Притяжение (СИ) - Резник Юлия. Страница 41

Прошло пять дней, прежде чем Каримов заметил её отсутствие. Позвонил.

- Не расскажешь, что это означает?

- Расскажу. Сереже плохо. Мне нужно быть с братом.

- Когда ты вернешься к работе? – голосом, несколько более нервным, чем обычно, спросил Амир.

- Я не знаю. Вы извините, Амир Шамильевич, я ведь у вас официально не трудоустроена. Так что не очень понимаю, как вас оповестить…

- Ты сейчас издеваешься? Думаешь, это хорошее время для шуток?!

- Нет. Я просто не знаю, как поступить, чтобы все вышло, как следует.

- Сколько тебя еще не будет? – после довольно длительной паузы спросил он. Соня прижалась лбом к стене и прошептала:

- Я не знаю.

- Имана в больнице. К счастью, ребенка удалось сохранить. Римма Александровна может побыть с Кариной лишь до семи. Моя дочка постоянно о тебе спрашивает! Да и нам самим нужно поговорить.

- Зачем? Разве ваша жена вам не все объяснила?

- Думаешь, я поверил, что ты опустилась до драки?! Я похож на идиота?! И какого хрена мы опять на «вы»?

Нет… На идиота он не был похож. Он был похож на мужчину, для которого она ровным счетом ничего не значила. Соня слабо улыбнулась, усилием воли отгораживаясь от набирающей обороты истерики. Она глупо верила, до последнего верила, что все еще можно спасти. Она так нуждалась в Амире в то время! Ей, одинокой и напуганной, так хотелось уткнуться носом в его плечо и совершенно по-детски горько-горько заплакать. Ей так нужно было услышать, что она не одна! Почувствовать в своей руке его руку…

Но этого не случилось.

- Извини… те, Амир Шамильевич. Мне нужно идти. Я… не знаю, сколько мне потребуется времени, чтобы вернуться к работе. Сережа… он плох. Понимаете?

Впервые она первая положила трубку. И не ответила на его настойчивые повторные звонки. А когда Сережи не стало – не ответил уже Амир.

Как она держалась? На чем? Непонятно. К счастью, в больнице ей помогли с оформлением документов о смерти и даже подсказали номер хорошего похоронного бюро. Соня что-то делала, куда-то шла, как заведенная, шаг за шагом, и рушилась-рушилась-рушилась… та, прежняя она…

Похороны были тихими, у них почти не осталось знакомых. Лишь две пожилые пары из старожилов дома, мамины коллеги и скромная делегация в составе трех человек от университета. Разошлись быстро. И Соня осталась одна. Теперь одна… по-настоящему. На большом столе в гостиной засыхали остатки еды. Чтобы занять руки и голову, девушка принялась наводить порядок. Что-то перекладывала в контейнеры, что-то, так и оставляя в тарелках, накрывала пленкой и ставила в холодильник. Вымыла пол… и без сил опустилась в кресло. Сколько она так просидела? Час? Два? На город опустились ранние зимние сумерки. Догорела тонкая церковная свечка, воткнутая в рюмку с крупой, и стало совсем темно.

Он появился внезапно. Застыл на пороге, глядя на ее, как будто вмиг ставшую маленькой, сгорбленную фигурку. Постоял так в раздумьях и, преодолев комнату, уселся рядом на подлокотник кресла.

- Девочка моя… - прошептал, целуя ее волосы, а Соня и не противилась. – Ну, как ты тут? Совсем тяжело?

Соня сглотнула. Где-то там, в параллельной реальности, что-то необратимо изменилось. И она изменилась тоже. Может быть, став сильнее.

- Тяжело, да… Очень. Слишком рано они все ушли.

- Маленькая… - прошептал он ей в волосы. - Прости, что не был рядом, я…

- Это ничего! У вас дела были, я все понимаю.

Она ничуть не лукавила, когда так говорила. Не пыталась сыграть на чувствах или разжалобить. Просто за эти дни Соня окончательно убедилась, что сама себе что-то придумала. Она была лишь песчинкой в бескрайнем космосе Амира Каримова. Она была космическим мусором.

Нет, в ней не было обиды и не было злости. Разве виноват был Амир в ее глупой слепой щенячьей какой-то любви? Разве он обещал ей хоть что-то, разве он хоть что-то скрывал? Глупо и нелепо обвинять мужчину в том, в чем сама виновата. Она и не обвиняла. Даже в глубине души она никогда его не обвиняла.

- Ну, какие дела?! – взорвался Каримов. – Тебе нужно было позвонить Глебу!

- Я звонила тебе… - грустно улыбнулась Соня, поднимая дрожащие ресницы. А он, наверное, впервые отвел взгляд.

У Амира был один опробованный способ решить все проблемы с женщиной – затащить ту в постель. И в тот раз он решил себе не изменять. Обнял крепче, прошел ласковыми пальцами вверх по пояснице. Вполне невинная ласка, которую было довольно трудно расценить как прелюдию. Но Соня слишком хорошо изучила Амира. Это была такая странная сонастройка – она чувствовала каждый его порыв, улавливала малейшее изменение в настроении.

- Не надо, - покачала девушка головой, отстраняя от себя любимые руки. Без анестезии вырезая его из сердца.

- Что такое? – нахмурился Амир.

- Я думаю, нам стоит прекратить это все. Мне стоит…

- Это что еще за фокусы? Ладно, я виноват, но какого черта?

- Это не фокусы, – покачала головой Соня. – Это конец.

Она встала с кресла и, не глядя больше на Амира, пошла в спальню. Секунду спустя оглушительно громко хлопнула входная дверь. Соня зажмурилась, закусила угол подушки… и тихо заплакала. Это был последний раз, когда она дала волю слезам.

Сразу после новогодних каникул Соня выставила на продажу свою квартиру в доме на набережной. Она старательно избегала встреч и с Каримовым, и с его дочкой. С головой окунувшись в работу, она приучала себя жить без них. Домой приходила поздно, когда все нормальные люди уже спали. Мышкой проскальзывала за дверь и падала без задних ног от усталости.

В один из таких дней она вошла в квартиру, склонилась, чтобы расстегнуть сапоги, а когда подняла взгляд, наткнулась на темный, не сулящий ничего хорошего взгляд Амира.

- Здравствуйте.

- Привет… Ну, и долго ты еще будешь прятаться?

Соня вздохнула. Впрочем, никто ведь и не думал, что будет легко. Таких мужчин, как Амир Каримов, не бросают. Тем более, такие женщины, как София Ковалевская.

- Я не прячусь. Просто… сейчас накопилось много работы. Меня пригласили в состав группы академика Кипермана и…

- Хватит! Хватит нести эту чушь! Ты заигралась, Соня. Да, обидел! Но ведь признаю. А ты ведешь себя, как капризный ребенок! Тебе не кажется, что ты заходишь слишком далеко? Втягиваешь в это мою дочь. Её ты за что наказываешь?

- Я не наказываю. И не играю. Смешно даже думать, что вы бы мне это позволили.- Тогда чего же ты добиваешься?

- Ничего… Абсолютно. Я прошу оставить меня в покое.