Черное-белые дни (СИ) - Егер Ольга Александровна. Страница 15

— Прекрати! — огрызнулся Эрик и дернул ручку двери на себя. Переступил порог, но… встречать его никто не вышел.

Блайд прошел в кухню и… То, что он увидел, сначала убило в нем все эмоции разом, устроив небольшое замыкание, а потом взорвало, накалив нервы до предела.

Разбросанная посуда, запах гари. И главное: на полу крупный мужик в форме газовщика сидит верхом на не сопротивляющейся девушке и затягивает туже на ее шее плотный кожаный ремень. Эрик слышал только шум в собственных ушах… это был шум крови, бешеный пульс. Он бросился к убийце, хорошенько приложил его по затылку кулаком, оттащил от Джулии и, ухватив за шиворот, толкнул к стене, а потом и треснул его головой об эту самую стену.

— Остановись! — попытался сдержать друга от необдуманных поступков Роберт, успевший окликнуть недотеп-полисменов, прозевавших появление маньяка. Блайд не собирался выпускать из рук убийцу… Но Роб нашел подходящие слова, чтобы убедить его отпустить негодяя более-менее целым.

— Лучше посмотри, что с ней!

Ярость Блайда отпустила. Он упал на колени рядом с распластавшейся, как сломанная кукла, девушкой. И судорожно прислушивался к ее дыханию…

Шумный выдох, и даже от этого звука раскалывается голова. Из рукомойника противно капает. Кто-то всхлипывает, ревет…

Он открыл глаза.

«Что это? Небо?» — первые мысли при виде серого потолка.

«Кто я?» — второй странный вопрос, заданный самому себе, и оставшийся без ответа.

Его звали Ромео. Точнее, так его называли фанаты, продюсер, менеджеры, даже старые друзья, знавшие лежащего сейчас нагишом на кровати парня совершенно под другим именем — Рома. Он был родом из Украины. Сейчас временно жил в Великобритании, осуществляя свою детскую мечту — петь на сцене. У него это очень хорошо получалось. Он даже стал звездой. Но какой ценой? Сейчас Рома ощущал всю полноту пустоты, которая росла и росла внутри него и притуплялась только в первые несколько часов после приема дозы наркотиков. О да! Наркотики. Славное словечко для волшебного порошка, позволяющего летать в облаках, петь с ангелами…

Рома поморщился — расстроился, что полеты так резко прекратились. Он был уверен, что те подлые белокрылые столкнули его с облаков и теперь небось сидят там себе наверху, дергают ножками и посмеиваются над его падением на грешную землю. Падший мысленно погрозил кулаком небесным жителям и пообещал вечером принять дозу, слетать наверх и накостылять подлецам! Прекратив монолог с галлюцинациями, Рома постепенно вспомнил, кто он.

Очередной придушенный всхлип заставил его повернуть голову (а ей подобные резкие движения не понравились, и она заболела, будто по ней камнем вмазали) к эпицентру раздражительного звука. Как выяснилось, плакала девушка. Она сидела на полу за комодом, прижавшись спиной к стенке и закрыв лицо руками.

— Ну что такое? — собственный голос, хриплый и какой-то рыхлый, недовольно пробурчал вопрос.

Девушка испуганно дернулась и убрала ладошки от лица. Рома смолк и чуть не уронил челюсть. Плаксивое создание выглядело так, словно ее использовали в качестве боксерской груши: опухшие, разбитые губы, фингал под глазом, распухший нос.

«Надо встать и помочь ей, выяснить, какие уроды так разукрасили и за что!» — думал он, рассматривая незнакомку.

«А если эти психи еще здесь?» — закралась в его голову трусливая мысль, и прежде чем Рома понял, что маньяков, любителей поиздеваться над более слабыми не стоит искать в квартире, они не прячутся, да и не много их — один, и именно он сейчас лежит и смотрит на дело своих рук…

— Черт! — выругался парень, резко вскочив с постели, и девушка разразилась бурной истерикой.

— Прости, прости! — встал перед ней на колени Рома, пытаясь извинениями закрыть ей рот. Но от страха девушка всхлипывала еще громче и заливистее.

— Да ты можешь заткнуться?! — перешел от долгих успокоительных бесед сразу к угрозам Рома и замахнулся. Девушка смолкла, а ладонь парня так и не коснулась ее щеки. Несчастная сейчас смотрела на него с выражением дикого ужаса в глазах… И зелень ее радужки кое-что напомнила извергу. Рома смотрел и видел перед собой другую. Но та не была напуганной, она с вызовом, яростью глядела на него. Тот взгляд из прошлого тронул уязвимую слабую струну сердца. Парень опустил руку и сел рядом с девушкой на пол.

— Прости… — то ли избитой им, то ли когда-то брошенной и явившейся сейчас призраком девушке сказал он…

Она парила где-то совершенно далеко. Возможно, навещала кого-то, или просто заблудилась. Но там, где она летала было так хорошо, легко, свободно… И из этого славного места ее вырвали чуждые голоса. Они ссорились друг с другом, ругались, кричали… Столько агрессии!

— Да прекрати ты меня доставать! Успокойся! Я сказал! — буквально прокричал док, сидевший прямо над ней. Джулия видела его не четко, размыто. — Серьезных ран, кажется, нет. Синяки… пройдут. Не знаю, есть ли сотрясение мозга. Да и после такого потрясения… Думаю, тебе, Генри, надо подыскать для нее хорошую клинику и психиатра!

— Никакой клиники! Я не дам ее туда упрятать! — говорил кто-то другой очень сердитый.

— Я еще раз говорю тебе, — выходит из себя док. — УСПОКОЙСЯ! Эрик, еще пара твоих реплик и я тебя запру в том же пансионе! Будете лежать в соседних палатах.

— Согласен! — нашелся Блайд, но прозвучало все равно угрожающе.

Джулия попыталась привстать, чтобы увидеть его. Стоило ей пошевелиться, как шум вокруг стих, превращаясь в гробовую тишину. Она села на диване удобнее, оглядела всех присутствующих мужчин: Уильям — доктор, сидит рядом с ней на диване, Честер — менеджер, стоит рядом с продюсером и нервно потирает покоящуюся в кармане зажигалку, мечтая возобновить пагубную привычку и покурить; Генри нервно сглатывает — этот явно мысленно уже три рюмки коньяка выпил; в кресле сидит Роберт — друг и менеджер Блайда, а вот и он сам… Серьезный и напуганный, злой — замер вдалеке и не двигается. Не подходит почему-то.

— Мисс! — еще один мужчина, незнакомый… Хотя нет. Она припомнила его. Виделись как-то… Неделю назад, когда они с напарником приходили сюда и вот точно так сидели за столом, составляли протокол… А сама она разместилась здесь же и рассказывала, как на нее напали… Сегодня на нее тоже…

Джулия потеряла сознание. А когда пришла в себя, вокруг уже было тихо и пусто. Она даже испугалась, не увезли ли ее поспешно в какой-нибудь пансион, под наблюдение психиатра? Не желая находиться неизвестно где, девушка поднялась, добралась до окна…

Щелчок замка — единственный звук в обители тишины, на который Джулия откликнулась. Вздрогнула, обернулась… И увидела его. Эрик вышел из своей комнаты с вещами в руках. Поднял на нее глаза и замер на месте. А она смотрела на него, плакала, дрожала и думала только о том, что ей хочется прикоснуться к нему. Он же, как на зло, двигался медленно. Слишком медленно. Потому что в прошлый раз она не позволила к себе даже притронуться, и он сомневался, позволят ли ему сейчас ее обнять. А ей было больно от того, что он остановился. Поэтому сама подошла, прижалась всем телом к парню, дрожа как осиновый лист. В голове одна за другой мелькали мысли, которые так хотелось озвучить, но ком в горле мешал говорить.

«Не отпускай! ТЫ единственный, рядом с кем мне по-настоящему спокойно!» — кружилась без конца, будто зациклилась фраза.

«Могу ли я тебя обнять?» — думал он и, плюнув на условности и размышления, просто крепко сжал ее в своих объятиях. Она разревелась и плакала около пятнадцати минут, спрятав лицо на его груди.

Солнце прокралось в комнату Эрика, шутливо пустив лучик в глаза спящей девушке. Она очнулась ото сна, села на кровати, осматриваясь. И уже через секунду по ее щекам потекли слезы. Его — самого главного — не было рядом. Сердце щемило от боли. Глупый страх взывал к истерике.

Дверь распахнулась, и в нее вошел тот, кого так не хватало. Эрик секунду помедлил, всматриваясь в испуганное лицо девушки, увидел несколько слезинок, скатывающихся по щекам, и, пристроив поднос с завтраком на полу, влез на кровать. Обнял дрожащую девушку за плечи.