Вторая и последующие жизни (сборник) (СИ) - Перемолотов Владимир Васильевич. Страница 34

— Понимаешь, на кафедре почвоведов такая блондинка работает! Умереть — не встать! Месяц на нее смотрел, познакомиться не решался, а тут такой случай. Сегодня в «Синем» филиал Большого открывают, а у меня как раз два билета в ложу администрации образовались.

Я кивнул. Теперь поведение друга становилось понятным.

Повод, что и говорить, не шуточный. Не в блондинке, разумеется, дело, а в балете. Артисты больших трупп, вроде советского Большого Театра или штатовской «Академии классического танца» не спешили нас радовать своим искусством. Точнее, как раз наоборот, попытки имели место и они радовали, ибо ничего кроме здорового смеха попытки профессионалов с Земли танцевать в условиях пониженной силы тяжести у нас не вызывали. А ведь попытки были! Видел я эти репетиции. Маленькие лебеди на сцене не танцевали, как им от века положено Чайковским, а в условиях пониженной силы тяжести нестройно летали по сцене, сшибая декорации, больше напоминая не лебедят, а поднятых в воздух охотничьими выстрелами неуклюжих гусынь. А что вы хотите, если сила тяжести на Марсе в два с половиной раза меньше чем на земле, а мышечную память никто не отменял?

После парочки таких фиаско отдел культуры Исполкома упор сделал на свои, марсианские кадры и вот теперь счастливчикам с билетами можно будет посмотреть на то, что получилось у учеников нашего балетного техникума.

— Ладно… С тебя завтрак в «Фобосе» и рассказ про блондинку.

Антон кивнул.

— С подробностями… — добавил я внушительно.

— Договорились! Ну, тогда желаю удачи.

— Погоди, погоди… Слишком ты быстрый…

Я постучал пальцами по столу, собираясь с мыслями. Другу предстоял приятный вечер — даже если с блондинкой не повезет, так ведь балет никуда не денется, а вот мне… А что интересно предстоит мне? Надо хоть как-то подготовиться. Роль почитать…

— И дай хоть книжку какую-нибудь, авантюрист.

Он уже улыбался во все тридцать два.

— На. Уже приготовил. Я за тебя весь балет палец в кулаке держать буду!

Убирая электронный планшет с книгой за пазуху, я осклабился.

— Ты руки лучше где-нибудь на своей блондинке держи…

В дверях я остановился от внезапной неприятной мысли.

— Слушай… Ну, а вдруг они не придут? Могут же они не прийти?

Антон качнул головой.

— Если только теоретически. Тут, брат, психология. Сам должен помнить, что за день перед экзаменом особенно осознаёшь, что ты как никогда раньше близок к великим.

— Это как?

— В смысле «знаешь, что ничего не знаешь». И даже самая малюсенькая крупинка знания может стать тем, что даст тебе вожделенную стипендию! А перед смертью не надышишься. Так что на этот счет не беспокойся, придут…

Он оказался прав.

…Я медленно прошествовал по аудитории, с удовольствием слушая, как затихает шум за спиной и поднялся на кафедру. Несколько минут я изучал зал. Лица, лица, лица… Мелковатый какой-то четвертый курс попался, ну да ничего… Научу я вас взаимовыручке.

— Готовились? — спросил я. Зал ответил нестройным гулом, в котором смешались и «да», и «конечно», и «разумеется», и даже чьё-то озорное «нет»… Я истолковал его по-своему.

— Хорошо. Молодцы, молодцы…. Наверное, и вопросы есть? Что требует разъяснений?

— Вопрос номер один, — крикнул из зала студент в свитере. Списком билетов Антон, спасибо ему, меня уже снабдил, и я озвучил вопрос.

— «Классики Марксизма-Ленинизма о развитии производственных отношений в период научно-технических революций. Критика неонеомальтузианства»?

Мои брови недоуменно поднялись вверх. Я ведь не только ногами могу работать, но и лицевыми мускулами тоже.

— Этот вопрос прекрасно изложен в лекциях. Что-то я вас не пом╛ню. Вы на лекции ходили? Как ваша фамилия?

Спасая своего незадачливого товарища, с первого ряда поднялся моло╛дой человек с внешностью отличника и задал вопрос, которого никто не понял. Никто вообще, включая меня. По залу пронесся восхищенный гул — столько незнакомых слов, одно за другим и так быстро!

Я на секунду замешкался, потом нахмурил брови и с сожалением покачал головой.

— Абсолютно точного ответа на этот вопрос не даст ни одна академия мира. Но вы готовьтесь, готовьтесь. Тот, кому попадется этот вопрос, сможет блеснуть своей эрудицией, осветив его как с точки зрения ортодоксально-консевативной науки, так и с точки зрения новых школ и веяний!

— Вопрос номер 14.

Что ж за мода у них тут такая — номерами бросаться? Я опять сверился со списком и расшифровал для непонятливых.

— «Особенности прохождения вегетативного периода у ареокультур на почвах с пониженным содержанием окиси железа».

Вот этого следовало точно придавить. Уж больно вопрос умный и рожица веселая у мальчишки…. Пару секунд я внимательно смотрел на него, словно старался запомнить лицо. Тот смешался, заерзал… Улыбка пропала. Это хорошо…

— Вы в библиотеке записаны?

Чувствуя подвох, студент немедленно сознался.

— Да, конечно.

Все. Попался…

— Вот и почитайте книгу. Семен Николаевич прекрасно осветил этот воп╛рос в своем учебнике. Как, кстати, ваша фамилия?

Я занес карандаш над листом бумаги.

— Бесфамильный, — нашелся студент.

Я сделал вид, что что-то записал. Студент сел. Аудитория насто╛роженно притихла. Не понравилось им это… Ну ничего. Это только цветочки. Раз вы во всем этом лучше меня разбираетесь, то у меня одна стратегия — наглое нападение. Как там, интересно Антон. Наверняка ведь, поганец, забыл про пальцы в кулаках…

— Ну, еще что-нибудь есть? Вы, я смотрю, совсем не готовились.

Какая-то девушка начала излагать свой вопрос, но я, даже не дослушав, ответил, обращаясь к залу:

— Это же элементарно. Я не могу отрывать у вас время, отвечая на такие вопросы! Как ваша фамилия?

Не ответив, девушка села и словно растворилась в гуще студентов. Пришлось сурово оглядеть аудиторию. Студенты молчали.

— Ну что еще вызвало у вас затруднения?

— Номер 29.

Я провел пальцем по списку и встрепенулся.

— Вот отличный вопрос! Кто это сказал?

Мой взгляд побежал по рядам, отыскивая счастливчика. Навстречу ему с первого ряда поднялся бородатый юноша с детской улыбкой человека совершающего одно доброе дело за другим и не чающего за это никакой награды.

— Просто прекрасный вопрос!

Студент смущенно покачал головой и зарделся от удовольствия. Аудитория с завистью смотрела на счастливчика.

— Как ваша фамилия?

— Неархов.

И фамилия подходящая. Вот на нем я и отпляшусь так, что всем мало не покажется! Чтоб знали, как это преподавателю неприличные вопросы задавать.

— Да! Это вопрос по существу, товарищ Неряхов! — пустил я в ход домашнюю заготовку. — Это основопо╛лагающий вопрос всей теории курса! В нем сосредоточенны все понятия и определения предмета. На него следует обратить более пристальное внимание, нежели чем на все остальные, и ежели вам что-то непонятно в этом вопросе, то это очень плохо. Без знания этого вопроса невозможно понять и усвоить ничего из того, что изложено в курсе.

Мой голос налился силой. Не зря два яйца перед лекцией выпил! Я навис над кафедрой, словно орел-стервятник, углядевший легкую добычу для растерзания.

— В семестре надо было заниматься, молодой человек. Не зная этого вопроса, вы уж простите меня, вам на экзамене делать нечего! Так значит Неряхин?

— Неархов, — сдавленным голосом ответил студент.

— Очень хорошо товарищ Неряхов. Я непременно задам этот замечатель╛ный вопрос в качестве дополнительного.

Студент, бледнея, опустился на место и сник.

Задние ряды начали перешептываться. По залу пополз шум. Этого еще не хватало. Я самым тяжелым из своих взглядов оглядел присутствующих и стал собирать бумаги, но едва я начал укладывать их в портфель, на первом ряду кто-то за╛шевелился и привстал. Я исподлобья поверх очков глянул на студента и спросил:

— А разве вам еще что-то неясно?

Студент отрицательно замотал головой.

— Нет, нет… Все в порядке. Это я так. Это у меня просто ничего…