Снимая маску. Автобиография короля мюзиклов Эндрю Ллойд Уэббера - Уэббер Эндрю Ллойд. Страница 21

К сожалению, глава отдела продвижения в EMI, тридцатилетний Рой Фезерстоун, был далеко не в восторге от нашего проекта, как и британская публика. Продажи были нулевые. Рой страшно отчитал Тима. Поэтому я был в ужасе, когда бабушка сказала, что звонил мистер Фезерстоун и просил передать, что хочет встретиться со мной в офисе. Я был совершенно не готов увидеть улыбающегося Роя и получить предложение выпить чашечку кофе, когда спустя две недели, трясясь всем телом, зашел в его кабинет. Тим записал несколько песен с Дэвидом Долтри, а я обработал их. Мистер Фезерстоун сказал, что песни ничего, но вот аранжировки – нечто потрясающее, особенно одна под названием «Pathway», в которой я экспериментировал со всеми видами эффектов. Он хотел помочь мне получить еще пару песен для аранжировок. То был первый раз, когда кто-то в звукозаписывающей компании заметил мою музыку, пусть даже это были всего лишь оркестровки. Момент был как нельзя лучше, потому что Тим только что сообщил мне новость, которая ударила меня, как обухом по голове.

Норри Парамор объявил, что, как раньше сделали Джордж Мартин и другие топ-продюсеры EMI, он тоже покидает компанию, чтобы основать свою собственную. Он позвал Тима в качестве своего ключевого сотрудника. Отказаться от такого предложения было невозможно. Но было ясно, что, несмотря на все намеки Тима, Норри не был готов брать меня на работу. Более того, он нанял другого выпускника Вестминстера, Ника Ингмана, на должность аранжировщика и композитора. Вместе с Тимом он должен был сочинять песни для вторых сторон пластинок и все такое. По иронии судьбы, Ник был солистом группы, которая исполняла «Make Believe Love» на моем концерте в честь дуэта Peter and Gordon.

Тревога не оставляла меня. Тиму исполнилось двадцать три, у него была работа с реальными перспективами и пропуском в мир музыки. Мне же было девятнадцать, у меня был мюзикл без каких-либо надежд на постановку, а еще я бросил Оксфорд ради работы с Тимом. Хотя бы Рой Фезерстоун протянул мне руку помощи. И, на самом деле, у меня сложились хорошие отношения с Роем, но это было десять лет спустя. А пока моим единственным достижением был пятничный школьный концерт.

Пятница 1 марта 1968 года была серым, тусклым, пасмурным днем, но не слишком холодным для этого времени года. Где-то в два часа дня шумная компания примерно из двухсот родителей, в основном матерей, так как это был будний день, собралась на входе в школу Colet Court без каких-либо особых ожиданий. Все разговоры были сосредоточены на надежде, что этот заключительный концерт «Иосиф и его удивительный разноцветный плащ снов» окажется не слишком долгим, чтобы успеть доехать домой до часа пик. Одна молодая мама сообщила, что Джонни Кэш в этот самый момент женится на Джун Картер. В общем, устроившись на неудобных школьных стульях, родители были поражены тем, что увидели на сцене.

Ллойд Уэббер и Райс задействовали в представлении всех музыкантов Antim Management. Посереди сцены стояла кавер-группа Mixed Bag из Поттерс Бара со своими собственными установкой и усилителями. За микрофоном был ни много ни мало звездный вокалист и композитор Давид Долтри. Также на сцене стояло громоздкое хитроумное устройство, напоминающее электронный орган, которое стоило школе уйму денег и называлось меллотрон. Этот давно вымерший динозавр был предшественником синтезатора, его очень любила группа Moody Blues. У меллотрона не было собственного звучания, он генерировал звук, воспроизводя множество магнитофонных лент. Далее сплоченными рядами сидел школьный оркестр, дополненный несколькими студентами из разных музыкальных колледжей. За всем этим стояли две группы мальчиков: первая – достаточно сильных хор из тридцати человек, вторая – около трехсот детей, которые не умели петь или у которых отсутствовал музыкальный слух или и то, и другое вместе. Некоторые из них держали в руках бубны. За кулисами Тим готовился к выходу Элвиса в качестве Фараона. Короче говоря, родители озадаченно перешептывались и поглядывали на часы, надеясь, что все это выйдет из строя и пораньше закончится.

Директор школы, обходительный консервативный парень по имени Генри Коллинс, поднялся на сцену и выступил с краткой речью, в которой подчеркнул свою непринадлежность к представлению. Затем он представил зрителям Алана Догетта, которого, если что-то пойдет не так, можно обвинить во всех бедах и не ждать в понедельник в школе. Алан выпрыгнул на сцену, одетый в элегантный галстук-бабочку, взмахнул дирижерской палочкой, и мы начали.

КОНЦЕРТ ВЗОРВАЛ ЗАЛ. Мамочки напрочь забыли о пробках и практически требовали исполнить на бис всю 22-минутную кантату. Всем понравился Тим в роли Фараона, стилизованного под Элвиса, но и сама постановка получила оглушительный успех. Некоторые мамы просили показать шоу еще раз, чтобы их вторые половинки тоже могли увидеть его. Для справки, вот очень краткий пересказ того, что мы показали.

У Иакова было две жены и двенадцать сыновей. Иосиф был его любимчиком и сновидцем, который раздражал своих братьев заявлениями, что в будущем он возвысится над ними. Последней каплей было то, что Иаков подарил Иосифу разноцветный плащ. Братья задумали убить его. Они заманили его в пустыню, где встретили странствующих измаильтян. Неожиданный приступ раскаяния и жажда наживы заставили братьев продать Иосифа в качестве раба. Они испачкали его плащ в козлиной крови и рассказали безутешному отцу, что его любимец был убит в сражении. Иосиф же попал в тюрьму, видимо, как нелегальный иммигрант, где спел балладу «Close every door». Его интерпретация снов сокамерников привлекла внимание Фараона, который мучился ночными кошмарами.

Иосиф рассказал, что эти сны предвещают семь лет изобилия, за которыми последует семь лет голода. Фараон назначил Иосифа ответственным за распределение запасов в период голода. Спустя время его голодные братья пришли в Египет, моля о еде. Они не узнали брата, зато Иосиф узнал их и подверг испытаниям: он подсунул чашу Вениамину, самому младшему, а затем обвинил его в краже. Братья пытались защитить его, предлагая наказать любого другого из них. Поняв, что теперь они стали добропорядочными людьми, Иосиф открывает своим пораженным родственникам, кто он есть на самом деле. Иаков пребывает в Египет, чтобы воссоединиться с сыном, которого оплакивал. Счастливый конец понравился всем.

В этой простой примитивной истории было все. Тим сделал гениальный выбор. Я не сразу понял это. Но в своих попытках написать музыку, которая не заставит юных исполнителей скучать, я невольно создал то, что стало моей визитной карточкой: мюзикл с отсутствием или минимумом диалогов, в котором структура музыки, ее сочетания, ритмы и тактовые размеры не просто составляли мелодию, но были залогом успеха шоу. Ничто в «Иосифе» не было случайным. Я писал его инстинктивно, потому что у меня не было никакого опыта. Но отсутствие диалогов делало меня ведущим человеком в этой истории. Как только мы с Тимом договорились насчет основных элементов сюжета и спланировали, когда должны звучать ключевые песни, задача контролировать ритм пьесы легла на мои плечи. Конечно, непесенные диалоги могут быть бесценными – во многих случаях это лучший способ выразить весь драматизм происходящего, – но мне больше нравятся мои полностью музыкальные шоу.

Именно характер Иосифа позволил нам переработать историю для музыкальной постановки с самыми разными стилями. У главной сюжетной линии был свой немного наивный музыкальный стиль и, прежде всего, эмоциональный центр. Единственной компиляцией в той первой версии была «Song of the King», которая превращала Фараона в Элвиса. Должен признаться, это была моя идея. Мне казалось, нужно добавить что-то забавное и легкое после песни Иосифа «Close Every Door», в которой он пел, что сыны Израиля никогда не бывают одиноки – это был главный посыл пьесы. Удивительно, но название тоже придумал я, впрочем, оно мало отличалось от оригинала. Оно было вдохновлено синглом Алана Прайса «Simon Smith and His Amazing Dancing Bear». Я добавил слово «разноцветный», которое сочеталось как с «плащом», так и со «снами», что безусловно отвечало духу 1960-х.