Слишком много врагов (СИ) - Розанов Вадим Вадимович. Страница 9

Уже на следующий день после смерти Верховного "наш хохол" выступил с инициативой проведения встречи в необычном формате: руководители ведущих объединений промышленников и ключевые лица системы власти. Как говорится, для обсуждения текущей ситуации. И председательствовать на ней предложил министру обороны - старому соратнику и личному другу Верховного.

Как и было с ним заранее обговорено, министр начал с того, что Верховный правитель в истории НКР был один. Фактически становлением государства все обязаны ему и поэтому следовало бы сохранить за его именем этот высокий титул. Да, глава государственной администрации нужен, но называться он должен иначе, да и полномочия ему надо подсократить. Есть премьер и правительство, есть Государственная дума, есть местные органы власти. Многие вопросы жизни страны решаются на местах и это правильно. Так что формальный глава государства, конечно, нужен, но правитель - уже нет.

И в эмоциональном, и в практическом плане выступление министра всем понравилось. Сильный лидер - да еще неизвестно, кто! - никому из присутствующих был не нужен. Нет, некоторые с удовольствием заняли бы этот пост сами, но где гарантия, что получится? А отдавать другому... Счетов старых среди членов этой компании тоже было достаточно, а вот веры друг другу - маловато.

Так что общий принцип одобрили сразу. Один был в нашей истории Верховный правитель и другому не бывать. Но вот как назвать должность будущего главы? Президент? Это слово поддержки не встретило. Все же ассоциировалось с Францией и вызывало откровенную аллергию. Попробовали на вкус еще два-три: канцлер, председатель, но все не то. Кто-то даже великого князя предложил, но от этого так несло монархизмом, что отвергли сразу.

- А давайте: гетман! - предложил "наш хохол", - все же в Киеве сидим.

Сначала посмеялись, а потом задумались, а почему бы и нет? Опять же в пику полякам, народ это поймет. Да и колоритно.

- Ну, так хохлу нашему гетманом и быть, кому же еще! - бросил в завершение обсуждения премьер, который-то как раз никаким гетманом не хотел называться ни при каких обстоятельствах - все же из потомственных московских купцов происходил. Остальные посмеялись и согласились, пусть его. Все же всерьез "нашего хохла" мало кто воспринимал. Как показало дальнейшее, напрасно.

Так и стал "наш хохол" гетманом, прошел через специально разработанную процедуру выборов на этот пост коллегией выборщиков, а через пару лет так трансформировал систему исполнительной власти, что министры тоже стали называться гетманами с добавлениями области управления, ну а его пришлось переименовать в Верховного гетмана. Впрочем, власти к этому моменту он нахапал уже как раз на титул верховного. Но правил осторожно, с оглядкой на мнение реальных хозяев жизни, а вот там, где их интересы затронуты не были, дурил случалось от души. И украинская вышиванка на приеме для дипкорпуса, где гости были во фраках, а дамы - в длинных платьях, была такой мелочью, о которой даже и упоминать не стоило. Насаждение украинизма раздражало многих. Но, в конце концов, запомнить, что охранка и полиция теперь называются вартой, было нетрудно. Хуже было то, что, почувствовав слабину первого лица, многие стали насаждать опыт чисто украинских областей там, где в силу различных причин он был явно непригоден. От серьезных неприятностей пока спасало то, что в стране все же правила рыночная экономика и всерьез повредить этой дурью сельскому хозяйству или промышленности было затруднительно. Но вот почему жители Вологодской губернии должны с утра до вечера слушать по радио украинские песни понять они решительно не могли.

Проблема эта не раз обсуждалась завсегдатаями Банковского клуба, в котором состояли практически все участники эпохальной встречи выборов первого гетмана со стороны бизнеса, но было решено, что канализация общественного недовольства на украинскую тему даже выгодна.

- Пусть народ лучше на песни и вышиванки плюется, чем думает о продолжительности рабочего дня и расценках! - так суммировал эти дискуссии крупнейший сельхозмагнат с типично украинской фамилией, - если прижмет, сковырнем его и сменим национальную риторику. Вот счастье-то всем будет!

Сидевший напротив него финансист, далекие предки которого начинали шинкарями еще во времена, описываемые в трилогии Сенкевича, и немало претерпели тогда и от казаков, и от русской шляхты на службе польских магнатов, согласно кивнул головой и добавил:

- Я всех служащих в банке заставлю оселедцы отпустить, если оплата всех военных заказов через меня пойдет.

И пошла, что характерно.

Несколько хуже обстояли дела у старых соратников Верховного правителя. Поняв, куда ветер дует, кое-кто из них попытался возмутиться, но было уже поздно. Расставленные новым лидером на ключевые посты в органах безопасности, полиции и армии новые кадры решили все быстро и сравнительно безболезненно. Герои минувших лет сходили в тень: кто в силу возраста и состояния здоровья, кто - не по своей воле. Серьезного противодействия бывшему "нашему хохлу" - его теперь так, конечно, никто не отважился называть - уже не было и с этой стороны.

Впрочем, не все было так плохо. Новый Верховный гетман обладал ценнейшим качеством - почти звериным чутьем, тончайшей природной интуицией в отношении опасности, людей и перспектив развития. Этого у него было не отнять.

В результате он сумел сделать правильные ставки при подготовке последней войны с Польшей: в плане перевооружения армии и развития технический родов войск, подборе кадров руководства Генштаба, спланировавшего победоносную операцию, выборе наиболее подходящего момента для начала наступления.

Так что строго говоря, сейчас он ощущал себя триумфатором.

Однако, то же самое чутье подсказывало ему, что значительную часть плодов победы у него выхватят буквально из рук. Посетивший его для конфиденциальной беседы утром 1 января - вот ведь европейцы проклятые, ничего святого для них нет! - французский посол достаточно определенно намекнул: на восстановление прежних границ Российской империи на западе не рассчитывайте, про Варшаву забудьте, дай Бог сговоримся на рубеже Буга в Белоруссии. С этим Верховный еще готов был согласиться, но вот за Львов он собирался драться до конца. Ему, простому селянину с Восточной Украины было принципиально важно подмять под себя "западенцев". Корни этих сложных, болезненных отношений уходили вглубь веков богатой истории того края, который принадлежал то Польше, то России, то крымчакам, а сейчас вдруг стал как бы доминировать в государстве, большинством населения которого вообще являлись русские. Именно там, в польских городах на Западной Украине появились ремесла, европейская культура, магдебургское право в те времена, когда на обоих берегах Днепра резвились местные Тарасы Бульбы с сыновьями. И все последующие века "западенцы" не уставали напоминать об этом своим восточным собратьям.

Помимо чисто эмоционального негативного отношения к "западенцам" Верховный еще и совершенно не хотел консолидации и чрезмерного усиления в НКР украинской составляющей, справедливо полагая, что, перегнув палку, он моментально получит быстрый и жесткий ответ от русского населения. Как однажды бросил ему в споре старый петербургский профессор: "У нас хоть и Киевская, но все же Русь!"

Верховный эти слова запомнил и старался балансировать. Гопак гопаком, но на самом деле украинцы для него были в первую очередь своеобразной группой поддержки, их которой он черпал кадры на государственные должности. Но тоже с оглядкой. Из трех кандидатов на пост начальника Генштаба он, например, выбрал единственного русского и не пожалел об этом.

Оппозиция, конечно, была, куда же без нее. Вот только альтернативной идеи у оппозиционеров не было. В основном дело ограничивалось анекдотами, самые смелые переиначивали название должности на "Верховный хохол". А вы найдите такую интеллигенцию, которая бы не считала существующую власть убогой и по-тихому бы не потешалась над особо удачными перлами ее представителей. Не бывает такого. Но угрозы власти от этого не было пока никакой.