И корабли штурмовали Берлин - Григорьев Виссарион Виссарионович. Страница 48

Брест был освобожден 28 июля, и на следующее утро там находилась наша рекогносцировочная группа, возглавляемая инженер-капитаном 2 ранга С. Г. Ионовым (флагманский механик флотилии, будучи разносторонне подготовленным штабным офицером, не раз выполнял задания, выходящие за рамки его специальности, а тут важен был и глаз опытного корабельного инженера). Днем раньше, 27 июля, советские войска вышли к Висле у Демблина, где немедленно, еще под обстрелом вражеской артиллерии, начала рекогносцировку другая наша группа.

Но донесения обеих групп были малоутешительными. У Бреста оказался необычно низким уровень воды в Буге — сказалось очень жаркое лето. У Демблина же, как выяснилось, рельеф берега не позволял быстро проложить временную железнодорожную ветку. А на правом фланге фронта, где флотилия могла бы быть введена в действие на Нареве, продвижение наших войск задерживалось ожесточеннейшим сопротивлением врага.

Командующий фронтом не забывал о нашей флотилии и 30 июля вновь вызвал меня на свой КП в Конколовице близ Седлеца.

Путь лежал через Брест, отбитый у врага два дня назад. Дальше пошли уже польские поля и перелески, селения и городки. И все так же опалено войной, как в оставшейся за Бугом Белоруссии.

Командующий фронтом был очень занят, и я пробыл у него всего несколько минут.

— Я вынужден, товарищ Григорьев, — сказал маршал Рокоссовский, — несколько изменить свое распоряжение, отданное вам совсем недавно. Плацдармы за Вислой у нас уже есть, но удерживаем их пока очень большими усилиями. Гитлер приказал своим генералам любой ценой сбросить нас в Вислу. Ваши корабли можно было бы спустить, допустим, в Пулавах. А что, если противнику удастся хотя бы на один день вытеснить нас там с левого берега? Куда вы тогда с кораблями денетесь? Рисковать Днепровской флотилией без большой в том нужды не имею права. Поэтому подготовку к переразвертыванию продолжайте, а отправку кораблей пока задержим. И весьма возможно, они особенно понадобятся на Нареве.

С тем я и отбыл с КП фронта. Отсрочка выдвижения кораблей к переднему краю радовать не могла. Правда, Рокоссовский снова дал понять, что флотилию ценит и рассчитывает использовать ее тогда, когда она будет нужнее.

Бугские перекаты

По согласованию со штабом фронта погрузку кораблей на платформы начали 10 августа. Спускать корабли на воду — поскольку на Висле условия для этого еще не сложились, а к Нареву наши войска пока не вышли — решено было в нижнем течении Западного Буга.

Но и там выбрать подходящее место оказалось непросто. Остановились в конце концов на участке реки между станциями Малкина Гурна и Тремблинка (рядом с последней еще недавно существовал одноименный фашистский лагерь уничтожения, где погибли миллионы людей). Оттуда было около ста километров до Варшавы и почти столько же — но уже не по прямой, а по руслу Буга — до устья Нарева.

К плюсам намеченного места относилась выгодная конфигурация берега. К нему легко подводилась короткая (полтора километра) железнодорожная ветка от магистральной линии. Минусы же начинались с того, что ниже по течению находился взорванный мост, от остатков которого требовалось очищать фарватер. А за мостом — первый большой перекат: сотни метров мелководья.

Всего же наши гидрографы насчитали между Малкиной Гурной и устьем Нарева 93 песчаных и каменных переката протяженностью от 30 до 150 метров — в среднем по одному на каждый километр реки.

Поясню, что в данном случае мы считали перекатами все участки с глубинами менее 65 сантиметров, то есть ниже минимума, позволяющего бронекатеру, с которого снято все поддающееся снятию, передвигаться если не своим ходом, то на буксире у сторожевичка, имевшего меньшую осадку. На особом учете были места с глубинами 30–40 сантиметров, форсирование которых представляло наибольшую сложность. Таких мест насчитывалось до 20, в том числе — 100-метровый центральный участок большого переката за взорванным мостом.

Словом, было о чем призадуматься. После того как руководитель вернувшейся в Пинск рекогносцировочной группы капитан 3 ранга Прохоров доложил все это Военному совету флотилии, а начинж Белявский и начальник ВОСО Кобылинский, также участвовавшие в обследовании реки и берегов, подтвердили, что более приемлемого места для спуска кораблей там нет, я предложил отложить принятие окончательного решения до утра.

Девяносто три переката… Сейчас передо мной снова лежит калька, на которой военные гидрографы Рязанцев и Дугин обозначили границы каждого из них и замеренные глубины. Сорок сантиметров, шестьдесят, снова сорок, тридцать пять, тридцать… Сколько участков, где хоть неси корабли на руках! Проще всего было доложить, что из-за сильного обмеления Западного Буга провести по нему корабли нельзя. Оспаривать это, очевидно, не стали бы. Тем более что уже подвергалась сомнению возможность использования нашей флотилии за пределами бассейна Днепра.

Но в то, что пройти по Бугу на Вислу невозможно, все-таки не верилось. И думать хотелось только о том, как преодолеть преграды.

Углублять фарватер взрывами? Разумеется, попробуем. Однако много ли дадут взрывы на песчаных перекатах большой протяженности? Размывать грунт? В Киеве, в речном аварийно-спасательном отряде, который можно было временно разоружить, имелись два гидромонитора. Но одни они вряд ли могли решить проблему.

«Пройдем, должны пройти!» — говорил я себе. Не может быть, чтобы не нашлось средств и способов это одолеть. На флотилии столько умных, предприимчивых командиров, творчески мыслящих инженеров. А матросская инициатива — ее только направляй! И не занимать нашим людям упорства, решимости преодолеть любые преграды. Не приходилось также сомневаться, что на выручку придут, если понадобится, армейцы. Помощь уже обещал начальник штаба инженерных войск фронта генерал Е. В. Леошеня, с которым был предварительный разговор о возможных затруднениях при движении по Бугу.

В раздумьях над картой незаметно пролетела ночь. Забрезжил рассвет, и из окон штаба стали видны берега Пины — как раз то место, где еще недавно высаживался десант, — и стоящие на реке бронекатера. Они дошли до западной границы страны с Волги, из-под Сталинграда. Я попытался представить, как выглядел бы в глазах моряков этих славных кораблей, если бы объявил им сейчас, что дальше для нас пути нет. Да они просто бы в это не поверили.

Утром были отправлены донесения командующему фронтом и Наркому Военно-Морского Флота о том, что спуск на воду кораблей, перебазируемых в бассейн Вислы, состоится в намеченном месте на Западном Буге.

Надо еще сказать, что помимо навигационно-технических трудностей переразвертывание флотилии осложнялось расположением пункта выгрузки и дальнейшего маршрута кораблей по отношению к линии фронта. В те дни она загибалась от устья Нарева к востоку. Так что при движении вниз по Бугу фронт был не только впереди, но и справа, где гитлеровцы продолжали отчаянными усилиями сдерживать наступление двух правофланговых армий 1-го Белорусского фронта. Нетрудно представить, что означал бы для флотилии, медленно преодолевающей перекаты, прорыв врага к Бугу в результате какого-нибудь танкового контрудара.

Но о том, чтобы флотилия не попала под удар на переходе, заботилось командование фронта. В Пинске и в Мозыре погрузка кораблей закончилась к 25 августа, в Малкиной Гурне была уже готова железнодорожная ветка. А отправлять первый эшелон нам разрешили лишь в начале сентября.

2 сентября я вновь был вызван к командующему фронтом.

— Ну что, заждались? — встретил меня Маршал Советского Союза Рокоссовский, у которого был и начальник штаба фронта генерал-полковник Малинин. — Теперь начинайте двигаться. И вот ваши районы боевых действий…

Полученная мною директива определяла, что по выходе на Вислу флотилия будет действовать между Пулавами и Варшавой. А до того предусматривалось содействие сухопутным войскам в устье Буга и на Нареве. На словах маршал добавил, что, судя по положению дел на правом фланге фронта, флотилия может понадобиться в этом районе примерно 15 октября.