Мю Цефея. Только для взрослых - Давыдова Александра. Страница 45

Они снова сидели рядом, на том же диване. Не соприкасаясь и не глядя друг на друга. Солнце еще не встало, и комнату застилали мягкие, чуть розоватые сумерки. Селин не стала зажигать свет. Пьер не поехал домой. Ольга разволновалась бы только больше, заявись он домой в такой час, — по крайней мере, так Пьер объяснял сам себе. На самом деле, он не был уверен, как оказался здесь. Отвез Селин. Проводил до дверей. Потом… будто в тумане. Возможно, и к нему возвращались видения. Или он просто устал до смерти.

— Нам нужно уезжать. — Тени врезались в лицо Селин, делая его еще более угловатым и странным. Удивительным.

— Нам?

— В Южную Америку. — Селин будто не услышала. — Змей все еще где-то там. Конечно, сейчас ты сыт всем этим по горло, но…

— Ты… — Пьер выпрямился. — Ты хочешь, чтобы я…

— Поехал со мной? Хочу. — Селин встала, и именно в этот момент утренние лучи просочились в комнату и врезались в синее платье, окрасив его в новый оттенок… бирюзу? Пальцы Пьера обожгло прикосновением — Селин взяла его за руки и заговорила с жаром, непохожим на ее обычную невозмутимость:

— Тебя и правда привела судьба, Пьер. Мы должны были встретиться, должны были сделать то, что сделали. Сколько человеческих жизней мы спасли?

Сколько, хотел спросить Пьер. Спасли ли хоть одну, если у всех этих писем есть второй адресат и свои архивы? Да и сами ученые живы, их работы известны… Если страшное солнце-оружие не сделают боши, значит, сделают другие.

Сколько? Он промолчал — но высвободил руки и неловко уронил их на колени.

— Я не могу. Прости. Просто не могу.

— Жена? — Селин отступила на шаг и сцепила ладони на груди. Отгородилась от него. Будто стеной.

— Семья. — Пьер заставил голос звучать твердо и продолжил, не обращая внимания на комок в горле: — Я многое должен, это верно. И в первую очередь — защитить семью. Им не место в змеином логове.

— Но не место и во Франции. — Селин подошла к окну и облокотилась на подоконник. — Будет война. Здесь небезопасно, особенно эмигрантам. Тебе в любом случае нужно увезти их. Если не Новый Свет, тогда… Швейцария?

— Возможно. — Пьер кивнул. — Если жандармы не упекут меня в психушку или тюрьму, постараюсь разбогатеть и купить домик в Альпах. Обычное дело!

Селин помолчала, все так же глядя в окно.

— Жандармы ничего не решают, — сказала она наконец. — А в правительстве достаточно… понимающих людей. Всё образуется. В том числе и финансово.

— Хорошо. — Пьер набрал воздуха в грудь, но сразу сказать не решился. Селин тоже молчала. — Слушай…

— Не надо.

— Не надо?

— Сейчас ты наговоришь глупостей, о которых будешь потом жалеть. Обойдемся без этого.

Селин скрылась в соседней комнате — в той самой елочной игрушке, в мире шелка и бирюзы, — и ее не было так долго, что Пьер почти решился натянуть пальто и сбежать. Вернувшись, Селин протянула визитку, заполненную от руки. Номер дома и улица на испанском. Больше ничего.

— Что это за город?

— Буэнос-Айрес. — Она слегка улыбнулась, поймав удивленный взгляд Пьера. — Я уезжаю. Осмотрюсь, погадаю полезным людям. Жду тебя ровно через два года по этому адресу. В одиннадцать утра. Хотя ты наверняка опять опоздаешь…

Он молчал, вертя клочок картона в руках.

— Пьер…

— Что?

— Помни. Ты — хороший человек.

Селин снова исчезла в спальне, и откуда-то Пьер знал, что больше она оттуда не выйдет. По крайней мере, пока он здесь. Селин не из тех, кто любит долгие прощания.

Париж просыпался. Небо из розового стало алым, отбросив багряные отблески на Сену. На дорогах появились первые утренние автомобили, но светофоры еще мигали желтым, и двухмоторная Simсa неслась по улицам, не снижая скорости.

— Я — хороший человек, — шептал Пьер, вытянув руку со стиснутой визиткой в окно. — Я — хороший человек.

Он силился разжать пальцы. И не мог.

Сладкий мед для кукушонка (Тёма Крапивников)

Летающая тарелка металась по околоземной орбите, как подраненная птица. Люди хозяйски ощупывали ее радарами, гоняли патрулями истребителей, но гостья — вжух! — раз за разом меняла курс и изящно уходила от первого контакта. Долго кружила над Тихим океаном, проскользнула над заснеженной Сибирью, уверенно нацелилась на большое скопление тепла, света и жизни, начала снижаться, выпустила изящные то ли посадочные ноги, то ли излучатели лучей смерти.

Тут-то над Москвой и зажегся красочный фейерверк из десятка воздушных ядерных взрывов в полмегатонны каждый. Развернутая то ли при позднем Союзе, то ли при раннем Путине система А-135, противоракетная оборона столицы, должна была на лету сбивать американские боеголовки — как дробью уток в сезон охоты! — а вышло так, что надежно отпугнула визитеров из далекого космоса. Те ускорились и с перепугу рванули аж в другое полушарие, нашли себе местечко помягче в Центральном парке и осторожно приземлились.

Говорят, что при первом контакте были и пострадавшие. Безумные мамашки кочевали с Fox News на CNN, заламывали руки и рассказывали байки о колясочках с младенцами, которых коварно похитили злобные пришельцы. Перестали, когда поняли: ведущие — что сладкоголосые демократы, что грубоватые республиканцы — затыкают им рот и высмеивают мерзкий земной шовинизм. В конце концов, как можно обвинять пришельцев в преступлениях, если они, напротив, доверились землянам так, как никто другой в истории контактов цивилизаций?

Когда тарелка приземлилась, к ней первым делом рванул Майкл Гандаму, бесстрашный государственный секретарь США. Со свитой из самых крепких морских пехотинцев, конечно же. Но вот незадача: пришельцы постояли на лужайке от силы минут десять, а потом тарелка вновь замигала огоньками, величаво поднялась в небо и умчалась куда-то в сторону созвездия Лебедя. После себя она оставила только колыбельку из инопланетного сплава, в которой дергал ручками и истошно плакал зеленокожий и сероглазый младенец.

К счастью, молоко самки человека подошло. В этом смысле пришельцам дико повезло с точкой первого контакта. В нетолерантной России никто бы не решился совать сиську живой женщины в рот существа с другой планеты. В США все вышло просто: морпех, качая младенчика на руках, удачно вспомнил о сестре-роженице, госсекретарь кинул идею президенту в личку твиттера, тот мгновенно одобрил решение, а конгресс уже был просто поставлен перед фактом. О том, что земной белок может быть смертельно опасен для существа с другой планеты, никто и не подумал. Просто повезло.

Когда ребенок окреп и начал ползать, президент США впервые принес его на заседание Генеральной Ассамблеи ООН и гордо показал делегатам.

— Мы решили назвать его… — тут он закашлялся и исподтишка глянул на экран мессенджера, — решили назвать его Момотаро. Будем воспитывать как сына нашей великой нации!

— Но это же достояние всей Земли! — ожидаемо возмутились французы. — Мы тоже хотим привить гостю из далекого космоса немножко нашей уникальной культуры.

— Спасибо за то, что помните нашу национальную легенду, — внезапно похвалили японцы. — Если понадобятся игрушки для младенчика, то обращайтесь!

— И, кстати, что там с люлькой из инопланетного сплава? — мрачно спросили китайцы. — Мы бы с удовольствием взглянули.

Только делегат из России молчал. В кулуарах шушукались, что над Москвой до сих пор кружит радиоактивный пепел и — что самое смешное — русские изгадили себе столицу абсолютно зря.

— Майкл, а почему Момотаро? — спросил потом президент США у госсекретаря. — В чем смысл?

— Это намек на то, что он вырастет, уничтожит всех тоталитарных монстров и принесет нам их сокровища, — объяснил Майкл. — Ну, мне такие сказки бабушка по материнской линии рассказывала.

Президент США улыбнулся, показал большой палец и начал строчить очередной твит.

Следующие двадцать лет прошли скучно.

Президент, обожающий соцсети, тихо и мирно умер в собственной постели. Зато Майкл Гандаму выиграл выборы четыре раза подряд и готовился к пятому — конституционные ограничения ему, как и в свое время Рузвельту, охотно сняли. Кто же захочет отправить в отставку человека, который сделал Америку полноправным партнером межзвездной цивилизации?