Охотник за душами - Лисина Александра. Страница 91

Я, естественно, провел эту неделю в Управлении и вместе со всеми ходил в патрули, изображая бурную деятельность. Однако держался от коллег особняком, всячески избегал разговоров, по-прежнему предпочитал гулять по Тьме в одиночестве, тем самым доводя Хокк до настоящего бешенства. А еще, к собственному удивлению, обнаружил, что никто, кроме меня, не воспринимает раскинувшуюся во Тьме Фемзу как нечто подозрительное или опасное. О том, что под тонким слоем «воды» скрывается пустое пространство, никто из магов даже не заикнулся. И, естественно, под воду тоже не полез. Один я, улучив момент, все-таки слазил туда полюбопытствовать, но убедился, что ничего, кроме праха, в каверне не осталось, и только после этого вздохнул с облегчением.

Был, правда, неловкий момент, когда Корн вызвал меня в кабинет и грозно осведомился, какого демона я не прибыл на начатую той ночью облаву и почему Хокк, как старшая в группе, понятия не имела, куда я запропастился. При этом вопрос был поставлен ребром, и шеф смотрел на меня со вполне обоснованным подозрением. А когда я честно признал, что не знал о приказе, потому что в тот день отправился домой, а слуги имели приказ не будить хозяина до утра, он еще и разозлился. Даже пригрозил, что с завтрашнего дня все-таки повесит на меня и следящий, и переговорный амулеты одновременно, чтобы впредь держать ненадежного сотрудника под контролем.

Мягко говоря, он намекал, что на облаву я не пошел специально и предпочел отсидеться дома в то время, как остальные рисковали на темной стороне.

Я не стал его разубеждать. Но на всякий случай напомнил, что в ГУСС меня перевели неофициально и всего на несколько дней, пока не закончится расследование. После чего Корн, который вряд ли успел хоть раз толком выспаться за эту неделю, окончательно рассвирепел и довольно грубо послал меня… обратно на западный участок. Куда я и свалил в тот же день ко всеобщему удовольствию.

Ну, не совсем ко всеобщему — встретивший меня на следующее утро Шоттик этому факту совсем не обрадовался. Вернее, при виде моей персоны его буквально перекосило. Но, судя по тому, что количество вызовов для сотрудников Йена резко сократилось, вопли господина Жольда все же возымели эффект, и теперь ни один сотрудник городской стражи не рисковал передать нам дело, пока в нем не появлялись достоверные сведения о том, что оно действительно наше.

С Корном я с тех пор больше не общался. Но и приказа об увольнении тоже не получил, хотя, если честно, был почти уверен, что вскоре мне вручат соответствующее уведомление. Тот факт, что я так его и не дождался, свидетельствовал о редком благоразумии шефа. Но при этом означал, что я все еще его внештатный сотрудник со всеми вытекающими правами и обязанностями.

По этой же причине писать отчеты о проделанной работе мне все-таки пришлось. А потом тащить их в ГУСС, чтобы оставить на регистрационной стойке с пометкой: «Нельсону Корну. Лично».

С Хокк я с тех пор тоже больше не виделся, но предпочел ее не искать — после моего исчезновения леди маг все еще была зла. А Триш я видел лишь однажды и то мельком, но и она оказалась настроена недружелюбно.

С отцом Гоном я тоже успел перемолвиться парой слов и искренне порадовался, узнав, что душа его брата действительно вернулась в лоно нашего бога. О том, откуда жрецу стало об этом известно, допытываться не стал. Но и раскрывать все подробности встречи с умруном тоже не торопился.

Впрочем, как оказалось, оно и не требовалось, потому что святой отец и так прекрасно знал, что именно случилось на барже. Более того, даже кое-что дополнил в моем рассказе и согласился, что создание врат между мирами не могло быть затеей обычного умруна или даже демона. Правда, ответа на мой вопрос, какой твари под силу такое осуществить, он не знал. И напоследок посоветовал вести себя во Тьме осторожнее.

Я честно сказал, что попробую. Но поскольку до врученной жрецом книги до сих пор не добрался, то надолго в храме задерживаться не стал и пообещал вернуться, когда разберусь с делами и одолею вышеупомянутый томик. Отец Гон после этого расщедрился на благословение, от которого наконец-то перестали ныть и саднить полученные во время взрыва царапины. А потом вдруг решил дать совет.

— Тьма многогранна, Артур Рэйш, — сказал он, прежде чем мы расстались. — И в ней сокрыто много уровней, на некоторые из них простому магу нет хода. Но не забывай: самые крупные хищники предпочитают дремать на дне. А в более светлые воды они поднимаются лишь во время охоты.

Предупреждению я внял, хотя и не до конца его понял. Но с того дня взял за правило, куда бы ни пошел, присматривать подходящие места для прокладки прямых троп. Во всех районах столицы. На крышах, в переулках, возле храма и даже на вершине городской ратуши, куда, кроме как по единственной лестнице, было не взобраться. За эти дни я облазил город вдоль и поперек, запоминая и отмечая на карте все мало-мальски подходящие места для безопасного перемещения. И заодно занося в память данные об объектах, рядом с которыми граница между мирами истончалась больше всего.

Да, с некоторых пор я тоже научился ее видеть. И теперь мог если не предотвратить, то хотя бы предугадать, в каком месте высшая нежить — а ее, я полагаю, в кавернах под Алти ром осталось немало — чисто теоретически способна выйти в реальный мир.

В том, что уничтоженные мною врата были не последними, я не сомневался. На барже под Фемзой я уничтожил лишь исполнителей. Пешек. Но раз организатор всего этого безобразия мне на глаза не попался, значит, рано или поздно он, как гигантский кашалот, все же всплывет на поверхность.

И к тому времени я хотел точно знать, где его искать.

В ту ночь я долго не ложился, по-настоящему увлекшись книгой отца Гона, до которой у меня наконец-то дошли руки. Чтиво оказалось более чем занимательным, хоть и непривычным по стилю изложения. Зато я многое для себя выяснил и даже подметил в тексте пару знакомых имен, простив после этого автору и чрезмерно сложный, местами даже вычурный язык, и обилие описаний.

О том, что темный пантеон пришел в нашу страну из Лотэйна, я знал давно, поэтому первые несколько десятков страниц нетерпеливо пролистал, не горя желанием вникать в детали непростой жреческой жизни и запоминать значения ритуалов. Но вот упоминание о темных магах меня насторожило, и дальше я читал уже вдумчиво, порой возвращаясь к началу главы и заново перечитывая то, что не понял с первого раза.

Как выяснилось, помимо собственно жрецов, у темных богов были и другие последователи. Простые люди, от которых, как правило, не требовалось ничего, кроме слепого поклонения, случайные поклонники, готовые изображать верность ради одного-единственного дара, вдумчивые служители, которые искали в храме какие-то свои истины. И, разумеется, маги, отношение к которым у разных богов было неоднозначным.

Большинство богов одобряло посвящение и всеми силами поощряло проведение обрядов над магами всех видов и возрастов. Изначально в Лотэйне была такая практика, что едва родившегося младенца с даром посвящали тому или иному богу, не спрашивая согласия даже у родителей.

Потом времена изменились, нравы смягчились, и жрецы, вероятно не без подсказки свыше, пришли к выводу, что осознанное и добровольно принятое посвящение гораздо ценнее того, что проводится над неразумным дитем. От обрядов над новорожденными, конечно, служители храмов не отказались, однако все чаще над детьми стали проводить ритуалы так называемого предпосвящения. Тем самым как бы обозначая, что ребенок предназначен конкретному богу, но даря ему иллюзию выбора, дата которого назначалась лишь после того, как у мага окончательно формировался дар.

Подобная практика существовала во всех отделениях темной части жреческого Ордена. И только Фол, самый могущественный и непримиримый, этого не одобрял. Вместо предпосвященных владыка ночи предпочитал видеть в своих рядах несговорчивых, непреклонных, но сильных духом. Как простых людей, так и магов. Вернее, особенно магов. И особенно темных, среди которых со временем появилась совершенно особая, ни на кого не похожая каста так называемых жнецов.