лагерь нимфейский не вернусь.

Попади мне в руки волшебный амулет на неделю позже и кто знает, чем бы все обернулось. Мог сам притащить волшебнику на показ, смотрите, ваша ученость, чего из рыбины выпало. Эх. Дела. А с другой стороны, кому-то и такая участь за счастье. Живешь на всем готовом, голову не ломаешь ни о чем. Силы в тебе с избытком. Все кланяются, боятся. Слуга — не чушка бездумная, сам видел. Просто накрепко привязаны они к своему хозяину. Не оторвать. И зачем калека-ардайл магику понадобился — прислужник и раб верный из меня негодный. Это наверняка. Может, просто проверял на мне зелье свое да волшбство? Кто теперь узнает… И ведь сразу начал волю мою гнуть, наушничать заставить хотел. Дааа…. Прав, ой, прав сержант. Простому человеку от магов надо подальше держаться. Здоровее будешь.

Теперь бы проверить, что во мне другие маги могут разглядеть… Алезиус-то наверняка разглядит изменения. Первое, что развивают начинающие маги — это память. Так что на забывчивость ни один из них не жалуется. Могущественный артефакт ощутимо изменил меня, исцелил и насытил энергией. Потому попадаться на глаза этому бакалавру никак нельзя.

Размышления прервала прислуга, притащившая поднос полный еды, пиво мы с дедком к тому времени успешно приговорили, так что заказали по второму кругу.

— Мы уж с тобой сколько разговоры разговариваем, а имени твоего, уважаемый, так и не спросил.

Дед опять хмыкнул и ответил:

— Рыбарем зовут, в здешних краях народец всякий живет и многим старые имена вспоминать ни к чему.

— А меня Каржасом кличут, дед Рыбарь. Будем знакомы, как говорится.

— Со всем моим почтением, эх, и доброе пивко у пройдохи кабатчика! — И старик присосался к свежей кружке хмельного, который только что притащила расторопная бабенка.

— Благодарствую тебе, дедуся, за науку твою. Только скажи мне, откуда ты столько всего знаешь? Очень мне интересно. — А сам, не теряя времени, принялся поглощать принесенные блюда, начав с густой похлебки.

— А тебе ль не все равно, внучек, откель знаю? Аль сомневаесси в словах моих? Так, то напрасно.

— Тоже верно. Ты мне вот чего лучше тогда скажи, раз ты такой дока. Есть у меня товарец — добыча добрая, с бою взятая. Хочу ее пристроить с выгодой. По торгу прошелся, вроде присмотрел, кому можно предложить и по цене прикинул. Может, ты лучше наводку дашь? Тогда — половина от того, что сверху зайдет от моей цены — тебе. По-честному, не обижу.

— Хех, отчего не подсказать хорошему человеку? А что за добыча? Обскажи в подробностях.

— Сапоги, сумки, пояса, тесак, пистоль, зелья разные… — я подробно перечислил собранную за эти дни добычу, а дед лишь согласно кивал, мол, давай дальше. Закончив со списком, добавил, — вещи все отменного качества.

— До вечёра все разведаю, чего и почём.

— Лады. Ты, Рыбарь, еще вот что мне скажи, тут у вас домик или ферму прикупить сколько стоит?

— А нашто тебе? Ради спросу антересуешься али по делу?

— Сам пока не знаю, вот ты мне вечёром расскажешь, глядишь, чего и надумаю. Ты вот, дед, сам, где живешь?

— У лодки своей на причалах сарайку поставил. Там и живу мал-помалу.

— Жить все одно где-то надо, почему бы и не здесь? Вот и хочу понять, на что серебра хватить может у меня. Опять же, дом построю, за ним и пригляд нужен будет, я то верно буду в разъездах почасту.

— Хех, раз такое дело, особливо все разузнаю. — Хитрый прищур и беззубая улыбка.

— Давай, тогда до вечера. Заодно и поужинаем.

— Уж это завсегда с нашим вам удовольствием, всенепременно.

— Только не здесь. Приходи в гостиницу «Белуга». Я там остановился.

— Это запросто, это мы лехко.

Я рассчитался за обед. Оставалось дождаться Дица, который вскоре и прилетел. Улица встретила новой порцией шума и гама. Стоит осмотреть окрестности. Тем более и проводник есть толковый.

Глава 7. Будни вольного города

Город стоял на руинах. Явственно ощущалось, что когда-то был он красив. Мощеные камнем мостовые с тротуарами, общественные колодцы и подземные цистерны для сбора дождевой воды, канализация, столбы уличного освещения с давно потерянными фонарями. Может, когда-то там и магические светильники стояли? Кто знает. Теперь же повсюду пустые оконные проемы, голые стены без крыш и дверей, обвалившиеся каменные заборы, битый кирпич и черепица, утопающие в зарослях одичалых розовых кустов. Но видно, что жизнь возвращается. Через каждые два-три участка с развалинами идет стройка или ремонт. Стучат топоры, везут лес, мешают раствор, кладут камень.