Белые розы (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич. Страница 22

На вершине нас встречает работник в ярко-оранжевом жилете. Хорошо, что в жилете, а то тут метёт так, что ни черта не видно. Следом за мной подъезжает Сашка.

Он становится рядом и кидает лыжи на снег, протягивает мне палки.

— И что теперь? — с надеждой, что не придётся спускаться вниз по отвесному склону, спрашиваю я.

— А теперь тебя погрузят в тёплый автобус и напоят горячим какао. — Я радостно улыбаюсь, хоть и понимаю, что это шутка.

— Лыжи надевай, палки в руки — и пошла! — говорит Сашка.

Положим, палки в руках я держать умею, но лыжи… Я же ещё никогда их не надевала, надо было хоть немного потренироваться.

— Са-аш, помоги, — снова канючу я.

Он берёт мою ногу в этом здоровенном сапожище и вставляет в крепление на лыжах. Лыжа щёлкает и плотно прилегает к ботинку.

— Ставь пяточку сюда, — говорит он и показывает.

— Ага, — только успеваю отвечать я.

— Носочек сюда. А теперь дави пяточкой на эту педаль. — Там такой выступ прямо на лыже.

— Ух, как сложно! — говорю я. Надеюсь, самое сложное уже позади. Смотрю на спуск и понимаю, что это не так. Отсюда даже земли не видно, только облака.

«Саш, куда ты меня затащил?»

— Слушай внимательно и повторяй движения за мной. — Он ставит лыжи в косолапую позицию и говорит. — Это называется спускаться плугом. Поняла?

— Ага. — Я едва его слышу.

— Поехали! — кричит он и пропускает меня вперёд.

— Сначала ты! — боязливо отвечаю я.

— ОК! — Он спускается на несколько метров и эффектно тормозит, срезая целый ворох снега своими лыжами.

— Теперь ты.

Я становлюсь плугом, как он показывал, и направляю свои лыжи вниз по склону. Мне страшно, и я понимаю, что выгляжу, как полная дура. Но раз я уже здесь, придётся учиться кататься. А как бы было хорошо сейчас сидеть под одеялом! Тепло и мягко. Улыбаюсь сама себе.

— Ну-у-у, ты едешь? — подгоняет меня Сашка.

«Будь что будет», — мысленно крещусь я и направляю носки своих лыж вниз по склону. Я пролетаю метров десять, прежде чем падаю и кубарем скатываюсь вниз. Сашка подъезжает следом.

— У тебя отлично получается! — улыбается он.

— Это называется отлично? — Я сплёвываю снег, вытряхиваю его из-за шиворота. — А что здесь считается плохо?

— Для первого раза очень даже, — поправляется Сашка.

Я с трудом поднимаюсь. Ставлю лыжи вниз по склону и пролетаю ещё десять метров. Хорошо, что хоть снег мягкий и я ещё не покалечилась. Если бы он был твёрдый, я бы уже вся в синяках лежала в реанимации. Что я здесь делаю? Быстрее бы добраться до людей!

«Лю-у-у-уди, спасите меня! Пришлите за мной вертолёт! Меня этот заманил, я думала, что он хочет меня трахнуть, и повелась! А он убить меня решил или замучить».

— Давай, вставай! — подгоняет меня Сашка.

Смотрю вниз по склону и понимаю, что мне ещё падать и падать. Ещё один спуск — и одна лыжа покатилась вниз, а я опять торчу в сугробе. Сашка съездил за лыжей и принёс её мне.

— Спасибо! — говорю я, вся несчастная и побитая после стольких падений. Быстрее бы уже домой?

— Са-а-аш, а долго нам ещё? — взмаливаюсь я. Всматриваюсь в метель и не вижу земли.

— Пятнадцать-двадцать падений, — смеётся Сашка, а мне не смешно, совсем не смешно.

— Если я не доеду, скажешь мамке, что я её любила. — Я уже чуть не плачу (и чего я такая плаксивая?). Как же я хочу домой, в тепло и уют! Хочу, чтоб Сашка меня обнял. Хочу сосаться, не хочу кататься.

— Не морочь голову, лыжи вниз по склону! — командует он.

Ставлю лыжи ровно.

«Чему быть, того не миновать». — Слетаю вниз; сначала, вроде, ничего, но уже через пять секунд несусь кубарем как сумасшедшая, лыжи летят в одну сторону, я — в другую. И вот я уже в сугробе, отдыхаю после головокружительного спуска. У меня кружится голова, что, в принципе, логично.

«Вызовите службу спасения. — Ко мне подъезжает Сашка с моими лыжами в руках. — И оградите меня от этого человека».

— Долго ещё? — спрашиваю я.

— Рядовой, встать! — командует он. Помогает мне надеть лыжи и взять в руки палки. Лучше бы он меня тут пристрелил, чем мучить. Хотя он же заинтересован в том, чтобы я добралась до отеля в целости и сохранности. Ему же меня ещё трахать. Но тогда вообще непонятно, зачем он пытается сделать из меня отбивную на этой горке. Странный народ эти мужики! Странный и непонятный. Другой бы, заполучив такую, как я, вообще забил бы на горы и не слезал бы с меня все три дня. А Сашка… дурак мой Сашка, короче.

— Ну, давай, у тебя же хорошо получается, — подбадривает он меня.

— Я знаю, — говорю, потому что знаю: с ним лучше не спорить. Быстрее бы добраться до цивилизации.

Я падаю по-всякому, теряю лыжи и палки, кувыркаюсь через голову. Зарываюсь носом в снег, а он знай себе подбадривает: «Отлично ездишь!» и прочая брехня. Хотя сам действительно хорошо катается.

Наконец вдали появляется какая-то хижина — лучик надежды: а вдруг там люди, а не только эти бездушные лыжники?

— Это кафешка на горе, — говорит Сашка. — Половина маршрута.

— Может, зайдём? — Я с надеждой смотрю на него. — Я так устала падать!

— Зайдём, Юленька, зайдём. — Он отряхивает снег с моей шапки.

Мы спускаемся ещё ниже. Я даже умудряюсь не упасть, а плугом затормозить. И мне уже начинает нравиться это катание. У меня везде снег: за шиворотом, в шапке, в рукавах, даже в капюшоне. Но, как ни странно, мне не холодно: конечно столько раз падать и вставать — согреешься.

Мы заходим в кафешку. Там тепло, горит камин, играет музыка, работает телевизор, а на баре наливают горячий шоколад и глинтвейн.

— Саш, наверное, ты иди, покатайся, — говорю. — Я и так у тебя уже полдня забрала.

«Только не тяни меня с собой, пожалуйста!» — добавляю про себя.

— Глупенькая! — Он обнимает мою мордашку своими руками в меховых перчатках. — Я же люблю тебя, ты — главное украшение моего отдыха! Я посижу с тобой.

— Со мной ты ещё насидишься, а в горах мы всего на пару дней, — смущаюсь я.

Нам приносят горячий шоколад и грибную юшку.

— Тебе чего-нибудь из еды заказать? — спрашивает меня Сашка.

Я достаю меню и смотрю. Какая жалость — суши нет! Зато есть пирог с яблоками в кленовом сиропе. Как раз то, что надо, его и закажу.

Мы сидим в теплоте, в мягких креслах, а за окном метёт, и потому мне так не хочется отсюда уходить. Я бы здесь и насовсем осталась. Поселилась бы в углу, как мышь, и питалась горячим шоколадом.

— Можешь идти кататься, — говорю. — К вечеру меня заберёшь. Я никуда отсюда не денусь. Найду, чем себя занять.

— Вообще тут вайфай слабенький.

— У меня 4 джи. — Я показываю свой смартфон.

— Ну ладно. — Похоже, он только того и ждал, чтоб сбежать на гору. — Я заезжать периодически буду. Не скучай!

— Можешь не торопиться, — чмокаю его в щёчку. — Люблю тебя. — Как приятно каждый раз это повторять.

Только он за порог — я сразу в Контакт. Под моим с Сашкой фото уже более тысячи лайков. Делаю ещё одно селфи для Инстаграмма, у меня там реально скромный аккаунт. Я ничего такого туда не пощу. Хотя мне предлагали поработать моделью для Инстаграмм. Выкладываешь свои снимки, где ты почти голая, и тебе платят за рекламу. Но я на такое не подписывалась. Мои голые снимки только для меня и моих друзей… хотя вру: для каких друзей? Только для Сашки. Не хочу, чтобы на меня пялились какие-то извращенцы.

Снова захожу в Контакт и смотрю сообщения. Все к сессии готовятся, только мы с Сашкой отдыхаем. О-о-о, расписание экзаменов уже выставили! Та-ак, посмотрим: первый экзамен на день нашего приезда. Поезд приезжает в 7-40, а экзамен начинается в 8-15. Как бы на него успеть…

Делаю репост расписания сессии и закрываю смартфон. Я же на отдыхе, зачем постоянно в экран пялиться.

По телеку показывают музыкальный канал. Я залипаю на один из клипов: там больше голых тел, чем я видела в своей жизни, в смысле в реальной жизни, не в интернете. С такими клипами никакого порнохаба не нужно. И как они такое крутят? Здесь же дети?