Тварь (СИ) - Завизион Виктор. Страница 57

Вдруг скала перед нами раздвоилась. Точнее, это мне так показалось. От небольшой скалы впереди отделилась глыба метров двадцать пять высотой. Постепенно глыба принимала очертания чего-то невообразимого. Через несколько секунд стало совершенно очевидно, что направляется оно именно к нам.

Глава 23

Глава 23

Ракита молча следовал за своим настоятелем. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как они остались вдвоем. Видимо есть причины, по которым господь забрал их друзей и соратников. Но до сих пор Раките они остались не понятны. Молчаливый Монти, добродушный толстяк Милан, жесткий Рогдай и седовласый Ослан — все должны быть в раю, по словам Камиля. Это здорово, но… Ведь они могли еще послужить господу здесь. Столько дел осталось на них двоих. Странно.

— Пути господни неисповедимы, Ракита. И не тебе — юнцу — пытаться понять замысел господа.

Обидно, конечно, ведь он на самом острие атаки. Впереди армии господней, по правую руку от своего настоятеля. Но реального знания ему еще не дают. Делать нечего. Видимо и правда — мал еще, как говорит Камиль.

Святой отец изменился с тех самых пор, когда господь забрал к себе подвижников. А с того момента, когда пришло ответное сообщение от антихриста, с исполнением мерзкого ритуала призыва страшных демонов, его как подменили. Он ругался, плевался и ударял кулаками в стены, кроша камень. Такого настоятеля Ракита еще не знал. И хотя ритуал действительно оказался ужасным, он не понимал такой бурной реакции всегда выдержанного и мудрого святого отца. Ведь, по сути, они занимались тем же, когда были живы подвижники.

Проскочило ощущение, что он стал побаиваться его, но возникшие неприятные покалывания на коже и мелкие судороги с потемнением в глазах, показали, что господь следит за его мыслями и резко отучили от подобных размышлений. Он вспомнил бьющихся в судорогах друзей, и остановил все мысли. Это далось особенно легко, потому что в монастыре существовали специальные практики по отучению от ненужных мыслей. Как правило, применялись тяжелые работы, после которых, иногда, даже не хватало сил поесть. Иногда их пороли, чтобы они умели отключаться от боли и не думать о том, о чем нельзя. Например, о рукоблудстве. И хотя при первой порке Ракита даже не знал этого понятия, получил он по полной, еле дотащившись потом до общей кельи. Мыслей, действительно, почти не осталось, кроме мыслей о боли и несправедливости. Поэтому Ракита умел действовать, думая только о том, что он сейчас делает и не более того. Это состояние удавалось сохранять и в покое. А теперь, когда он узнал, что господь следит за его мыслями — тщательнее начал контролировать, о чем думает.

Нет, все-таки, Камиль действительно очень мудрый. Он попросил господа помочь ему в создании голема. Если антихрист вызвал демонов, почему бы и нам не использовать что-то подобное? Камиль долго и подробно рассказывал господу какой истукан ему нужен. По сути, это обычный биоробот, запрограммированный защищать их от всех, на кого укажет Камиль или господь. Только биоробот гигантских размеров. Голем мог мимикрировать под любую поверхность, мог разделяться на части и снова соединяться. По сути, он и состоял из множества божьих воинов, которые соединялись между собой особой связью. Камиль попробовал объяснить Раките способ связи, который позволял им действовать, как одному организму, так и нескольким при необходимости, но Ракита понял только то, что это возможно, благодаря особой слизи — разновидности божественной мантии.

Когда Ракита впервые увидел голема, только самообладание не дало ему завизжать от ужаса. Появившаяся над уступом, на котором стояли Камиль с Ракитой, голова лишь представлялась головой, потому что располагалась на самом верху голема и на ней просматривались некие подобия глаз. На самом деле вместо глаз у голема находились головы воинов господних, а уже их глаза, помогали всему организму ориентироваться в пространстве. «Глаза» из голов воинов по всей окружности макушки голема — брр! Ни носа, ни ушей, ни скул, ни рта. Просто ужасающий нарост. И хотя предназначение «головы» предполагалось исключительно утилитарным, и вряд ли напугает антихриста, Ракита еще пару ночей просыпался, вздрагивая от страшных сновидений.

Руки голема могут разделяться на несколько щупалец с каждой стороны, толщиной примерно с тело воина. Благодаря той самой слизи, поверхность конечностей может видоизменяться в присоски. Этакий прямоходящий осьминог с шишкой вместо головы и головами вместо глаз. Проскочила мысль о весьма странных божьих созданиях, но Ракита быстро подавил ее и начал думать о предстоящем задании.

В нем ему отводилась одна из главных ролей. Вторая, или точнее — первая, логично, принадлежала Камилю. Ракита должен вместе с големом отвлекать основные силы отряда антихриста, а Камиль уведет Криса и пленит его, чтобы никто не смог ему помешать. Вроде все просто — отряд отвлекается на голема, а он должен помогать тому убивать отвлекшихся демонов.

Когда наступил день, запланированный Камилем, Ракита оказался готов. После молитвы он твердо решил исполнить волю господа и не сойти с выбранного пути. Тем более, что армию действительно собрали большую. Сегодня райские ворота будут открытыми очень долго. В раю прибавится рабов господних, а в армии — воинов. Армия начнет наступление заранее скоординированными маневрами, отвлекая и раздрабливая войско людей. Непосредственного присутствия Камиля для управления армией не требовалось. Господь сам направит воинов своих в атаку.

Он стоял на высоком холме и с благоговением наблюдал за перемещением огромных масс воинов господа, когда Камиль позвал его по внутренней связи божественной мантии.

— Ракита, выступаем.

— Принято, — коротко передал отрок.

Бросил последний взгляд на гармонично колышущееся море воинов и спустился с холма. Камиль нетерпеливо ожидал его.

— Где тебя носит? Готов?

— Да, настоятель, — кротко ответил Ракита.

Камиль несколько секунд пристально всматривался в Ракиту, тот с трудом, но выдержал тяжелый взор.

— Отправимся сразу на вторую точку, — наконец продолжил Камиль, — и будем дожидаться его там. Никуда он не денется.

Ракита молча кивнул, направился за настоятелем. Как только появилась божественная мантия, Камиль перестал ходить, он предпочитал быстро бегать. Редко можно было увидеть его спокойно ходящим по лагерю. Ракита бежал за Камилем и в который раз изучал исполинский меч на широкой спине. Очень давно подобным оружием пользовались крестоносцы. Но Рогдай улучшил характеристики меча. Теперь он очень долго не тупился и его невозможно сломать. Как-то старый кузнец рассказывал, что еще до прихода господа в монастырь, они решили проверить возможности меча. Рогдай утверждал, что с мечом ничего не случится, а Камиль решил дать другу возможность для проверки своего утверждения. В общем, они заклинили его в щель между большими камнями в стене монастыря и вдвоем начали давить на меч, сгибая его. В итоге они чуть не вывернули камень из стены, согнув меч в немыслимую дугу. Когда ослабили усилия, их чуть не отбросило в другую сторону. Меч не желал гнуться и никому не давал себя сломать. Сильнее Рогдая и Камиля в монастыре больше никого не было. Поэтому ни у кого не возникло сомнений, что меч выкован с господней помощью. Впоследствии меч покрыли отрывками из священного писания и церковными знаками.

У Ракиты за спиной тоже висел меч, выкованный Рогдаем. Во время странствий по черному континенту кузнец нашел кусок железного метеорита. У Ракиты уже был к тому моменту свой меч, и Рогдай перековал его, включив по краям метеоритное железо. В центре оставалась полоска изначального металла меча. Теперь он, помимо гибкости, приобрел еще и невиданную остроту. И хотя Раките далеко еще до мастера меча, его грела мысль, что оружие у него тоже особенное.

Ракита назвал меч — Солнечное сияние. Как-то в лагере, когда он обмолвился об этом, подвижники лишь усмехнулись, а Камиль прочитал ему долгую лекцию, что все, что они делают — не игрушки. Поэтому и подход должен быть самый серьезный. Привязывание к вещам ведет лишь к гордыне, а называние и вовсе не способствует чистоте души. И хотя Ракита тогда не согласился с настоятелем, вслух он сказал, что все понял. Больше никто не слышал, что он обращается к своему мечу по имени.