Зеркало войны (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 50
Может быть, эта земля останется за Аллодией. Может быть, за Степью, или за Саларином - кто знает, как повернется колесо Судьбы? Боги играют людьми и дорогами, так уж заведено, и не нам предсказывать их пути...
Но никто не тронет камень и не потревожит покой героев. Сегодня они заслужили бессмертие в песнях друзей и проклятиях врагов.
Павшим в бою за родину - вечная слава и память.
Аллодия, Равель.
- Господин!!!
Не было у Ханса Римса такой привычки - орать и бегать. Наоборот, невозмутим секретарь был, что та ящерица, и это было очень кстати, сам Симон легко вспыхивал и легко отходил от приступа гнева.
Но вот ведь...
Бежал, и кричал, и встречающий маршала Иллойского Симон только головой покачал в ответ на недоуменный взгляд.
Шервуль его знает...
Ханс буквально долетел до господина.
- Письмо! От маркиза!!!
- Торнейского?!
Вот теперь взвился и Симон, выхватывая крохотный клочок бумаги из рук Ханса. Голубиная почта?
Откуда?!
- Из Дорана! Оттуда голубь, точно!
Ханс говорил сбивчиво, не обращая внимания на титулы, да и не до того было...
Что творилось в Равеле?
Безумие.
Лихорадочная подготовка к осаде. А степняки все не приходили и не приходили.
Торнейский?
Но КАК?!
Никому ничего не приходило в голову, ожидание выматывало хуже атаки... и вот! Иллойского встретили со слезами радости, а тут...
Симон отлично мог читать голубиную почту. При необходимости, а сейчас такая была...
И разбирал крохотные значки, пока не вырвали бумагу из рук...
Торнейский.
Мы еще живы. Сейчас в Доране, ночью уйдем в Ланрон.
Степняки идут за нами, будем держать осаду.
Дней десять продержимся, потом все. Удачи!
Коротко и по делу.
А что тут еще напишешь?
Симон это и огласил вслух, потом отдал крохотный листок Артану Иллойскому.
Маршал вгляделся в значки, хмыкнул.
- Ну, Рид! Ну, сволочь!
Симон даже не удивился.
Если человек с пятьюстами воинами держится уже не первый день против сорока тысяч....
Он не сволочь. Он еще хуже!
Тут одной удачей не обойтись. И военного гения мало будет...
Артан ухмыльнулся.
- Симон, мы сегодня отдыхаем, и выступаем завтра утром.
- Ланрон, ваше сиятельство?
- Ланрон.
И насколько ж легче стало на душе у Симона после этих четырех строчек письма. Насколько спокойнее...
Нельзя назвать Симона Равельского таким уж истинно верующим человеком, не свойственно это аристократии. Но этим вечером он пойдет в храм, и будет долго и горячо молиться. За человека, который отвел беду от его дома. За маркиза Торнейского.
Бастард он там, не бастард... плевать!
Такие люди как Торнейский, выше правил и законов. Они - Люди.
Только бы выжил... только бы спасся.
Симон посмотрел на маршала Иллойского. Он говорил вежливые слова, распоряжался, что-то делал, но...
Если Торнейский выживет - храм построю. В честь святого Рида, был такой... И на свои деньги, и украшу, и что угодно сделаю... если выживет. И даже если нет...
Если Торнейский не святой, то кто достоин этого звания?
Брошусь в ноги адарону, молить буду...
Боги милостивые, сберегите маркиза Торнейского? Такие люди - должны жить.
Матильда Домашкина.
- Пара-па - пара-па-пара-па-па - о - е!
Настроение было замечательное.
Матильда шла на работу, довольная и собой, и жизнью.
Впереди выходные, а еще сегодня можно забежать к Сергею...
Кажется, девушка поняла, что интересного находят люди в сцене. И вроде бы не платят им толком, и пик популярности прошел, ан нет! Лезут и лезут, словно им медом намазано...
Не медом. И даже не деньгами, и не популярностью.
Есть в этом... нечто такое... почти нечеловеческое.
Когда ты открываешься для людей и отдаешь им себя, свою душу, мечты и надежды. И люди возвращают тебе то же, но уже от себя. Грандиозный энергообмен.
С громадным залом - или с маленьким клубом, не суть важно. Но если ты поймаешь этот драйв, есть тебя хоть раз подхватит и понесет на своем гребне волна искренности - все. Ты пропал.
Мы ведь достаточно лживые создания в повседневной жизни. И стараемся лишний раз не открывать душу, чтобы в ней отхожего места не устроили. А тут...
Ты можешь сказать о себе - все. И тебе ответят...
Это - чудо?
Нет, это сцена. А Матильда поняла это, когда у них с Сергеем стал образовываться круг... почитателей? Фан-клуб?
Тоже неверно.
Просто приходят несколько человек, сидят, слушают... даже денег не бросают, видно, что не у всех они есть. Но - сидят. И от этого на душе становится тепло и уютно.
Матильда открыла дверь приемной...
- Ой!
- Ни фига себе с фига?
Девушки оказались на редкость единодушны.
На столе, нагло потеснив в сторону бумаги и канцелярские мелочи, гордо стоял букет гербер. Роскошных, разноцветных, пушистеньких таких и очень уютных.
- Прелесть какая!
Малена сунула нос в герберы.
- Тильди, они так пахнут! Нежно...
- Ага... это редкость. Значит, дорогие, как собаки!
- Это же цветы?
- У нас их везут черт знает откуда. И они не пахнут, разве что химикатами опрыскают.
- Фу...
- Нравится?
Голос был самодовольный. Девушка - сейчас уже Малена, а не Матильда, развернулась. В дверях стоял Антон Владимирович.
- Да, - честно призналась герцогесса. - Это мне?
- Тебе, кому ж еще?
- Спасибо. Они замечательные.
Антон помялся немного, а потом кивнул на шкаф.
- У нас есть папка по Мурманску. Найди и принеси.
Малена кивнула - и занялась работой. А сердечко так и пело от радости.
Может быть, глупая, наивная, неуклюжая, но это была попытка сделать ей приятное. Не схватить за задницу, как трактирную прислугу, а просто - подарить что-то, что наверняка будет принято и понравится. Это... ухаживания?
Малена мечтала.
Не век же она будет учиться, и потом, когда-нибудь, когда закончится договор с Давидом, она сможет с Антоном встречаться, а там, кто знает...
Матильда молчала, не желая обрывать подруге крылья. Пусть помечтает. Это ведь такое чувство... первая любовь! И первый мальчик, который понравился, и кошмарная юбка, которая даже попу не прикрывает, и ресницы, с которых тушь на пол-лица осыпалась, и трепет в сердце оттого, что ОН посмотрел, и первая записочка...
У нее это было. Пусть и у Малены будет. Иначе потом могут быть проблемы. Лучше уж нагуляться сейчас, и разочарование пережить сейчас, и все остальное - тоже.
С небес на землю герцогессу опустила Нина, которая зашла за зажимами.
- Привет. Есть крокодильчики? А то у меня закончились?
Матильда, которая в том числе и заказывала всю канцелярку, и распределяла ее, согласно требованиям и потребностям, достала из шкафа коробочку.
- Такие? Или покрупнее?
- Такие в самый раз, - согласилась Нина. И кивнула на цветы.
- Антон, что ли?
- Д-да...
- Ясно, что не Давид.
- Почему? - любопытство у герцогессы возобладало, тем паче,, что селектор молчал и не светился.
Нина хмыкнула.
- Кофе сваришь? Мне перерыв на пять минут нужен, а то сдохну...
- Сварю.
- А я пока сигаретку ухвачу. Умоталась... сейчас целую контору оформила. Но оно того стоило!
Малена кивнула. Стоило, наверное. Антон платил фиксированную сумму, но прибавлял процент от заказов. Не наработала? С голоду не помрешь, но и не пожируешь. А у Нины дочка...
Стаканчик с кофе Малена вынесла прямо на улицу. Стоял осенний теплый денек, из тех, когда солнышко забывает, что надо готовиться к отдыху и светит во всю мощь. А зиму девушки дружно не любили. Погреться бы пока...
Нина как раз метко бросила бычок в урну, и с улыбкой приняла стаканчик с кофе.