Проданная чернокнижнику (СИ) - Риа Юлия. Страница 4

Пока голова была занята мыслями, пальцы закончили с пуговицами. Юбка с тихим шорохом упала к ногам. Блузку я стянула через голову и тоже бросила на пол. Выпрямилась и посмотрела на чернокнижника. Точнее, немного выше. Даже не видя его лица, я чувствовала смущение, стоя перед ним почти нагой.

—      Я же сказал, оставить только сорочку. Чулки тоже снимай.

Я кивнула. Хотела приняться за туфли и даже попыталась поднять левую ногу, но опереться на правую, подвернутую, не смогла. Огляделась растерянно и прошла к свободному креслу. Справиться с обувью оказалось несложно, снять левый чулок тоже. С правым так ловко не вышло. Я спустила плотную ткань до самой щиколотки, попробовала перекатить образовавшуюся гармошку через пятку и едва успела закусить губу, сдерживая стон.

—      Покажи, — потребовал чернокнижник.

Подался вперед и, не обращая внимания на заверения, что справлюсь сама, коснулся моей ноги. Я задержала дыхание. Смотрела на мощную фигуру, на склонившийся капюшон и боролась с мальчишеским желанием сдернуть тяжелую ткань. Одним движением развеять десятки слухов и сплетен, узнать правду. Кончики пальцев закололо от нетерпения. Пришлось закусить губу и отвернуться, лишь бы сдержать опасный порыв.

Чернокнижник ощупал мое колено, медленно провел рукой вниз, мягко надавливая, остановился у собранного чулка. Холодная гладкость его перчаток рождала на коже волны мурашек, заставляла все во мне испуганно замирать. Большим пальцем он обвел щиколотку, к чему-то примерился, а потом с силой сжал. Не сдержавшись, я вскрикнула. Дернулась и неосознанно ухватилась за широкие плечи.

По ноге разлился холод. Стремительно, яростно, словно воды горной реки. В ее потоках боль превратилась в тонкую ветку, которую подхватило и унесло течением. Затем схлынул и холод. Не скрывая облегчения, я шумно выдохнула. Уронила голову себе на ладонь и прикрыла веки. На секунду, всего на мгновение — пока не ощутила запах жженого дерева. А ощутив, испуганно отпрянула.

Из-под капюшона вновь послышалась усмешка. Чернокнижник отпустил мою ногу и вернулся в кресло.

—      До сорочки, — напомнил он. — Я жду.

Глядя в пол и изо всех сил стараясь побороть смущение, я стянула чулок. Потом, повинуясь жесту, встала, отошла на два шага. Медленно обернулась, позволяя рассмотреть меня со всех сторон, и застыла, стоило чернокнижнику того потребовать. Он вновь приблизился. Коснулся моего левого плеча, где от давно перенесенной красной лихорадки остался алый струп, накрыл его облаком тьмы, будто на что-то проверяя. Потом довольно кивнул и вышел.

Я растерянно посмотрела на захлопнувшуюся дверь. Что это было? Что его так заинтересовало в обычной отметине на коже?

Под сердцем разлилась обида.

Неужели ради такой мелочи меня купили? Лишили свободы? Будущего? Даже если однажды он наиграется и отпустит, моя жизнь не станет прежней. Никто не захочет быть с порченной. Печать собственности не исчезает бесследно — она выцветает, как старая картина, пролежавшая годы на солнце. Станет не понять, кому я принадлежала, но то, что тело мое было продано, не скроешь. Сбежать в земли Нортейна — единственный шанс вернуть не только свободу, но и будущее.

Звук открывающейся двери вырвал меня из раздумий. Повернувшись, я почти без страха заглянула в темный зев капюшона. Дождалась, когда мужчина приблизится, и с удивлением услышала новый приказ:

—      Надевай.

Я посмотрела на затянутые в перчатки руки. Они держали вовсе не одежду — на черной коже лежало изящное кольцо с большим кроваво-алым камнем.

Глава 5

Чернокнижник не торопил. Я чувствовала его нетерпение и растущее недовольство, но откуда-то знала — он не станет надевать кольцо силой. Ему важно, чтобы я сделала это по собственной воле, подчинилась.

—      Что это за кольцо? — спросила с опаской.

—      Моя разработка. Не переживай, оно не навредит тебе.

—      Для чего оно?

—      Если сработает, со временем сама поймешь.

—      А если не сработает?

—      Тогда ты поймешь это еще раньше.

Тьма скрывала лицо чернокнижника, но почему-то я была уверена — он улыбается. Не дружески. Скорее, снисходительно, вновь потешаясь.

Я разозлилась. Проглотила вопрос, готовый сорваться с языка, и гневно прищурилась. Несколько секунд мы мерились взглядами: его требовательный против моего упрямого. Тьма под капюшоном забурлила сильнее. Теперь она походила на воды проклятой реки — еще секунда, и утянет на самое дно. Несколько часов назад я была готова рискнуть, теперь же риск казался неоправданным.

Шумно выдохнув, я отвернулась. Взяла кольцо и надела на указательный палец. Стоило холодному ободку коснуться моей кожи, камень вспыхнул. Причем так ярко, что я зажмурилась. Когда же посмотрела на него вновь, он выглядел обычным.

—      Получилось?

Я перевела взгляд на чернокнижника. Тот с ответом не спешил. Смотрел на кольцо и будто чего-то ждал.

—      Выясним к обеду, — произнес он спустя минуту молчания. — Пока отдыхай. И приведи себя в порядок. Не терплю неаккуратности. Одежду тебе оставят за дверью. Ты поймешь, когда.

Дождавшись моего кивка, он вышел. Я же вернулась к брошенным на полу вещам, подняла их и хмуро оглядела. Грязь, вырванные клочки ткани, зацепившийся репей… Будет сложно вернуть им прежний вид, особенно юбке. Но именно эта вещь дорога мне больше всего. Она ведь мамина. Единственная, оставшаяся на память.

Поняв, что дядя не шутит насчет сделки с чернокнижником, я ушла к себе. Оттуда через окно выбралась на задний двор, прокралась к проулку, держась холодной стены, и припустила что есть сил. Дядя дал мне полчаса на сборы. Для меня же эти полчаса стали форой. Слишком короткой, чтобы успеть взять с собой хоть что-то. Но по счастью, самые дорогие вещи были на мне: юбка мамы и медальон отца.

Я прикоснулась рукой к теплому, нагретому моей кожей кругляшу под сорочкой. Не знаю, заметил ли чернокнижник тонкую серебряную цепочку, но я рада, что он не потребовал ее снять.

Сложив перепачканные вещи стопкой и поставив рядом разношенные туфли, я заглянула за ширму. На высоком резном столике нашлась большая мутно-белая чаша. Чуть правее — кувшин с узким горлышком и два полотенца. А еще дальше стояло ростовое зеркало. В него я глянула лишь мельком, и без того зная, что после пережитого мало похожу на красавицу.

Грязь пришлось смывать долго. Поначалу я расходовала воду осторожно, все опасаясь истратить ее слишком быстро. Но потом с удивлением поняла, что сколько бы я ни выливала из кувшина, он не пустеет. Тогда я осмелела.

Стук в дверь застал меня за попыткой дотянуться мокрым полотенцем до середины спины. Было бы оно хоть немного длиннее, трудностей бы не возникло. Но чернокнижник, специально или нет, оставил лишь маленькие.