День, когда приходит ночь (СИ) - Вознесенская Дарья. Страница 17

Замечательный танец, совершенно незамысловатый, абсолютно приличный и…

Ой.

Про приличный я, кажется, погорячилась. Потому что в первом же повороте мужчина прижал меня к своему горячему телу так плотно, что я, фактически, распласталась по нему. Попыталась отстраниться, но блондин только поджал губы и прижал еще сильнее.

А я еще сильнее покраснела.

Вот чего он? Мы же все выяснили!

В том смысле, что и выяснять нечего!

А он…

А он горел. Обжигал. Плавил мою внешнюю, отстраненно-ироничную оболочку, лавой стекал в сердце и область живота и высекал там настоящие искры.

Его взгляд, от которого я не могла оторваться, проникал, кажется, в саму душу.

Как я могла считать его ледышкой, неживым? В его глазах, сжатых до обескровления губах, подрагивающих, сильных пальцах было столько жизни…

Я крутанулась, оторвав от него взгляд только на мгновение, и снова оказалась прижата к жесткому мужскому телу.

На меня будто смотрели Око, Свет и Буря. Меня будто клеймили — раз и навсегда. Меня больше не отталкивали и… любили?

Снова шаг назад.

Поворот вокруг своей оси.

Мое удивление — его нежность.

Мое недоверие — его отчаяние.

Мое непонимание — его просьба о прощении.

Разве могут глаза столько сказать? Разве можно им верить? Даже словам нельзя верить. Верят поступкам. А его поступки на протяжение всего нашего знакомства говорили об одном…

В синих глазах появилась требовательность и желание; и я забыла, о чем только что думала…

Шаг назад. Разворот.

Мы снова в общем потоке, чуть задеваемые чужими одеждами, и снова будто одни на целом свете. В собственной реальности. В собственных надеждах, которые поднимались в моей душе.

Нет-нет… Я почти прошептала это.

— Да, — отчетливо сказали его губы. — Лили…

Музыка закончилась. Мы застыли друг напротив друга и вздрогнули от шквала радостных хлопков и криков.

Я накрыла дрожащими пальцами горячие щеки и опустила веки. На глаза навернулись слезы.

Ну зачем он так?! Зачем играет?

Надо вернуться… Нет, надо уходить! Прочь отсюда, в гостиницу, переодеться и с первым дилижансом уезжать и…

Максир что-то рыкнул, а потом схватил меня за руку и потащил в сторону. Куда то за деревья, в полумрак и тиканье гигантских часовых механизмов, там где было меньше людей, и никто на нас не смотрел…

Сердце колотилось в такт этим часам, а в горле пересохло.

А он вдруг остановился, нежно обнял меня за плечи и горячечно прошептал на ухо:

— Лили…Девочка… Прости меня, прости… За все что сделал и сказал… А еще больше за то, что не сказал и не сделал… Не могу без тебя, понимаешь? Я боролся с этим, я не со зла боролся…Я уже однажды обжегся, поддался чувствам, в которых был только я и не капли магии — да нет у меня этой истинности, это долгая история, но нет! — а та, кто должна была стать моей женой, потом стала эленэ для другого. И тогда я сказал себе, что не посмею больше любить, что если и буду с кем, то только по расчету, пусть даже Семья выбирает, чтобы выгодней было… — Мне вдруг стало горько. Значит, уже была у него невеста? Значит, любил кого-то настолько, что ее уход отравил все его существование? Но следующие его слова заставили сердце сначала замереть, а потом неистово забиться. — Но это я только думал, что любил… Я ничего не знал о любви, пока не встретил тебя. И теперь боюсь — боюсь, что ничего не выйдет. Но если я не попробую, если не постараюсь, тогда ведь точно не выйдет, да? Лили, пожалуйста, прости меня и позволь быть рядом с тобой, ухаживать за тобой, любить тебя… Я тебе обещаю, что… — его голос пресекся и он продолжил через силу. — Если вдруг понадобится… я сделаю все, чтобы ты была счастлива — я ведь помню, с каким ты восторгом говорила про истинные пары… Так вот, я отпущу тебя, и ты сможешь уйти — но давай сейчас будем вместе.

Я медленно подняла голову и спросила хрипло:

— Почему я должна буду…уйти?

В синих глазах мелькнула тьма:

— Ты ведь можешь встретить еще своего… истинного.

— То есть… ты заранее сдаешься? — я не сдержалась от легкого ехидства. Ну а как еще, если меня распирало от ощущения восторга? Нежности? Его монолог прояснил многое — пусть и не все, но на это у нас будет время. Конечно, я могла бы вспомнить все то, что он сделал, раскрыть все свое недовольство, обиды, но…

Иногда стоило просто забыть.

Максир хмыкнул. И осторожно привлек меня ближе. И сказал твердо и уверенно:

— Я не сдаюсь. Но для меня твое счастье всегда будет важнее моего.

Я с преувеличенной грустью вздохнула:

— Жаль, что я не могу дать такого обещания.

— Ты о чем? — пальцы на моих плечах напряглись.

— Я вот не собираюсь отпускать тебя так просто, если ты вдруг встретишь свою истинную, — отстранилась и улыбнулась, стараясь не засмеяться, глядя на его ошеломленное выражение лица. — И не собираюсь сдаваться. И ты не услышишь пожеланий счастья на вашей свадьбе — я, скорее, взорву ваш свадебный торт, — уже откровенно хихикала.

— Лили, — он покачал головой и прижал меня к себе, да так, будто хотел засунуть под кожу. — Никаких свадеб с другой.

— Но твоя семья может потребовать…

— Я сумею отстоять свое мнение, не волнуйся, — и сказано это было так, что мне стало понятно — и правда сумеет.

— Значит… мы вместе? — уточнила я.

— Вместе. Всегда. Но при одном условии…

— Это каком? — я нахмурилась.

— Я сожгу это платье, — Максира перекосило.

— Хорошо, — я хмыкнула. — Но еще одна девка на твоих коленях — и ты останешься без них.

— Что ж, печально, — Ир лукаво улыбнулся. — Но я попрошу одного знакомого лекаря, чтобы он сделал мне механические.

Я стукнула наглеца кулачком по плечу.

— Кстати, о лекарях. Я буду работать! — сурово посмотрела на него.

— Кто бы сомневался… — пробормотал мужчина и зарылся лицом в мои уже изрядно растрепанные волосы.

Наш диалог прервала знакомая торжественная музыка.

Мы развернулись и увидели, что на балкон снова вышел глава Аза.

— Скоро мы начнем обратный отсчет, — его усиленный то ли магией, то ли механизмами голос проникал даже в дальние уголки залы. — Но я ведь вам обещал несколько сюрпризов, не так ли? Один маг, имени которого я, к сожалению, не могу назвать, подарил городу удивительное устройство, которое можно задействовать раз в год. Практически, благословение богов. В тот момент, когда Око, Свет и Буря сойдутся в одной точке, а Время начнет свой новый бег, Проявленные Линии станут как никогда более… проявленными. И истинные зажгутся сиянием; те же, кто давно не могли решить какой-то вопрос — найдут ответ. А те, кто страстно чего-то желают, получат шанс на исполнение мечты… Ну а теперь давайте считать. Десять… девять…восемь…

— Семь… — подхватил весь зал.

— Шесть… — улыбнулся Ир и сжал мои пальцы, а потом притиснул к боку.

— Пять… — в зале потемнело, а часы заметно вздрогнули.

— Четыре… — возникло ощущение, что весь мир задрожал…

— Три… — я счастливо улыбнулась и закрыла глаза.

— Два… — прошептали в едином порыве все и каждый.

— Один.

Едва слышимый щелчок.

Как-будто отпустили тетиву.

Как-будто лопнула струна.

Как-будто жуткое напряжение, которое владело каждой частичкой внутри меня исчезло в один миг.

Я, не открывая глаз, чуть повернулась и уткнулась Иру в район подмышки. И тут же вздрогнула от удивленного шепота:

— Лили… Посмотри…

— Что? — вскинулась.

И сначала не поняла, что такого, а потом…

Великое Око! Мы светились! Сияли, будто наша кожа превратилась в магическую лампу!

Сияние продержалось несколько мгновений и вдруг исчезло…

Как и все звуки. Как и все окружение.

Ведь это означало…

Я всхлипнула, а Максир прерывисто вздохнул, притянул меня за затылок и впился в рот поцелуем. Ошеломленным. Ошеломляющим. В котором было столько счастья, что его хватило, чтобы затопить меня до кончиков пальцев.

Я застонала и обвила его шею руками.