Леди в наручниках - Голдсмит Оливия. Страница 67

— Можно мне выпить воды?

Молодой человек встал и принес ей стакан воды. Дженнифер поблагодарила, жадно сделала несколько глотков, и слушание продолжилось.

— Начальница тюрьмы, миссис Хардинг, написала о вас прекрасный отзыв. Она считает, что вы искупили свою вину и полностью исправились. Вы согласны с этим? — спросила старшая из женщин.

— Да, я согласна, — ответила Дженнифер.

— Вы можете к этому что-нибудь добавить? — спросила другая женщина.

— Я не знаю, — прямо сказала Дженнифер. — Я ведь не видела отзыв, поэтому не знаю, что можно добавить.

— А что бы вы сами хотели нам сказать? — спросила пожилая дама.

Дженнифер задумалась. Ей хотелось выйти из тюрьмы — вот и все.

— Я бы хотела, чтобы вы приняли решение о моем досрочном освобождении, — ответила она. — Вот все, что я могу сказать.

Пожилая дама и молодой человек не сдержали улыбок.

— А почему вы считаете, что заслуживаете досрочного освобождения?

— Потому что мне здесь больше нечего делать, — не раздумывая ответила Дженнифер.

Ее ответ несколько озадачил комиссию. Мужчина постарше налил себе воды, а второй принялся рыться в бумагах. Добрая пожилая дама улыбнулась и откинулась на спинку стула, а молодая, наоборот, подалась вперед. На этот раз заговорил строгий мужчина среднего возраста.

— Вы считаете, что вас направили в это учреждение выполнять определенную миссию? — обратился он к Дженнифер.

— Прошу прощения? — переспросила девушка.

Этот человек мог бы быть родным братом Дональда Майклса — такой же самоуверенный и высокомерный.

— Вы знаете, за что вас поместили сюда? — настаивал он.

— Да, сэр, я знаю это, — ответила Дженнифер. — Вы читали мое дело, и я подтвердила, что там все изложено правильно. Вопрос не в том, за что я здесь. Речь идет о том, почему я думаю, что сейчас мне пора выходить на свободу.

— Прошу вас, мисс Спенсер, будьте корректнее, — вмешалась старшая из женщин. — Не стоит горячиться и ставить под удар возможность изменения меры вашего наказания.

— Именно, именно, милая леди, — отозвался пожилой добрячок. — Наша задача — решить заслуживаете вы освобождения или нет. В ваших интересах вести себя вежливо, вы согласны?

— Да, — кивнула Дженнифер, — я согласна.

— Тогда, может быть, вы измените ответ на мой вопрос? — сказал молодой человек.

Дженнифер покраснела:

— Извините, но я не запомнила ваш вопрос.

Близнец Дональда Майклса и стильная молодая женщина неодобрительно фыркнули, а пожилая дама с огорчением покачала головой. Однако молодой человек дружелюбно улыбнулся и повторил свой вопрос:

— Почему вы считаете, что заслуживаете досрочного освобождения, мисс Спенсер? Почему вы думаете, что вас можно выпустить из тюрьмы?

— Это не тюрьма, а исправительное учреждение, — поправила его молодая женщина.

Дженнифер широко улыбнулась.

— Вы находите что-то забавное в том, что я сказала? — нахмурилась женщина.

— Прошу прощения. Но, видите ли, не так важно, как называть это место. Раньше мы называли его тюрьмой, а теперь — исправительным учреждением. Наверное, все дело в том, что считать более важным: наказание или исправление.

Дженнифер помолчала. Она все время ожидала, что ее остановят, но, похоже, ее очень внимательно слушали, поэтому она продолжила:

— Я хорошо знаю только одно: очень важно, кем женщина себя почувствует, попав сюда, — никому не нужной, выброшенной из жизни, или человеком, о котором заботятся, стараясь сделать его полезным членом общества. Так вот, как бы это учреждение ни называлось на воле, здесь, за решетками, мы ощущаем безнадежность, причем не только заключенные, но и служащие.

— Почему же такая безнадежность, мисс Спенсер? — спросил пожилой мужчина.

— Потому что реабилитация — это практически неосуществимая задача, когда у тебя нет средств, чтобы ее организовать. Невозможно заниматься исправлением в месте, предназначенном для наказания. Следует решить, как поставлена задача — наказывать или исправлять, или, может быть, и то, и другое. Но не нужно себя обманывать.

Двойник Дональда презрительно фыркнул:

— Благодарим вас за совет, мисс Спенсер. Я уверен, что все здесь присутствующие высоко оценили ваш призыв к честности. — Его ирония граничила с издевкой.

— Знаете, что говорят о честности? — неожиданно для себя спросила Дженнифер. — Говорят, что честность — лучшая политика. Вот что говорят о честности. И теперь честность — новая политика Дженнингс. И я честно признаюсь вам, что меня осудили совершенно справедливо.

Она проглотила комок в горле.

— И так же честно я говорю, что абсолютно искренне раскаялась в том, что делала. Я никогда больше не надену костюм от Армани и не появлюсь на Уолл-стрит.

Дженнифер не замечала, что давно уже говорит стоя.

— Вы знаете, что костюм от Армани стоит столько же, сколько получает в месяц здешняя медсестра? — продолжала она.

Члены комиссии только молча переглянулись.

— Вы спросили, почему я считаю, что достойна освобождения. Попытаюсь это объяснить. Видите ли, я пришла сюда в костюме от Армани и полагала, что это делает меня неприкосновенной. Но я была не права. Сейчас я поменяла бы все свои костюмы на квалифицированное круглосуточное медицинское обслуживание здесь, в Дженнингс. Нам многое нужно: достойная образовательная программа, профессиональное обучение… В общем, я никогда больше не буду тратить деньги так, как раньше. Поэтому я считаю, что достойна освобождения. Потому что теперь знаю разницу между добром и злом. Нет, сэр, меня послали сюда не для выполнения важной миссии. Меня послали сюда, чтобы наказать. Но мне повезло. Здесь я встретила людей, которые научили меня стремиться к добру и показали достойную цель в жизни.

Дженнифер, обессиленная, опустилась на свой стул и вдруг зарыдала, закрыв лицо руками. Она не могла поверить, что до такой степени потеряла над собой контроль. Теперь ее никогда не выпустят отсюда. Никогда. Тереза будет очень разочарована, узнав о ее поведении…

И тут Дженнифер услышала аплодисменты. Сначала тихие, они становились все громче. Не отнимая рук от лица, она взглянула между пальцев. Молодой человек, принесший ей стакан воды, отзывчивая пожилая дама, старший из мужчин и даже стильная молодая особа — все они стояли и хлопали в ладоши. Хлопали и улыбались ей! Только двойник Дональда сидел с таким лицом, словно кто-то испортил воздух, и он хочет выразить свое недовольство и показать, что он здесь ни причем. Что ж, Дженнифер это не огорчило: нельзя понравиться всем. Знаете, что говорят о том, кто нравится всем?..

Да, Тереза будет ею гордиться.

46

ГВЕН ХАРДИНГ

Гвендолин Хардинг сидела за столом в кабинете, смотрела в окно и улыбалась своим мыслям. Ей только что рассказали, что охранник Кемри подарил Зуки Конрад кольцо в честь помолвки. Гвен знала, что это глупо, и все-таки ощущала материнскую гордость. У нее никогда не было собственных детей, но, как начальница тюрьмы, она чувствовала себя главой большой семьи. Она относилась к Зуки как к родной дочери и не стеснялась этого.

Бедная, совершенно безобидная Зуки попала в тюрьму, потому что ее подставил любимый человек. Девочка заслуживала хоть немного счастья, и, кажется, оно к ней пришло.

Гвен вызвала Мовиту и попросила принести дело Зуки Конрад.

— Я считаю, что Кемри — неплохой парень, — заметила она, когда Мовита положила пачку на ее письменный стол.

— К сожалению, Кристина — дочка этого подонка Бирда, — рассудительно ответила Мовита.

— Тут уже ничего не поделаешь. Но Бирда здесь больше нет, а Зуки любит свою девочку до безумия.

— Я все понимаю, но мне это не очень нравится. Хардинг посмотрела на Мовиту с тревогой.

— Надеюсь, Кемри по-настоящему любит Зуки? Я бы не хотела, чтобы она выходила за него, если нет.

Мовита широко улыбнулась:

— Уверена, что об этом можно не волноваться. Кроме того, он порядочный человек.