Мой папа - плейбой (СИ) - Резник Юлия. Страница 16

— Да так… не бери в голову, — пробормотала Рита и, схватив тарелку, принялась выкладывать на нее яичницу.

— Но у нас все хорошо?

Рита кивнула, не найдя в себе сил на ответ. Хорошо… Сейчас уже все хорошо. А тогда… тогда она жить не хотела. Её сын, близнец Марка — умер в утробе. Рите были вынуждены вызвать роды, потому что и жизнь второго малыша оказалась под угрозой. Ей так нужна была поддержка, и она впервые! впервые после того, как действительно поняла, что Богдан ее бросил, обратилась к нему. Наплевав на собственную гордость и обещания больше никогда его не тревожить. Из всех контактов у Риты был лишь номер его агента, через которого они решали все юридические вопросы. Передавать такую информацию через посторонних было ужасно неправильно, но у Риты не было выхода. Она позвонила — дрожащим от едва сдерживаемых слез голосом рассказала о том, что их сын умер… Умер. А жизнь второго находится под угрозой… На что она рассчитывала? Уж точно не на деньги, которые ей в очередной раз предложили. Скорее Марго не теряла наивной надежды на то, что ей будет с кем разделить потерю, боль от которой была слишком сильна. Но не случилось… Не случилось, и ладно! Только зачем же сейчас делать вид, что ему ничего не известно?! Это ведь… не по-человечески даже.

— Ешьте, а я пойду… Мне еще нужно поработать с документами.

— А на пляж?!

Рита покачала головой и под пристальным взглядом Связерского подхватила ноутбук и пошла прочь. Ее ладони тряслись. Вырвавшаяся из-под контроля агония захлестывала. Она так явно помнила это все. Запах лекарств, свой страх, нечеловеческую боль, когда в родах что-то пошло не так… Крики акушерок, металлический лязг, с которым использованные инструменты падали в поддоны. Кромешную тьму, в которую проваливалась, несмотря на все попытки спастись… Ей действительно нужно было поработать. А вместо этого она, свернувшись комочком, плакала, совершенно по-детски жалея себя.

Какое-то время спустя в дверь постучали.

— Мам, мы с отцом уже загрузили вещи в машину. Он просил тебе передать, чтобы ты одевалась теплее! Ночью может похолодать. Самые его красивые фотографии из Юты. Так папа говорит, что он чуть не отморозил задницу, когда их делал. Представляешь?! А все из-за того, что ночью в пустыне температура падает аж на двадцать градусов. Я ему сказал, что, возможно, со временем ты меня отпустишь и в США. Вот бы было круто поехать в Юту. Или просто к нему в Вашингтон… Ты же меня отпустишь, правда? Со временем…

Рита низко склонила голову и медленно-медленно выдохнула. Связерский не заслуживал такого сына, как Марк. Видит Бог — не заслуживал. Но ради счастливых глаз Марка она вытерпит и это. Главное, чтобы ее сынок был счастлив. А она… она справится.

Глава 11

Как оказалось, вещи они загрузили в огромный джип, которого Рита раньше у Связерского не видела.

— У тебя новая машина?

— Арендовал для поездки, — кивнул тот, усаживаясь за руль, — Марк, что ты возишься? Давай быстрее, нам нужно будет разбить лагерь, пока не стемнело.

— Я уже! — Марк запрыгнул в салон, положил себе под ноги рюкзак и обернулся к матери:

— Ну, что? Приключения начинаются?

Рита улыбнулась без особого энтузиазма и вернула на место съехавшие очки, за стеклами которых прятала красные, опухшие от слез глаза. Её не прельщали походы подобного рода. Но она могла понять сына. В детстве такие вылазки воспринимаются совершенно иначе. С восторгом и энтузиазмом. Ты открыт миру, твое восхищение и восторг может вызвать любая мелочь, тебя ждут сотни новых мест и тысячи самых разных эмоций. Ты способен радоваться… Тебя ни за что не смутит необходимость ночевки в палатке, жара, баланда из консервной банки и отсутствие банальных удобств. А с возрастом… с возрастом все меняется. Надежды разбиваются об острые скалы реальности, тебе все труднее почувствовать что-то кроме отупляющего, сводящего с ума равнодушия, а необходимость выйти из зоны комфорта не вызывает ничего, кроме легкой досады.

Они ехали долго по не самой лучшей дороге, блуждающей между гор, пока не добрались до шикарного уединенного плато.

— Вот здесь открывается хороший вид. И можно получить неплохие кадры…

— Супер! А палатку? Палатку мы здесь установим?!

— Нет, чуть дальше, чтобы она не попала в кадр. А вот здесь, пожалуй, можно будет развести костер.

Разбивая лагерь, Богдан выглядел ужасно профессионально, как будто он сотни раз ночевал под открытым небом или участвовал в какой-нибудь телепередаче о выживании в экстремальных условиях. Уже через пару часов он установил две небольших палатки и, оградив большими камнями круг, развел костер из собранных неподалёку сучьев.

— В холодильнике колбаски, которые можно будет пожарить.

— Круто!

Тяжело вздохнув, Рита все же заглянула в сумку-холодильник. Так уж и быть, с готовкой она поможет. Но вот все остальное — это, пожалуйста, без нее!

— Мы сами справимся. Отдыхай, — перечеркнул все ее планы Связерский. Рита пожала плечами и отошла в сторону, предоставляя ему доступ к сумке.

— Я пойду, пройдусь…

— Только не уходи далеко, здесь можно запросто заблудиться.

— Договорились.

Она пошла вверх по каменистой тропинке к самому обрыву. Уселась на траву и посмотрела вниз. Солнце клонилось к закату, и Рита почему-то вспомнила обо всех тех закатах, которые они встречали вдвоем на крыше. Молодые, еще не обжегшиеся. Верящие во что-то светлое, верящие в любовь… За что она больше всего ненавидела Богдана, так это как раз за особо жестокое убийство той самой веры.

Пока любовалась открывшимся видом, на горы опустилась ночь. Стало довольно прохладно. Рита неохотно поднялась, отряхнула ладони и шорты и побрела к лагерю. Богдан и Марк сидели у костра, сосредоточив все свое внимание на довольно большой раскрытой книге.

— Я думала, съемка идет уже полным ходом… — заметила Рита, усаживаясь неподалеку от них и вытягивая перед собой ноги. Она продрогла, но идти за курткой было ужасно лень.

— Нет. Мы пока изучаем атлас звездного неба и проводим кое-какие расчеты.

— Как все сложно, — фыркнула Рита, поежившись.

— Появление некоторых объектов на звездном небе приходится ждать часами, и лучше точно знать, когда они появятся, — пояснил Богдан, стягивая с себя спортивную куртку.

— Я обойдусь… — запротестовала Рита, когда он набросил ту ей на плечи.

— Да брось. Мне не холодно.

Рита нахмурилась, но куртку все же оставила. Она была еще теплая, и от мысли о том, что только что эта тряпка касалась его совершенного тела, ей стало по-настоящему горячо. Можно сколько угодно ненавидеть бросившего тебя в беде мужика, но если однажды он взял над твоим телом верх — от этого наваждения не избавиться…

Бежать! Бежать, куда глаза глядят… — в который раз мелькнуло в мозгу.

— Папа-папа! Осталось две минуты! — закричал Марк, подпрыгивая от нетерпения. — Сириус вот-вот появится!

Богдан встал, скользнув взглядом по Рите, неторопливо подошел к установленному штативу и что-то покрутил. У него были удивительно красивые руки. На большом пальце правой — серебряный ободок, и больше никаких украшений. Признаться, Рита не очень любила, когда мужчины носили кольца, а тем более перстни. Но кольцо Богдана выглядело адски горячо. Рита облизала вмиг пересохшие губы и тоже встала:

— Что ты делаешь?

— Выстраиваю фокус, — оглянулся Богдан и подозвал к себе сына взмахом руки. — Смотри, здесь есть один хитрый режим, позволяющий увеличить необходимые участки изображения при фокусировке в десятки раз.

— Круто…

— Посмотрим, как выйдет. Я хотел захватить пик вот этой вершины и часть ущелья…

— Странно. Я думала, ты приехал фотографировать звезды, — снова подала голос Рита.

— Звезды чаще всего являются дополнением к каким-то другим объектам. Например, чаще всего фотографируют Млечный путь, но сам по себе он не особенно интересен. А вот в сочетании с заброшенной хижиной или лучиной реки, или, скажем, ущельями Гранд каньона — это совсем другое дело.