Анютины глазки. Дилогия (СИ) - Тамбовский Сергей. Страница 46
- Ну давай с начала стартуем... ты кстати в курсе, что у нас тут ночью Игорька зарезали?
Инна была не в курсе.
- Можешь меня поздравить, я главный подозреваемый - все утро в ментовке провел, допрашивали и отпечатки пальцев сличали.
- И что насличали?
- Несвпадуха случилась, пока отпустили под подписку о невыезде...
- Ну дела... и ты так спокойно об этом говоришь?
- А что же мне, головой о гипсового пионера что ли биться? Так не дождешься. Давай вон заниматься, раз пришла.
Опять встал в исходную позицию, поправил ее стойку, далее она довольно сносно копировала все мои движения, даже ничего и менять не надо было. По ходу дела обозначал, как оно это все называется, чисто, чтоб не скучно было. Через полчасика закончили. Сели на скамейку, тут Инночку и прорвало:
- Знаешь, Сережа, по-моему я тебя люблю...
Ну детский сад какой-то, честное слово.
- Ты уж уточни, по-моему или любишь, это важно, - начал издеваться я.
- По-моему... люблю... ты такой весь из себя необычный, за все берешься, все знаешь, все умеешь, деньги вон шальные раздобыл, и машина у тебя - я таких еще не встречала...
- Эй-эй, подожди, а как же хоккеисты с летчиками?
- Никуда они не денутся... потом как-нибудь, а пока у меня на горизонте строго один ты...
- А как же Андрюха, у вас же с ним что-то начиналось вроде?
- А что Андрюха... теленок он какой-то, молчит и краснеет... подрастет до бычка, тогда и поговорим...
И верно ведь, Андрюхе сейчас не до Инн, другие заботы у него - пятерик на зоне корячится, - подумал я, а вслух сказал:
- Послушай, Инка, а ты знаешь, что обычно о таких вещах девочки первыми не говорят? Парни начинают как правило...
- Да знаю я все, - с грустью в голосе отвечала она, - но во-первых от тебя не дождешься, ты своей Анюточкой занят, а во-вторых были такие случаи, что и первыми говорили, Татьяна Ларина например написала все как есть Евгению Онегину, а он...
- А он, гнида, - подхватил я, - послал ее подальше... ты знаешь, я не Онегин... и даже не Ленский, посылать тебя конечно никуда не буду, скажу только, что в твоем подростковом возрасте это обычное дело... давай подождем хотя бы недельку, а там видно будет...
Инна откинулась на спинку скамейки, посмотрела в синее небо, затем спросила очень тихо:
- Да, и что это ты там насчет практических занятий вчера говорил?
- Каких таких занятий? - начал вспоминать я. Вспоминалось с трудом на фоне последних-то бурных событий.
- Ну когда я про оргазм спросила, ты ответил, что мол ты еще на практике попроси это показать...
- Ааа, вспомнил, извини, голова немного другим занята... слушай, Инка, ты хоть понимаешь, как такая практика будет протекать?
- А мне плевать, хочу почувствовать, что такое оргазм, подруги столько про него понарассказывали, только я одна как дура...
- Так ты тоже рассказывай.
- То есть?
Рассказал ей соответствующий анекдот, Инна внимательно выслушала, как будто я ей статью из газеты пересказал, и продолжила:
- А все равно хочу и точка.
- Давай так, сегодня у нас тут не до оргазмов, менты во дворе постоянно крутятся, к тому же мысли о том, что тебе 105 или 106 статьи светят (а там до 3 лет лагерей), не способствуют. А есть еще ведь и 103 статейка, умышленная, там вообще до червонца. Отложим практику, а? Ну хотя бы до завтра? А?
- Ну хорошо, уговорил... и все равно я тебя люблю, Сергуня... кажется, - и она повисла у меня на шее, залившись горючими слезами.
Ну детский же сад, штаны на лямках... успокоил как мог...
- Ты на себя в зеркало-то давно смотрела? У тебя же модельная внешность, такая одна на тыщу встречается, таких, как я, у тебя не один десяток будет, и хоккеисты, и летчики, и космонавты наверно тоже. Зачем я тебе сдался, Инночка?
- А вот сдался... сдается мне, что таких, как ты, больше нет, - сказала она сквозь слезы.
- Правильно, есть гораздо лучшие. Вот только...
- Что только? - быстро насторожилась она.
- Рот бы тебе научиться на замок закрывать... и белье наконец сменить, а то синий горошек это что-то уже за пределами добра и зла.
- Злой ты, Сергуня...
- Да, и еще у меня память хорошая. С бельем я тебе помогу, так и быть, а вот насчет своего словоговорения это ты уж сама должна справиться...
- Знаю я все... но ничего не могу с собой поделать.
- Надо через не могу, горе ты мое... луковое. Ну все, мне пора в райком, встреча с нашим куратором.
Утер Инне слезы, проводил пару кварталов и домой, переодеваться и вести мать на встречу с судьбой. Матери ей об этом еще вчера вечером сказал, без излишних деталей, она восприняла вроде нормально, надо значит надо. Вернулся домой, переоделся, подождал мать и мы вместе подались к райкому, благо идти было недалеко и погоды стояли замечательные.
Мигалку скорой помощи я издали приметил, скорая стояла возле входа в райком и вокруг нее суетились люди как в белых халатах, так и без них. У меня как-то нехорошо сжалось сердце, ой не к добру все это дело, ой не к добру...
- Что это тут случилось? - спросил я у первого же попавшегося товарища, - несчастный случай какой?
- Да какой там несчастный случай, приступ у одного райкомовца случился, говорят прямо на рабочем месте, сейчас увезут, - ответил мне первый попавшийся товарищ.
- А фамилия райкомовца не Михальчик случайно?
- А я не в курсе, может и Михальчик.
Тут показались санитары с носилками, на носилках лежал Игоревич. Его начали задвигать в машину.
Я подошел поближе и спросил уже у товарища в белом халате:
- Куда повезете?
- А ты что, родственник? - с подозрением спросил он.
- Угу, внучатый племянник.
- В 40-ю повезем, по профилю.
- Возьмите меня с собой.
- Не положено, да и места тут нет, - сказал он, открывая дверь в медицинский РАФик.
- Ну тогда мы своим ходом. Что хоть с ним? Операция будет или обойдется?
- С сердцем у него что-то, рентген сделаем, там видно будет.
Я сказал маме ждать здесь, сам быстро сгонял до гаража и подъехал к райкому на своей копейке.
- Садись, мама, съездим в больницу, узнаем что там и как.
Мать без слов села. До 40-й было недалеко, всего-то между парком и Земснарядом, а потом немного направо. Вот и приемный покой.
С большим трудом выяснили, куда там определили Игоревича и кто конкретно будет им заниматься, потом мама сидела на скамейке, а я мерил шагами коридор, иногда выходя на улицу. Увидел будку телефона-автомата и вспомнил про Евтушенку, времени много прошло, а ответного звонка от него что-то я не дождался, надо напомнить о себе. Двушка в кармане нашлась и Евтушенко даже сам снял трубку.
- Алло, это Сергей, который книжки вчера в ящик положил.
- Ааа, очень приятно, Сергей. Книжки хорошие, спасибо.
- А что насчет денег?
- Каких денег? - натурально удивился Евтушенко, - ты мне дал их почитать, когда прочитаю, назад верну.
- Слушай, дружище, мы так не договаривались, деньги гони, да.
- Успокойся, лошок, не будет тебе никаких денег.
- Я ведь знаю, где ты бываешь, а по номеру телефона адрес легко найду.
- Ну что ты такого мне можешь сделать, щенок?
- Например заставлю сначала обосраться, а потом все это съесть.
- Ой как напугал. Бывай, а если еще что появится, приноси, всегда возьму. Ту-ту-ту.
Мда, еще один облом, что за день сегодня такой? А с Евтушенкой я обязательно разберусь, только потом уже.
Вернулся в приемный покой - там наконец-то вышел врач, который в теме, он сказал, что будет операция на митральном клапане, через час начнется и продолжаться будет не меньше 2 часов... да... приехали, так что дальше уже некуда ехать...
Вернулись домой, к вечеру надо будет съездить еще раз.
Вечером я уж один туда поехал, узнал, что вроде бы все прошло неплохо, больному получшало, сейчас его отвезли в реанимацию (и не надо пугаться, после таких операций всех туда отвозят), а завтра где-нибудь в 10 часиков его даже можно будет навестить. Ну и на этом спасибо.