За морем - Уильямс Беатрис. Страница 68

— Ты разве не можешь просто поверить мне, Кейт?

— Но почему? — прищурилась я, пытаясь разгадать выражение его лица. — Или есть нечто такое, о чем ты мне не говоришь? Что-то, связанное с расследованием Комиссии по ценным бумагам? Какие-то судебные разбирательства?

— Я сказал уже все, что мог сказать. — Он провел мне большим пальцем по губе. — Послушай, это не какая-то моя прихоть, Кейт. Меньше всего на свете мне хочется втягивать тебя в это дело. Без тебя я не человек, а просто бездушная оболочка, и ты не хуже меня это знаешь. И кроме того, — добавил он, выпрямляясь, и в его голос закрались дразнящие нотки, — может, хоть это сподвигнет тебя избавиться от твоей совершенно необъяснимой брезгливости перед этим кусочком пластика.

Я оттолкнула его руку:

— Извини, Эшфорд, но я что, по-твоему, похожа на девицу, которая будет шляться с кредиткой своего богатенького бойфренда по всему Медисон-авеню, просаживая его деньги?

— Это твоя кредитка, дорогая. В том-то и дело.

— Но счет-то твой — так какая разница? И все равно, если ты помнишь, она у меня на случай крайней необходимости. Так мы с тобой договорились — и лишь на этом условии я согласилась сунуть ее в свой бумажник. — Я даже поморщилась, припомнив, что мое имя — «Кэтрин Уилсон» — вытеснено на черном глянце кредитной карты.

Джулиан аж застонал:

— Ты просто невозможно упряма! Ты заняла каждый уголок моей несчастной души, заселила все мои помыслы — и при этом морщишься при виде какой-то кредитки!

— Джулиан, я хочу поехать в город вовсе не для того, чтобы ходить по магазинам, — сухо оборвала я его. — Мне просто хочется повидаться с некоторыми моими друзьями. Разобраться, что мне теперь с собой делать. Может, попытаюсь пристроиться в балетном классе. А потом поужинаю с тобой и утащу тебя наверх, в твою спальню…

— В нашу спальню.

— Нет, милый, в твою. Как она может быть нашей, если я даже ни разу ее не видела? — Я снова скользнула руками ему под футболку. — Неужели ты не хочешь, чтобы мы ее опробовали?

В следующее мгновение я уже лежала на спине в траве, а лицо Джулиана низко склонялось надо мной.

— Мы непременно ее опробуем, — пообещал он. — Только не сегодня.

— Джулиан, так нечестно… — начала я, но договорить он мне уже не дал.

Через час он уехал на своем темно-зеленом «Мазерати», кинув на заднее сиденье небольшую дорожную сумку.

— Охрана будет присматривать за домом всю ночь, — сказал он мне перед отъездом, — и делать регулярные обходы в течение дня. Пиши мне. Нет, лучше звони: для меня это хороший повод ненадолго увильнуть от малоприятных дел. — На мгновение он встретился со мною взглядом и, протянув ко мне руки, крепко прижал к себе. — Ты и представить не можешь, милая моя девочка, как тяжело мне от тебя уезжать. Словно сердце вырывают из груди.

— Я так и не поняла, зачем ты им так срочно понадобился.

Его тело по-прежнему переливалось энергией, и, прильнув к нему, я и щекой, и руками, и животом ощущала струившееся от него, точно от солнца, нежное тепло.

— Есть на то причины. Мне меньше всего хочется в это впутываться, особенно сейчас. Ты сама это знаешь, моя радость. Но я не могу так просто отказать на прямое требование.

— Так ты, значит, отправляешься спасать мировую банковскую систему? — попыталась я выдавить улыбку.

— Едва ли.

— Знаешь, что мне больше всего досадно? — чуть отстранилась я. — Ты будешь там крутиться в самом центре событий, а я остаюсь здесь, на дальней периферии. А ведь каких-то несколько месяцев назад я тоже была там и тоже ощущала свою значимость. Как будто занималась чем-то существенным.

— Кейт, для меня ты исключительно значима, — вновь притянул он меня к себе. — И это всего на свете существенней.

— Конечно, да, однако в бизнес-школе Tuck уже две недели как вовсю идут занятия, и у меня такое впечатление, что ты единственный, кто отныне наслаждается всем блеском моей значимости.

Джулиан на мгновение замер, сжав меня в объятиях. Потом тихо спросил:

— Ты несчастлива?

— Бог ты мой, Джулиан, ну конечно же, я счастлива! Безмерно счастлива! Это чудеснейшее лето в моей жизни. Просто, понимаешь, я привыкла быть ни от кого не зависимой личностью. Я никогда и нигде не выбирала легких путей. А теперь вдруг моя жизнь стала похожа на предел мечтаний, а я для этого ничегошеньки не сделала. Я ничем не заслужила тебя. — Я горячо обхватила ладонями его затылок. — Ты явился ко мне — моя недостающая половинка, — точно с неба свалился, и сразу полюбил меня.

Его руки чуть сдвинулись, крепко обхватив меня за талию.

— И тебе это не кажется достаточным.

— Достаточным? Джулиан, это слишком много для меня! Все вышло слишком уж просто, это не заслужено мною, мои прежним существованием. Я сама ничем не расплатилась за это счастье. — Тут я глянула на него с язвительным смешком. — Разве что, пожалуй, собственной спиной.

Джулиан в ответ озорно улыбнулся:

— Да уж, в любом случае одной спиной не обошлось.

— Ха-ха, тебе смешно.

— В качестве альтернативы предлагаю ускорить наше знаменательное бракосочетание. Одно твое слово — и я отвезу тебя к мэрии Нью-Йорка, и мы быстро покончим с этим вздором насчет твоей зависимости.

— Но ведь будет все то же самое, только под другим названием, не так ли?

Он прижал мою голову к своей груди:

— Кейт, прошу тебя!

— Извини. — Я потерлась лбом о его рубашку, словно еще больше напитываясь его теплом. — По-моему, это и называется столкновением культур.

— Милая моя, пойми, есть разница между «давать» и «разделять». Так вот, я ничего тебе не даю. Ты — часть меня. И все, что у меня есть — просто твое.

— Хм, мне надо над этим немного поразмыслить. — Я откинула голову и невольно расплылась в улыбке. — Подумать только! Ведь именно с таким выражением лица ты изучаешь фондовые графики!

— Ну, положим, ты будешь посложней любого фондового графика. Кроме всего прочего, мне не показалось, что тебе доставляло удовольствие работать в «Стерлинг Бейтс».

Качнув головой, я встала на цыпочки и потянулась его поцеловать.

— Не беспокойся, я разберусь со всем этим. На самом деле я сама виновата. Последние три месяца я только и делала, что всячески расслаблялась и ублажала себя вместо того, чтобы всерьез задуматься о своей карьере.

— Ты можешь позволить себе передышку, дорогая.

— Но ведь не вечную же!

— Послушай, — заговорил он все с тем же удрученным видом, — если ты хочешь пригласить к себе Мишель или Саманту, или брата, или, может, снова хочешь повидать родителей…

Я глубоко закусила губу. Я разумеется, любила родителей, однако до сих пор еще до конца не избавилась от неловкости, вызванной первым их визитом, случившимся пару месяцев назад. Джулиан, этакий благородный простачок, прежде чем сделать мне в конце мая предложение, позвонил моему отцу, испросив его согласия — именно согласия, не благословения! — на то, чтобы на мне жениться. Папа — отчасти чувствуя себя в шкуре бедняги мистера Беннета^[53] — не посмел ему отказать, однако они с мамой настояли на том, чтобы через две недели запрыгнуть в самолет и прилететь сюда, чтобы собственными глазами оценить ситуацию.

Джулиан, конечно, был с ними само очарование: исключительно гостеприимный, внимательный и словоохотливый, он оказывал им поистине сыновнее уважение, со мной же обращался с обычной для него открытой и неназойливой привязанностью. Мы вместе катались на лодке, оглядывали окрестности, ездили ужинать в ближайшие известные отели, а в последний вечер папа на пару с Джулианом опробовали последнюю модель веберовского гриля, живо обсуждая качество стейков и бейсбол.

— И что ты насчет этого думаешь, детка? — спросила меня мама, заметив, как я смотрю на них с кухни через стеклянную дверь.

«Да, видел бы его сейчас Черчилль!» — подумалось мне, однако вслух я сказала:

— Да вот, как здорово, что они так хорошо поладили.