Для тебя, Ленинград! - Чероков Виктор Сергеевич. Страница 27

По некоторым данным, на озеро была переброшена финская подводная лодка, но нами она не была обнаружена.

Так в 1942 году на Ладожском озере создалась объединенная немецко-итало-финская флотилия. Организационно озерные силы противника были разделены на две части: «морскую группу» и «восточную оперативную группу». Формально обе возглавлял финский полковник артиллерии Е. И. Иорвинен, подчиненный командующему германским 1-м воздушным флотом генерал-полковнику Келлеру, на которого возлагались не только боевые действия в воздухе, но и комбинированные операции воздушных и военно-морских сил на Ладожском озере (кстати, экипажи десантных барж были укомплектованы личным составом войск противовоздушной обороны, входивших в военно-воздушные силы Германии). Фактически же использованием сил на озере руководил прибывший со своими десантными баржами полковник Зибель.

В «морскую группу» входили немецкие минные заградители под командованием капитана 3 ранга фон Рамма и четыре итальянских торпедных катера под командованием капитана 3 ранга Бианчини. «Восточная оперативная группа» насчитывала тридцать самоходных барж и 2400 человек личного состава.

Для поддержки кораблей с воздуха выделялись авиационная группа специального назначения — двадцать истребителей, семь разведывательных самолетов и несколько транспортных самолетов Ю-5? с базированием на аэродромах Ладожского побережья.

Нашим авиационным разведчикам вскоре удалось установить пункты базирования вражеских кораблей. Они были рассредоточены в шхерах в районе Сортанлахти, Кексгольм, Кивисальми, Лахденпохья и Сортавала. Стоянки их тщательно маскировались, прикрывались с воздуха истребителями. Данные воздушной разведки дополнили и экипажи морских охотников, выходивших к побережью, занятому противником, для высадки разведывательных групп. Моряки-разведчики уточнили состав вражеских сил и средств. Добытые ими «языки» отчасти раскрыли намерения противника на озере, сводившиеся в основном к нападениям на наши коммуникации, минированию их, высадке десантов и уничтожению наших кораблей.

Ко мне явился на доклад флагманский маскировщик флотилии инженер-майор С. А. Гельберг. Оказывается, он вылетал на самолете Пе-2 к острову Валаам и бухте Лахденпохья. Показал мне фотоснимки.

— Мы с приглушенными моторами спланировали на бухту и засняли ее автоматической фотокамерой.

Это был огромный риск. Я спросил:

— Кто вам разрешил летать туда?

— Начальник штаба. Я убедил его, что маскировку сил противника можно изучить только на месте.

На фотоснимках отчетливо были видны передвигавшиеся по бухте десантные баржи с характерным двойным кильватерным следом.

Мне осталось только поблагодарить отважного офицера.

Все данные о силах и действиях противника собирал, анализировал и докладывал мне начальник разведывательного отделения штаба флотилии. Много помогал нам начальник разведывательного отдела флота.

Я поднял свой флаг на канонерской лодке «Селемджа». Вместе со мной вышли в море военком флотилии бригадный комиссар Леонид Васильевич Серебрянников и новый начальник политотдела флотилии бригадный комиссар Петр Иванович Власов, сменивший Б. Т. Калачева. Петр Иванович до Ладоги был начальником политотдела военно-морской базы Ханко — героического Гангута. Мы с ним не раз встречались в первые дни войны. Политработник высокой культуры и прекрасный товарищ, он быстро завоевал всеобщий авторитет. Походный штаб возглавил командир 1-го дивизиона канонерских лодок капитан 2 ранга Н. Ю. Озаровский.

В ночь на 27 июля мы покинули бухту Морье. Отряд наш состоял из трех канонерских лодок, сторожевого корабля, пяти тральщиков, восьми МО и двух торпедных катеров. С аэродромов должны были взлететь бомбардировщики и истребители.

В два часа флагманский штурман флотилии капитан-лейтенант Юрий Петрович Ковель вывел канонерские лодки к ориентирам, установленным гидрографами на огневой позиции. Чуть стало рассветать, артиллеристы канонерских лодок во главе с флагманским артиллеристом флотилии Григорием Николаевичем Слизким с дистанции 70 кабельтовых (около 13 километров) открыли огонь по маневренной базе противника. В их задачу входило уничтожение плавсредств, подавление береговых батарей, разрушение причального фронта и береговых сооружений.

Из-за плохой погоды в воздух поднялись только пять бомбардировщиков ДБ-3, один из них сбросил бомбы на запасную цель — остров Коневец, один возвратился, а три бомбили Саунаниеми. Истребительная авиация не вылетала, и мы действовали без воздушного прикрытия и без самолетов-корректировщиков, поэтому огонь вели по площадям.

Береговые батареи врага не отвечали, возможно ожидая приближения наших кораблей к берегу, а возможно, потому, что нас прикрывал туман.

Бухту Саунаниеми мы обстреливали еще несколько раз; наносила по ней удары и бомбардировочная авиация.

Результаты нашего артиллерийского удара точно установить не удалось. Низкая облачность и туман не позволили произвести аэрофотосъемку. Но до выхода Финляндии из войны противник больше не пытался использовать бухту Саунаниеми для базирования сил своего флота.

Я с удовольствием привожу выдержку из доклада командира отряда итальянских торпедных катеров капитана 3 ранга Бианчини:

15 августа канонерская лодка «Селемджа» (я продолжал держать на ней свой флаг) совместно с канонерской лодкой «Нора» в охранении трех сторожевых катеров («МО-199», «МО-209» и «МО-202») вышли из Осиновца для поиска кораблей противника вдоль западного берега озера. Около трех часов ночи на расстоянии 6–7 кабельтовых сигнальщики обнаружили неподвижный торпедный катер.

Командир «Селемджи» приказывает рулевому:

— Пятнадцать градусов право руля.

Корабль покатился вправо. Понимаю замысел капитан-лейтенанта — хочет захватить катер. Заполучить целеньким MAS, о котором мы знали тогда лишь понаслышке, — дело заманчивое. Но пока наша канонерская лодка медленно и тяжело разворачивалась, катер дал ход. Только теперь Гладких подал команду:

— Открыть огонь!

Артиллерист корабля старший лейтенант Я. И. Дукшин и его подчиненные были наготове, дружно ударили орудия. Но поздно. В мчащийся на полном ходу катер, тем более в темноте, попасть трудно. И в этот момент с полубака донесся возглас:

— След торпеды по левому борту!

Еле успеваем отвернуть. К канлодке с катера тянутся разноцветные трассы очередей. По нему ведут огонь все наши корабли. Но он скрывается за дымовой завесой. Весь бой длился полторы минуты.

— А ведь не ушел бы, открой я огонь сразу! — корит себя Гладких.

Что ж, отрадно хотя бы то, что молодой командир сам признал свою ошибку.

На следующий день, прибыв в Новую Ладогу, я по телефону доложил командующему флотом о действиях наших кораблей. Вице-адмирал В. Ф. Трибуц вдруг спросил меня:

— А ты жив?

— Жив, — отвечаю с недоумением.

— А «Селемджа» на дне?

— Нет — плавает, как и прежде. А почему вы об этом спрашиваете?

— Вчера финская радиовещательная станция оповестила весь мир, что советская канонерская лодка после решительной схватки с торпедным катером пошла на дно в результате попадания торпеды.

Ну что ж, нам не привыкать к фашистским «уткам»!

Позже, уже после войны, начальник Центральной военно-морской библиотеки полковник Николай Мокеевич Гречанюк помог мне отыскать сборник документов «Боевые действия итальянских кораблей на Ладожском озере в период второй мировой войны». В нем приводится боевое донесение командира торпедного катера «MAS-527» лейтенанта Ренато Бекки. Вот выдержки из него: