За морем - Уильямс Беатрис. Страница 14
Алисия оказалась права: кофе меня неплохо взбодрил. Я легко бежала вверх по склону холма в сторону главной аллеи — в самом непринужденном темпе, наслаждаясь мерным ритмом, с каким ноги упруго отталкивались от дорожки, и всецело проникшись умиротворением, глубоким и задумчиво-созерцательным, что завладело мною где-то после первой полумили.
Конечно же, задумчивость в последнее время была для меня весьма опасным состоянием. Я неминуемо принялась размышлять о Джулиане и лишь с огромным усилием смогла вытеснить его образ из головы, безжалостно переключившись на прочие, куда более насущные вопросы: посчитать, например, как буду с осени оплачивать учебу в бизнес-школе или на сколько хватит моих банковских сбережений, когда однажды иссякнут наличные. Те еще головоломки!
В этот раз меня хватило на дольше, чем обычно. Я пробежалась на север парка против часовой стрелки, обогнула его дальнюю оконечность, держа строгий курс на Девяносто шестую улицу, прежде чем мое сознание таки вырвалось из пут и понеслось к запретным мыслям. Тщетно я пыталась загнать его обратно — ничего не могла с собой поделать. Передо мной снова возникло лицо Джулиана — это невиданно прекрасное лицо, его сияющие лучистые глаза, его выразительная улыбка. Я вспоминала нашу электронную переписку в канун Рождества, такую веселую и нежную — и так нежданно холодно оборвавшуюся. Его последнее письмо начиналось со столь изящного «милая Кейт» и заканчивалось неожиданно формально, как будто он списал концовку с какого-то завалявшегося эпистолярного руководства. Можно подумать, я когда-нибудь обращусь к нему за помощью! Позвоню и скажу: «Привет, Джулиан! Это Кейт. Не могли бы вы черкнуть мне рекомендацию для летней стажировки? Премного благодарна!»
Все было бы гораздо проще и понятнее, если бы что-нибудь действительно произошло, если бы нас связало нечто большее, нежели несколько слов, несколько выразительных взглядов и ощущение зарождающегося глубокого взаимопонимания. Тогда я могла бы на него хотя бы разозлиться. Накупавшись в самодовольной обиде, я бы просто обозвала его бессердечным негодяем, метнула бы несколько дротиков в его фотографию, да и пошла бы себе дальше. И неизмеримо сложнее оказалось, когда обвинять в чем-то некого. Лоуренс вел себя совершенно безукоризненно. Столь изысканно простившись со мною, он больше не пытался связаться со мной — даже после того, как в феврале расстроилась сделка с «ХемоДермой». Мне все это, конечно, казалось обидным, но все же лучше так, чем переживать долгую агонию, подпитываемую случайными официально-отчужденными контактами. Все взаимоотношения между нашими двумя фирмами теперь шли через Баннера и Джеффа Уорвика.
Несколько дней назад до меня докатился слух, будто «Саутфилд» потихоньку сворачивает оставшиеся сделки, распродает акции и чуть ли вообще не закрывается. Все эти дни подобные слухи носились по Уолл-стрит, точно перепуганные кролики. И прислушавшись, можно было ощутить некое напряжение в атмосфере финансовых кругов, едва заметный трепет рынка в предчувствии грядущих перемен. Все обсуждали ипотечные ценные бумаги, рынок недвижимости, снижение стоимости акций, лимитирование средств — всю ту дребедень, думать о которой на самом деле не хотелось, однако, даже слоняясь на задворках банковского мира, трудно было совсем ее не замечать.
Когда я взобралась на холм и начала спуск по пологому пути среди тенистых деревьев, парк изрядно погрузился в сумерки. Зелень крон постепенно утонула в черноте. Рой бегунов вблизи Музея искусств как-то быстро поиссяк, почти сойдя на нет. Лишь откуда-то сзади до меня доносились быстрые шаги — кто-то так же, как и я, впечатывал ступни в асфальтовую дорожку, тяжело и размеренно дыша в стремлении одолеть верхушку холма. Мимо промчался велосипед, следом — еще один.
Слева сквозь деревья показалась пересекающая мой путь дорожка, и сквозь ветви я различила мужчину, быстро бегущего по ней к слиянию с Западной аллеей. Крупный и поджарый, он всем своим видом излучал воинственность. Манхэттен кишит такими типами: это агрессивные звери, которые компенсируют свои неудачи и неудовлетворенность по жизни, яростно наматывая по парку круги, устраивая спонтанные состязания с другими бегунами и затевая забеги от пятидесяти метров чуть не до пяти километров, лишь бы всех опередить. Я сперва немного сбавила ход, не желая ввязываться ни в какие поединки, но потом передумала и решительно устремилась вперед. Я была в хорошей форме и вполне могла с ним справиться. Такая победа сейчас пошла бы на пользу: пришпорила бы меня хоть немного, сдвинула с мертвой точки, порвала бы сдавившие меня препоны.
Бегун достиг слияния дорожек прямо передо мной и вместо того, чтобы принять, как водится, левее, резко взял вправо, даже не обернувшись на меня. Его тяжелая рука вметелилась мне в плечо, сбив меня с ног к самому бордюру.
От жесткого падения я сперва испытала шок. Я бежала достаточно быстро, он тоже, и удар вышел достаточно сильным. Причем этот тип продолжил бег, даже не приостановившись посмотреть, все ли со мной в порядке.
— Смотреть надо, придурок! — спонтанно выкрикнула я вслед.
В ушибленных конечностях начала разливаться боль. Без пластыря явно не обойтись. Вот зараза!
И тут меня затрясло от ярости. Адреналин аж зашумел в ушах.
— Я говорю: смотри куда бежишь, ублюдок! — опрометчиво ругнулась я вдогонку.
Все, что произошло дальше, уложилось секунды в три.
Мужик обернулся.
— Чего выделываешься, сука?! — крикнул он. — Какого хрена?
— Ты меня сбил!
— Не хрен под ноги лезть!
— Кретин… — бросила я, с трудом поднимаясь.
И он бешено ринулся на меня.
За мгновение до его наскока я обхватила себя руками, зажмурилась и скрючилась, защищая живот.
«Ох, сейчас достанется! — промелькнуло в голове. — Точно пахнет „Скорой“. Дура ты, Кейт! Ой, мамочки!..»
Однако едва ли не в самый момент столкновения мужик вдруг скользнул куда-то вправо. Я попятилась, не сразу сообразив, что по-прежнему стою на ногах. Удивленно открыла глаза.
Прямо передо мной на пешеходной дорожке катались, сцепившись, двое мужчин. Наверно, тот самый бегун, вспомнила я, что держался немного позади. Или, может, какой-нибудь случившийся рядом велосипедист. Мой шальной спаситель.
Наконец они перестали кататься: один оседлал другого и принялся методично мутузить противника, нанося быстрые и уверенные боксерские удары.
Внезапно что-то мне на ногу брызнуло темное.
— Господи! — сдавленно вскрикнула я. — Остановитесь!.. Кто-нибудь, помогите!
Никто не откликнулся. Мимо прошмыгнул велосипедист, но даже не остановился: может, не заметил никого в тени деревьев, а может, принял нас за компанию подвыпивших тинейджеров. Или ему просто было все равно.
— Прекратите!!! — дико завопила я изо всех сил. — Перестаньте! Вы же его убьете!
Неожиданно сидевший на противнике мужчина вскочил с него, вытирая правую руку о шорты. Второй остался неподвижно лежать.
— Ох, черт… — прошептала я.
Победитель повернулся ко мне.
— С вами все в порядке? — обеспокоенно спросил он, протянув ко мне руки.
В полутьме я не могла разглядеть лица, однако голос казался мне знаком.
— Бог ты мой! Джулиан?!
— Господи, Кейт! — Он быстро пробежал по мне ладонями, проверяя, целы ли руки-ноги. — Что-нибудь болит?
— Все болит, — пробормотала я и без сил уткнулась носом ему в ключицу.
Его руки тут же обхватили меня как тисками.
Несколько мгновений мы стояли, ничего не говоря, лишь слушая тяжелое дыхание друг друга. Потом он мягко отстранил меня:
— Ты вся дрожишь! У тебя шок.
— Все нормально.
— Нет, тебе нужно срочно во что-то завернуться. Во что-то типа… Проклятье! — Он нервно пробежал пальцами по волосам.
— Не беспокойся, я в порядке, — уверила я. — А что… что ты здесь делаешь?
— Вышел пробежаться, — мрачно буркнул мой спаситель.
Лежащий на земле поганец испустил протяжный стон.
— Пойдем-ка отсюда, — качнул головой Джулиан.