Магнат (ЛП) - Аарон Селия. Страница 42

— Идем. Син прав. На тебе лица нет. Во всех отношениях. — Он улыбнулся горничной, прежде чем вывести из комнаты, но она не ответила ему тем же.

У двери женщина обернулась:

— Ребекка, я вернусь завтра, чтобы увидеть тебя. Я в порядке. Не беспокойся о том, что случилось. Ты не сделала мне ничего плохого. — Ее умоляющий голос дрогнул на последних словах, словно попытка солгать причиняла ей больше боли, чем окровавленная рана на голове.

Мама не двигалась, просто продолжала смотреть в потолок, приоткрыв рот. Люций закрыл дверь, и я провел рукой по челюсти. Это был наихудший приступ. Словно воспоминания усугублялись с каждым днем, страх охватывал все сильнее и омрачал все ее мысли.

Я подвинул ее худое тело на кровати так, чтобы голова лежала на подушке. Поправив одеяло, я уселся на краю кровати. Взял ее холодную ладонь, на тыльной стороне под бледной кожей виднелись выступы синих вен, поднимающихся к костлявому запястью. Небольшое перекрещение бугристых шрамов все еще было там, и на моей правой руке имелся такой же набор.

Я зажал ее ладонь между своих, пытаясь передать хоть немного тепла, но знал, что не смогу. Мама никогда не давала его мне достаточно, поэтому мне было нечего возвращать.

— Мам. Вернись. — Сколько раз я просил об одном и том же? Не счесть. Еще больше, когда был ребенком. Но слова были бесполезны. Мама, которую я знал до ее Приобретения, давно исчезла. Только Рене все еще сталкивалась с ней время от времени. Мне, или Люцию, или Тедди это не удавалось. Для нас она оставалась строгим матриархом, гарантирующим сохранность своего господства над другими семьями с помощью принуждения, обмана или силы.

Ее дыхание выровнялось, но глаза оставались открытыми и невидящими. Раздался стук в дверь, и, шаркая ногами по полу, вошел Фарнс.

— Как она? — Дворецкий знал мою мать дольше всех. Его глаза были полны грусти, когда он всматривался в ее лишенное эмоций лицо.

— Ей становится хуже. Я собираюсь дать ей кое-что, что поможет ей уснуть. — Я встал и вернулся к шкафу, доставая шприц, прежде чем запереть замок и спрятать ключ в карман.

Фарнс подошел и занял мое место на кровати, погладив ее по руке.

— Все будет хорошо. Мальчики в порядке. Все хорошо. Мы просто должны снова поставить тебя на ноги.

Она никогда не поправится. Не существовало лекарства от сожаления, которое очернило ее сердце и выело разум. Осталась только борьба. Фарнс держал ее за запястье, пока я вставлял иглу в вену на руке и нажимал на поршень. Через несколько секунд ее глаза наконец закрылись.

Она успокоилась. Мне стоило бы почувствовать облегчение. Вместо этого я почувствовал то, что и всегда. Отчаяние.

Глава 18

Стелла

Я сидела на кровати Тедди, пока он мерил шагами комнату. Когда мы услышали шум на ступеньках, который в конце концов затих на третьем этаже, то поняли, что все кончено.

— Часто подобное случается? — Я обнимала колени и смотрела, как младшего Вайнмонта терзает каждый шаг.

— Нет. Она вытворяла... кое-что раньше. Но такого еще никогда не было. — Он опустился рядом со мной и обхватил голову руками.

Наклонившись, я прижалась к его спине и прислушалась к быстрому сердцебиению.

— Мне жаль. — Этого было недостаточно, но больше я ничего не могла сказать.

— Думаю, с ней все будет в порядке. Они быстро ее поймали, так ведь?

— Судя по собственному опыту, когда я точно так же сиганула по газону, далеко она бы не убежала.

— Я помню. Это был чертовски странный день.

— Это и ежу понятно. — Никогда не забуду о Вайнмонте, о том, как высоко и ослепительно светило солнце, когда он смотрел на меня.

— Знаю, — вздохнул он. — Пойми, это из-за Рождества. Поэтому она такая.

Я коснулась его плеча ладонью. У меня имелись догадки, что это как-то связано с временем года, особенно после того, как Рене рассказала мне, как тяжело им обеим дался ее рождественский суд.

— Понимаю. — Не знаю, понимала я Тедди или его мать. Может быть, понемногу обоих. Моя мать умерла от своей руки, а мама Тедди, казалось, убила себя почти так же. Победа в Приобретении стала нанесенной ею самой себе смертельной раной.

— Она не причинит нам вреда. — Парень посмотрел на меня, умоляя согласиться с ним.

— Уверена, что нет. — Я понятия не имела, но сказала бы что угодно, чтобы стереть боль из его доброго сердца. — Думаю, Вайнмонт просто хотел, чтобы мы убрались с дороги, пока он позаботится о ней.

— Да уж.

В коридоре послышались шаги. Двоих. Тедди открыл дверь и выглянул наружу. Люций прошел мимо, Рене опиралась на его плечо, пока он помогал ей добраться до комнаты.

— С ней все в порядке? — спросил Тедди.

— С ними обеими. Син останется с мамой. Я уложу Рене спать. Она измотана. Ты можешь отвести Стеллу обратно в ее комнату.

Мне хотелось сбежать к Рене, но пока я доковыляла до двери на своих израненных ногах, они уже повернули за угол, и в доме снова стало тихо.

Тедди предложил свою руку.

— Держись. Отведу тебя.

Я выглянула в коридор.

— Мне бы действительно хотелось увидеть Рене, если в этом нет ничего такого. Обещаю, что после отправлюсь прямо в свою комнату.

Он вскинул бровь.

— Не думаю, что Син…

— Тедди! — Лаура промчалась по коридору и упала в его объятия. — Она в порядке?

— Думаю, да.

Я воспользовалась шансом и двинулась вперед, прихрамывая, когда за моей спиной раздались влажные звуки поцелуя.

Тедди оторвался на мгновение от Лауры, только для того, чтобы бросить мне через плечо:

— Если не вернешься в свою комнату, Син меня убьет.

— Ладно, ладно. Уйду, как только увижу Рене.

— Смотри мне. — Они продолжили целоваться, когда я повернула за угол.

Это был тот самый коридор, где находились комнаты Люция и Вайнмонта. Они тянулись вдоль крыла дома, а маленькая комнатка Рене располагалась в самом конце. Я миновала комнату Люция — на его столе горела лампа, и звучала какая-то рок-музыка. Продолжила путь и подошла к двери Вайнмонта, но она была закрыта.

Я прислонилась к дверному косяку, чтобы дать ногам хоть кратковременный отдых. Уставилась на закрытую дверь, и любопытство одолело меня. Я повернула стеклянную ручку и немного приоткрыла дверь. Луч лунного света освещал изгибы и линии частички моей души — картину, которую я нарисовала после первого Суда Приобретений. Синклер повесил ее в своей комнате, застывшее изображение стало еще более резким при слабом освещении. Я толкнула дверь до конца и щелкнула выключателем. Воздух выбило из легких.

Все картины, которые я когда-либо выставляла, кроме одной, «Полярной звезды», висели у него на стенах. Я была везде — мое сердце, мои мысли, мои эмоции покрывали каждый голый дюйм пространства в его комнате. Я вошла и обернулась вокруг своей оси, не веря глазам. Но это было реально. Вся я была здесь, в этой комнате, с Вайнмонтом.

— Я купил их некоторое время назад, — Вайнмонт опирался на дверную раму со скрещенными на груди руками. Его лицо и шея были расцарапаны, но раны, кажется, очистили. В мужчине больше не осталось ни капли веселья, которое я видела в музыкальной комнате. Его мать отняла его, оставив Синклера холодным и неукротимым.

— Зачем?

Он пронзил меня взглядом, но не ответил.

Мое сердце начало стучать в ушах, пока мы удерживали зрительный контакт. Я хотела отвернуться. Пыталась. Но не смогла. Его взгляд опустился на мои губы. Вместо холода в его глазах внезапно вспыхнул жар. Синклер заполнил весь дверной проем, его широкие плечи стали идеальным барьером.

Я захотела убежать. Это был инстинкт, от которого у меня перехватило дыхание.

— Стелла, если ты продолжишь смотреть на меня вот так… — его напряженный голос затих, когда он вошел и закрыл за собой дверь, плавным движением защелкнув замок.

Я шагнула назад, но идти было некуда. Еще один шаг, и я окажусь у его кровати.