Ведьма и Вожак - Суббота Светлана. Страница 22

Я внимательно посмотрела на «тут» и вздохнула. Надеюсь, эта вынужденная трансформация не окажется опасной для меня или мистера Торваля. Как говорил Насреддин: «Вот бы быть таким умным, как моя жена „потом“».

— Что ж, — сказала я, — слово держу.

Встала со стула, подошла к мужчине и взяла его за руку.

Рука была теплой и твердой. Обычно трогаешь руку, а она нежная и мягкая. Потому что иногда это рука твоей маленькой сестры. А иногда — интеллигентного парня, который считает, что знание книг Ницше делает твердым его взгляды, а остальное — не важно.

На переговорах я жала ладони партнерам, вот тут временами были вполне жесткие варианты, но намного чаще — влажные, вялые или осторожные, все-таки девушке руку пожимали.

Потрогаешь иной раз молодого человека за руку, и уже больше ни за что его трогать не хочется.

А с Виктором прямо потребность расширить область контакта появилась.

Вот почему некоторые мужчины разденутся, и прямо ух — стриптиз. А другие тряпочки скинут — только эксгибиционизм и получается.

— Приготовились? — спросила я, решив побыстрее завершить операцию. «Резать, к чертовой матери, не дожидаясь перитонитов». [11]

— А вы меня совсем не стесняетесь? — осторожно спросил Торваль.

Настоящий мужчина. Только что был в нетерпении, «ударьте меня магией, прекрасная госпожа, и посильнее». Но если девушка не покраснела трепетной ланью после любования на его прелести, сразу впадает в удивление и требует объяснений.

— Слушайте, мистер Торваль, если бы я сейчас в обморок упала, а вы меня полчаса откачивали, это был бы более приемлемый вариант?

— Конечно, нет. Но, пожалуй, я ждал, что юная леди строгого воспитания больше смутится, испугается.

Опять я забыла о местных особенностях. Девушке следует на людях постесняться и глазами похлопать, ах как стыдно, а потом не возбраняется и в альков с жеребцом. Главное — соблюдая приличия и светскую стыдливость.

— Как скажете. — С обнаженным мужчиной лучше не спорить, у них древние агрессивные инстинкты просыпаются. И тогда они сами не всегда понимают, чего хотят — прибить или приударить. — Тогда будьте добры, мистер Торваль, покажите, что в вас особенно пугающего, обещаю, я сильно впечатаюсь. На этом мы завершим и перейдем поскорее к делу.

Он помолчал некоторое время, потом сознался:

— Ну, не так уж пугающе. И показывать не буду.

Вот. Похвальная честность.

— А когда я на вас глазела, вам понравилось?

— Хм. Да.

— Тогда не морализаторствуйте, будьте добры, а получайте удовольствие. Теперь я не только смотрю, но еще вас и трогаю! Здорово же? Сосредоточьтесь, вы готовы?

Он напрягся, я почувствовала, как участился его пульс.

Насколько мне объяснил Грэг, звериная ипостась была частью оборотня. Потеряв ее, некоторые сходили с ума. Удивительно, что Виктор продолжал общественную жизнь и даже получил консультационный статус в стае. При этом полностью потеряв ценность для создания семьи, вон его Ханна как припечатала, чуть не тяжелым инвалидом выставила.

Ощутив под пальцами напряженное подрагивание, я запустила магию. Виктор застонал, на его руке вздулись вены, а лицо поплыло. Почему-то я ждала быстрого обращения, как в магазине у ребенка. Но Торваля трясло и выгибало. По коже заметались синие всполохи. И резко, страшно, нереально — сквозь человеческие черты промелькнула звериная морда.

От неожиданности я отпустила руку.

— Нет! — закричал Виктор. — Нет! Еще!

Его глаза покраснели из-за лопнувших сосудов.

Я испуганно отступила на шаг.

Он схватил обе мои руки, дернул к себе и приложил к плато широкой груди.

— Я требую продолжения. Я почувствовал зверя!

Если нападает одержимый, лучше не спорить, а тихонько пересидеть, дожидаясь санитаров. Я пустила снова магию, уже понимая, что ее во мне почти не осталось.

— Еще! Ну же, еще, — почти молил он, но я отдала все, полностью.

— Сосредоточьтесь, — сказал он нетерпеливо, — у вас все получится, мы почти достигли цели.

— Виктор, — ответила я мягко. — Я больше не могу, я пуста. Внутри не чувствую ни капли энергии.

Он придвинул меня к себе, склонившись и упираясь лбом в лоб.

— Я полгода без зверя, — сказал хрипло. — Почти каждую ночь мне снится, как я бегу по зимнему лесу, как пружинит наст под моими лапами. Просыпаюсь, а у меня все болит, душа болит. Это не вы, это я пустой.

Он выпустил мои руки, отодвинулся и резко начал одеваться.

Волосы, обычно зачесанные назад, теперь падали на его лицо, скрывая эмоциональное состояние. Только до побеления сжатые челюсти показывали внутреннее напряжение.

— Мисс Бизо, я благодарю вас за подаренную мне надежду, — передо мной снова стоял надменный Торваль. — И вследствие этого появился вопрос — что вы хотите в обмен за еще одну попытку в любое удобное для вас время?

Я была с ним совершенно согласна. Если есть хоть небольшая надежда сделать его здоровым и полноценным, нужно пытаться еще и еще. Упрямый… Как и я.

— А давайте я потом условие придумаю? — предложила я.

— Открытый договор? — Торваль поморщился. — Только учтите, не должна быть задета моя честь, а также государственные и нравственные законы. И это не будут коммерчески кабальные требования. Кроме того, договор не должен касаться третьей стороны.

— Эй-эй, вы так мне вариантов не оставите. Я посоветуюсь с семьей. Все-таки, признайте, возвращение стае полноценного главы дорого стоит.

Он хмыкнул. И мы быстро договорились. Не без повышенного тона, конечно. И руками помахали. Под конец он опять назвал меня ведьмой. Уважительно.

После ухода Виктора я села за стол и глотнула еще немного вина. Почему некоторые мужчины не владеют высоким искусством молчания?

Красивый же, глаз не оторвать. А как говорить начинает, только спорить с ним и тянет.

Большая картина медленно отъехала вбок, явив моему взору двух прижатых друг к другу как сиамские близнецы и несколько вспотевших миссис.

— И так дышать нечем, а ты еще и глазок перекрываешь, — скандально заявила Гвен, глядя на сестру.

— Я тебе говорила, что тут место только для одной, а ты — «я похудела, я боком»!

Чуть не выронив от неожиданности бокал, я попробовала обидеться.

— Зачем подглядывали? Вы мне не доверяете?

Обе удивленно на меня посмотрели. Тетя Клара чинно попыталась выплыть из ниши, но ей удалось только подергаться в проеме.

— Фира, ты же не думала, что мы оставим тебя наедине с этим мужланом без защиты, одну!

Я с сомнением посмотрела на их застрявшие фигуры, подошла и помогла выйти, схватив за широкие юбки и выдернув, как морковки из грядки.

— Спасибо, но мистер Торваль оказался воспитанным джентльменом, и ничего неожиданного не произошло.

— Даже жаль, — сказала тетя Гвен, — он весьма темпераментно кричит «Еще», не всякому это дано.

Глава 13

Когда тянет навести порядок, начинаем со своего разума, а не чужого стола

Мы с Грэгом шли по улице, небо было волшебно-голубое, солнце — чудесно-золотое, и замечательно пели птицы. Нам кивали и махали руками прохожие, а мы раскланивались в ответ.

— Поменьше сияйте, мисс Бизо, — сказал рыжий, — а то мы до Академии не дойдем. Поздороваться уже с другой стороны улицы прибегают.

— Не могу, — сказала я, счастливо улыбаясь, — у меня губы сами расплываются.

Всю взрослую жизнь я скупо отмеряла улыбки. Слишком часто беспричинно улыбаться — потерять доверие партнеров. Улыбаться следовало при встрече, при расставании, во время рассказа о продукте или в ответ на шутки. А вот широкие бессмысленные улыбки не к месту бесили бизнес-партнеров. Только с иностранцами можно было улыбаться не в тему, да и то далеко не со всеми. Не принято.

Первые дни Грэг называл меня «хмурой девочкой» и постоянно пытался развеселить. Поэтому сегодня он несколько оторопел, увидев за завтраком мою разъехавшуюся от счастья физиономию.