ZEUS. Северный клан (СИ) - Кельт Владимир. Страница 45

– Это всего лишь катализатор, – пояснил Даркус. – Если ты действительно умирал и видел Бездну, то Muerte примет тебя в свои объятия, расскажет и покажет то, что ты должен узнать. Более того, она предложит сделку.

– Ту самую фаустову сделку? – удивился Рэйн.

Даркус рассмеялся, искренне и по-доброму.

– Нет. Дьявол и его побрякушки тут ни при чем. Ты ведь палач, Аллерт, и никогда не остановишься, а она даст тебе защиту, как когда-то дала мне. Знаешь, впервые я умер, когда мне было двенадцать. Потасовка с такими же подростками из уличной банды привела к трагедии. Меня избили и кинули в прорубь Идьсили. По иронии судьбы убийца упал следом. Мое сердце не билось две минуты, а потом я вернулся, тот мальчишка – нет. Тогда-то она и явилась. Приказала найти ее земную оболочку и спросила: готов ли я убивать для нее? Я сказал: «да». Скольких ты отправил на тот свет, Аллерт?

– Не знаю, не считал, – ответил Рэйн, уставившись в одну точку. Теперь ясно, почему предводитель Юга окружил себя мистикой и эспиритуалами. – Даркус, не думаю, что в ритуале есть смысл. Ни один эспиритуал не может влезть ко мне в голову. Помнишь, твой эсп Федерико говорил о черном зеркале? Так вот, причина в нем.

– А кто сказал, что она станет лезть к тебе в голову? Это ты отправишься к ней.

Даркус осторожно поднял воздушную вуаль жрицы. Ее лицо – бледное, неестественно прекрасное – походило на маску, отталкивало и притягивало одновременно. Глаза были закрыты, чувственные губы алели на алебастровой коже, по щекам текли черные слезы. Рэйн ощутил, как участился пульс. Рассудок словно заволокло туманом, и он коснулся ладонью ее холодной щеки. Кровь застучала в висках, реальность подернулась дымкой, а через мгновенье мир исчез.

Кипенно-белая кварцевая пустыня простиралась далеко-далеко, и будь здесь горизонт, он бы сомкнулся с бесконечными барханами. Но горизонта не было. Как и ветра. Густые облака неподвижно висели в бескрайнем сизом небе, словно нарисованные. Рэйн открыл рот, чтобы выругаться, но не смог произнести ни звука, лишь бестолково шевелил губами. Что это за место? Сон? Слишком нереально для сна, и слишком просто для галлюцинации.

Решив осмотреться, Рэйн пошел к ближайшему бархану, и чем быстрее шел – тем дальше маячила песчаная насыпь. Не выдержав, он побежал.

Бархан вовсе исчез из виду. Будто кто-то перенес его на много миль вперед. Рэйн раздосадовано сжал кулаки. Здесь нет расстояния, нет времени, есть лишь пустота, заполненная ирреальной картинкой.

Он присел на корточки, чтобы зачерпнуть в ладонь песка, но ухватил пустоту. В этот миг пространство задрожало. Обрушился ураганный ветер, яростно вздымая кварцевую пыль; Рэйн зажмурился и прикрыл руками голову. От порывов стало тяжело дышать, песок бил по коже тысячами хлестких плетей. А потом все стихло. Но несмотря на передышку, Рэйна бросило в жар, на лбу выступил пот. Он посмотрел на свои ладони и в ужасе застыл. Его тело менялось. Прямо на глазах с рук слезала кожа, обнажая мясо и сухожилия. Крови не было. Плоть отслаивалась кусками и падала на песок, будто отгнившая упаковка, а то, что оказалось под ней – трудно назвать «живым». Сталь. Хромированная сталь с разъемами под шунты.

Рэйн остервенело сдирал с себя кожу. Кусками вырывал мышцы с груди и швырял на песок. Он хотел добраться до пластин. Снять, содрать, растоптать. Но от каждого рывка сталь лишь крепчала. С воплем отчаянья Рэйн рухнул наземь.

Он стоял на коленях посреди бескрайней пустыни целые сутки. А может годы. Страх сменился оцепенением, и Рэйн с трудом нашел в себе силы посмотреть на собственное тело.

Машина.

До отвращения идеальная механическая оболочка.

Он провел пальцами по шипастому позвоночнику – полно разъемов, а на затылке прощупывался блок нейроусилителя. Рэйн посмотрел на грудь – где-то там, под титановой пластиной бьется сердце. Или не бьется? С осторожностью он запустил руку под пластину. Пустота…

В этот миг пустыня зарябила, словно мираж, и вот перед ним стоит жрица Смерти. А может сама Смерть. Несуществующий ветер играет ее черными волосами, рвет кружевное платье, оголяя стройные ноги и грудь. В ее глазах горит пламя, и черные слезы текут по щекам. В руках бьется окровавленное сердце. Рэйн обреченно глядел на сердце, понимая, кому оно принадлежит.

Она коснулась ладонью его лица: провела пальцами по стальной скуле, остановилась на обрывке кожи, что свисала с подбородка. С нежностью она поднесла сердце к его груди. Миниатюрная ладонь прошла сквозь титан, словно через проекцию, и недостающий фрагмент занял свое место.

Ее поцелуй был ледяным, но Рэйн с жадностью на него отвечал. И чувствовал жизнь в ее теле, и видел гибель тысяч миров в ее огненных глазах.

…Небоскребы, дороги, парки, мосты – полыхают в огне. Обугленные кости лежат на обочинах, лиловые небеса окрашиваются кровью… В космосе бьются эскадры штурмовиков, выпускают торпеды эсминцы, сверкают защитными полями линкоры. Скрипит металл, и предсмертные вопли слышатся в эфире рации…

Ее губы – холодные, ядовитые – травят сознание образами. Но Рэйн не может оторваться.

…Ядерные ракеты сыплются на бледные луны и пестрые планеты. Огненные грибы взрывов пожирают станции… Кипят моря и океаны, пеплом обращаются голубые стволы исполинских деревьев…

Ее поцелуй бесконечен, как и кошмарные видения. Но от них не хочется бежать.

…Черный туман окутывает звезды, в нем тонут миллиарды душ. Дрогийцы, вайтери, люди – нет ничего. Остался лишь туман…

Рэйн отпустил разум. А когда был готов рассыпаться на атомы, жрица толкнула его в Бездну.

Он бесконечно долго падал в черноту. Бездна пульсировала, врываясь в сознание, и звала, звала, звала.

Голоса. Их много. Всегда было много, но прежде Рэйн не желал их слушать. Теперь же страх испарился, можно остановиться, застрять посреди Ничего и понять.

Он понимал.

«Одна тысяча двести тридцать восемь. Ноль-единица-ноль-ноль. Семьсот сорок три. Двести двадцать четыре. Единица-ноль-единица-единица. Четыре тройки. Единица».

Это код. Какой? Зачем?

«Один против всех. Един. Синхронизирован. Стальные крылья в вакууме. Не стал машиной, был машиной. Черный туман в огне. Вода в огне. Крылья в огне. Ты готов убивать?»

Бездна дышала холодом, щупальцами опутывала сознание. Вопрос стучал в висках, и Рэйн ответил: ДА.

Очнулся Рэйн с чувством жуткого похмелья. Голова раскалывалась, во рту настоящая засуха – язык к нёбу прилип. Открывать глаза не хотелось, он был готов завернуться в одеяло, уткнуться в подушку и проспать целую вечность. Или хотя бы до тех пор, пока кто-нибудь не принесет стакан воды с «Фрэшером».

Но воды не было. Как и одеяла с подушкой. Пошарив рукой вокруг себя, Рэйн понял, что лежит на стальном полу среди маков, а где-то рядом трещит огонь.

Послышался грубый голос Даркуса:

– Gracias Santísima Muerte, rosa maravillosa. Пришел в себя? Рановато. Думал, минимуму пять часов пролежишь.

– Чем ты меня накачал? – простонал Рэйн, приподнявшись на локтях.

Даркус сидел рядом, прислонившись спиной к алтарю, и цедил виски. Протянув бутылку, он усмехнулся:

– Не важно. Я бы не стал с тобой возиться, если бы не видел в этом смысла. Уж поверь, сынок, я знаю что делаю. Пока ты разгуливал в лимбе, Muerte дала мне ответы. Ты поможешь остановить войну кланов, а взамен я помогу тебе завоевать Север и обобрать корпорацию. Но на моих условиях.

Рэйн нахмурился – черт бы побрал Даркуса с его культом Смерти, эспами, и галлюцинациями. Сейчас он говорит о делах, предлагает сделку, а уловить суть невозможно. В голове каша.

– Что за условия? – спросил Рэйн, и поднес горлышко бутылки ко рту, надеясь, что виски вытравит остатки галлюциногена.

– Убей предводителя Восточного клана. Но сделай это так, чтобы никто не смог определить причину смерти. Он должен «умереть сам». Тогда, согласно пиратских правил, на Роджере выберут другого лидера. А кто им станет – моя забота. Если справишься, то получишь поддержку Юга, мой флот в помощь, и дружбу. Аллерт, мне не нужен слабый Север, я хочу вернуть былые времена: когда кланы господствовали в своих зонах, не давая выползать из нор всякой мерзости, и держали в стойле СГБэшников. Мне нужен порядок, и ты идеальный кандидат на роль предводителя Севера.