Битва за Курилы - Павликов Валерий. Страница 20

– Этот Шубин – обычная канцелярская крыса… – генерал жестом пригласил Дроздова в приемную.

Шубин, низкорослый мужчина, знакомый майору по телеэкрану, вопросительно посмотрел на Дроздова, когда тот в сопровождении Петрова вошел в приемную. Он никак не мог вспомнить, где мог видеть спутника генерала, этого здоровяка, выглядевшего столь решительно. Бросив взгляд на Петрова, Шубин поднялся.

– Этот человек хотел бы встретиться с Президентом, – без обиняков заявил Петров, обменявшись с Шубиным коротким рукопожатием. – Он майор ГРУ.

– Вы, генерал, тут не оригинальны, – улыбнулся Шубин. – По крайней мере, не меньше миллиона граждан в эту самую минуту хотят того же, что и вы. Но, к сожалению, господин майор, – он повернулся в сторону Дроздова, – это невозможно. Президент не сможет с вами встретиться.

– Слушай, Борис, не кипятись, – примирительно сказал Петров, – дай мне самому поговорить с Президентом.

– Невозможно, – Шубин отрицательно покачал головой.

Встав с кресла, Дроздов подошел к его столу.

– Мне необходима эта встреча, – произнес он сквозь плотно сжатые губы.

Шубин еще раз окинул взглядом странного посетителя: решительность сквозила во всех его движениях, и, несмотря на усталый вид, глаза посетителя лихорадочно блестели.

– Невозможно, – твердо повторил Шубин.

– В таком случае передайте ему обо мне. Моя фамилия Дроздов.

Шубин улыбнулся.

– Поверьте, мил человек, если бы я сообщал Президенту о всех Дроздовых, желающих с ним встретиться, мне не хватило бы 24 часов в сутки.

Положив обе руки на стол, майор медленно наклонился вперед, чуть ли не касаясь покатым лбом лица Шубина.

– Ты! – угрожающе процедил он. – У меня нет времени на пустые разговоры. Или ты сейчас же сообщишь Президенту обо мне, или…

Шубин поднял на него округлившиеся глаза.

– Или что?

Встревоженный неблагоприятным развитием ситуации, Петров слегка потянул Дроздова за рукав, но тот отвел его руку.

– …или обещаю тебе массу неприятностей.

– Вы мне угрожаете? – взвился Шубин. – Еще одно слово – и неприятности будут у вас.

– Мне плевать. Мне нужно срочно связаться с Президентом.

– Почему это должно его заботить?

– У него и узнайте.

– У меня другое мнение, и я не собираюсь тревожить Президента по пустякам.

Дроздов еще больше надвинулся на руководителя администрации.

– Через три недели японцы будут на дне!

Лицо чиновника было так близко к Дроздову, что тот чувствовал неприятный запах изо рта собеседника.

– Японцы? – удивленно переспросил Шубин. – Что вы несете? При чем здесь японцы?

– Ладно, Борис, – снова встрял генерал. – Не заводись. Этот человек выполняет личное поручение Президента. Мне-то ты веришь?

Шубин поднялся со стула. От его былой уверенности не осталось и следа.

– Ну, я попробую, – неуверенно сказал он, снимая трубку. – Подождите…

Назвав фамилию Дроздова и выслушав ответ, Шубин осторожно положил трубку, а затем встал и пошел к двери.

– Следуйте за мной, Андрей Викторович.

Президент ждал Дроздова, сидя в своем кабинете под большой картой России.

– Выглядишь усталым, Андрей…

Несмотря на злость, прямо-таки клокочущую в венах Дроздова, майор попытался выдавить из себя улыбку.

– Еще бы! Я чуть не лопаюсь от избытка информации, а меня мурыжат на проходной…

– Извини, кто-то отключил мою личную линию. Это еще раз говорит о том, насколько близко они подобрались ко мне. Что нового?

– Я вычислил всех. Семерых можно брать.

– Вовремя, – не в силах удержаться от волнения, Президент встал и заходил по комнате. – Японское исследовательское судно стоит под парами на стапеле. Через три недели они будут на дне, а мне не нужны никакие конфликты. Приказ на задержание будет отдан немедленно. Возьмем их тепленькими. – Президент остановился и посмотрел на Дроздова. – Но ты сказал, что вычислил всех… Тогда почему ты упомянул только семерых?

Будто не слыша его слов, Дроздов порылся в своем пиджаке и вытащил свернутый лист бумаги.

– Я оставил двух последних для себя. Честно говоря, я еще и сам точно не знаю, где они.

Президент взял листок, развернул его и увидел список из девяти написанных от руки фамилий. Он надел очки и, низко нагнувшись, как будто не доверяя своим глазам, перечитал список, а затем сунул бумагу в нагрудный карман пиджака.

– Я думал, что знаю всех сколь-нибудь значимых людей в своем государстве, вплоть до главарей чеченских бандформирований. Но даже и не предполагал, что столкнусь с подобной компанией. Как будто мало мне ваххабитов и террористов…

– Не суди их строго, Диман, это никакие не террористы. Их единственный проступок – молчание. Не такой уж страшный грех в свете того, что им пришлось преодолеть. Возьмем, к примеру, Бармина и Цвигуна. Им пришлось бросить свои семьи. Только подумай о горе, которое испытали их родные и близкие, и все ради того, чтобы Россия процветала! Это настоящие русские люди. Среди всеобщей апатии и свинства – такой вот сгусток энергии и воли, это же русские пассионарии, если хочешь. Да за это Героев надо давать!

Дроздов остановился после этой непривычно долгой для него речи. Президент с любопытством взглянул на него.

– Будешь меня учить жить, Андрюха?

– Извини, Диман. Я привык говорить, что думаю. Ты никогда не сможешь компенсировать понесенные этими людьми потери и оценить их заслуги по достоинству.

Президент вдруг осознал, какая жестокая внутренняя борьба идет в душе этого человека. Только умом он находится на стороне Президента, но его чувства и сердце принадлежат незримому противнику. Не стоит сильно давить на него – лояльность майора балансирует на лезвии бритвы.

– Ты со мной, Андрей?

– Честно, Дмитрий?

– Честно.

– Не совсем…

– Значит, ты знаешь, где скрывается Бармин?

– Скажем так, у меня есть чертовски сильные подозрения, и только… Но я знаю, где скрывается его дочь. Когда она будет у меня в руках, я доберусь и до отца.

– Ты сам доставишь его мне?

– Да. Но мне снова нужны люди.

– Я же дал тебе Шкаликова.

– Этого недостаточно.

Президент короткое время размышлял.

– Хорошо. Я подумаю, чем тебе можно помочь…

– В таком случае куда его доставить и в какое время?

– Ближняя дача, – ответил Президент. – И не позднее понедельника.

– Я буду там.

– Я имел в виду не только тебя.

– Вместе с Барминым.

Президент улыбнулся.

– Это самое лучшее, что ты можешь сделать для меня. И, пожалуй, – для себя тоже.

– Ты мне угрожаешь?

Президента выдал короткий смешок.

– Скажем так – ты, брат, не прав. И это самое большее, что я могу сказать тебе.

Кабинет министра обороны Японии Кадзуто Минадзи находился на первом этаже кольца Е – крайнего из пяти концентрических колец, вложенных друг в друга и таким образом образовывавших здание Министерства самообороны. В отличие от окон остальных четырех колец, выходивших внутрь «каменного мешка» и никогда не видевших света, из окон кольца Е открывался чудесный вид на широкую долину Ясико, заросшую вековыми ивами, спускающими свои ветви почти до самой воды, и на заснеженную вершину Фудзиямы. Именно поэтому в кольце Е находились кабинеты высшего командования АСОЯ, в том числе военного министра.

Офис министра располагался на двух уровнях: на верхнем уровне находился непосредственно кабинет с помещением для секретаря, а в подвале было устроено бронированное убежище. Его стены, выполненные из брони толщиной в сто миллиметров, были способны защитить от ударной волны ядерного взрыва, а в мирное время – от электронного прослушивания.

Министр обороны ходил, поскрипывая каблуками, из угла в угол своего просторного кабинета, изредка останавливаясь у окна, чтобы посмотреть на сверкающую гладь Ясико, по которой сновали прогулочные лодочки. Это был самый красивый вид во всей Фурикаси, но сегодня министр не замечал этой красоты. У него болело в боку. Не рак ли это? – с тоской думал министр. Доктора говорят, что не рак, но ведь это не у них болит.