Черное-белые дни (СИ) - Егер Ольга Александровна. Страница 29

— Не отыскивай, пока мы не вернемся! — попросил Эрик Эмму.

Он взял Джулию за руку и повел за собой на второй этаж.

Приняв утренний душ и приведя себя в порядок, Джули освободила ванную для Эрика, отправившись переодеваться. А спустя несколько минут они встретились у лестницы. Блайд привлек девушку к себе, поцеловал в шею и соврал, как обещал вчера: «Ты прекрасно выглядишь!». Она рассмеялась и одарила его легким поцелуем в губы. Вместе они спустились к столу завтракать.

В какой-то момент увлеченные разговором женщины не заметили исчезновения Эрика. Казалось, он вышел вместе с Адамом поговорить. Но выглянув в гостиную, Джулия не обнаружила там парня, зато услышала звуки нарастающего скандала, доносившиеся из кабинета мистера Таунсенда. Она не смогла удержаться и не сунуть свой нос в семейную драму.

— Ну и хорошо! — было заключительной фразой, поставившей точку в споре с отцом.

— Ты мне не сын! Я тебя знать не хочу, до тех пор, пока не бросишь все эти глупости! — кричал на него мистер Таунсенд.

— Я сказал: «Мне все равно!» — ответил на его выпад сын.

— Вон из моего дома! Я не хочу тебя видеть! И девку свою забери! — для Эрика это оказалось последней каплей в чаше терпения. Он вылетел из кабинета, пронесся по коридору, не заметив Джулию, оделся и хлопнул входной дверью.

— Вы семейный тиран! — с порога заявила ворвавшаяся в пространство хозяина дома гостья. — Вы не можете требовать от него чего-то. Он уже сделал свой выбор и преуспел на этом пути! Разве вы не замечаете, что он больше не нуждается в вас? Хотя нет… Нуждается, но иначе. Как сын в моральной поддержке отца, поэтому и стремится быть лучше. А вы не хотите понять. Так?

Возмутительное поведение наглой девицы вызвало только ярость, но пока мистер Таунсенд не успел проронить и слова, Джулия продолжила свою речь.

— Он хочет, чтобы вы гордились им и делает только то, что умеет лучше всего! Его обожают миллионы, а вы все еще не признали его. Ему так необходима ваша поддержка. Разве не хотите видеть своего сына счастливым? Разве не это счастье отца — видеть своих детей радостными, успешными? Разве он был бы доволен, если бы занимался навязанным ему делом? Сомневаюсь. Я видела его в работе. Поверьте, он весь светится, когда играет! К тому же, таких, как он, практически не осталось. Он действительно очень одаренный. Пусть он уже взрослый, но все равно как мальчишка зависит от вас и вашего мнения. Что вам стоит принять его? Не гей, не наркоман, не игрок… Он ни разу не попрал вашу честь. Ему так не хватает вас! Я знаю, потому что мне так же не хватает поддержки моего отца. Но вы ведь есть! Просто уперто не желаете признавать путь собственного ребенка! Так нельзя! Не стоит мучить себя и его тоже!

— Что ты можешь знать? — взбесился Таунсенд.

— Многое. Вы можете и не слушать меня. Но примите, как должное, ваш сын — талантлив. — Она посмотрела на хмурое серое лицо мужчины и отступила. — Наверное, вам никогда не понять, что значит получать удовольствие от любимого дела, от музыки… Простите.

Выговорившись, она вышла в коридор, схватила пальто, уже собралась выходить и искать парня, когда ее остановила Эмма, дав хороший совет.

— Ты найдешь его за поворотом, около парка! Не простудись! — улыбнулась девушке она.

Джули поблагодарила ее и выбежала на улицу, не обращая внимания, что не успела застегнуть сапоги и толком одеться. Она бежала, стараясь не упасть, оглядывалась по сторонам. Но Эрика нигде не было. Найти его удалось действительно в парке, где они уже однажды гуляли с Альфредом. Парень стоял около лавочки, рядом с прудом и смотрел куда-то вдаль. В его руке дымилась сигарета. Джули выхватила пагубный предмет и бросила в корзину.

— Не смей курить! — приказ в сочетании с испугом в глазах не вызвал в парне желания возмутиться или накричать. Он удивленно осмотрел стоящую перед ним девушку в расстегнутом пальто, легкой майке, домашних спортивных штанах и незастегнутых ботинках. Подавился смешком, сообразив, что в таком виде она мчалась по улице за ним следом. А потом — обнял, прижимая к себе, пытаясь согреть.

— Тебе стоило теплее одеться! — заметил он.

— Если бы я тратила на это время, то не нашла бы тебя!

— А зачем ты за мной побежала?

— Разве я бежала? — попыталась соврать она, но под пристальным ироничным взглядом отказалась от этой затеи. — Эрик, не важно, что он думает! Есть еще столько людей, которые тебя любят!

— И ты одна из них? — грустно уточнил он.

— Не совсем, — прозвучал неожиданный ответ. — Я скорее отношусь к тем, кто видит тебя таким, какой ты есть, но при этом терпит все твои выходки! Хотя, знаешь, я даже не представляю, что делала бы, если бы тебя не было, если бы ты занимался юриспруденцией и не был музыкантом! Наверное, Генри не принял бы меня, и я не стала бы тем, кто я сейчас. Может, и не было бы меня вообще.

Эрик чуть не прикусил губу, снова вспомнив, как вернулся домой и увидел ее в руках маньяка. А она продолжала говорить, не замечая его задумчивости.

— Может быть, не была бы такой уверенной. Потому что ты даешь мне больше, чем думаешь. Поэтому не расстраивайся по пустякам! Я не могу смотреть, как ты грустишь!

Он слушал ее, и сердце билось сильнее, все громче.

— Джулс, — вздохнул Эрик, прижавшись щекой к ее макушке. — Откуда ты только такая взялась?

— Будто ты не знаешь! — рассмеялась она.

Домой они возвращались вместе, не выпуская друг друга из объятий. А уже у самого порога остановились. Джулия как-то коварно окинула взором парня, снег, после чего выдала: «Хочешь, покажу одну зимнюю украинскую традицию?». Наивный музыкант ответил, не подумав: «Да» — и спустя три секунды его валяли в снегу, приговаривая: «Лепись баба, лепись дед…»

— Ты из меня снеговика сделать пытаешься? — возмутился Блайд, ухватив девчонку за ногу и дернув на себя, так что та очень неудачно рухнула в сугроб и попыталась отползти подальше. Но Эрик держал ее крепко… пока сапог с ее ноги не остался в его руке.

— Нет! — вскочив и прыгая вокруг Блайда, ответила она. — Есть, знаешь, схожая забава в русской культуре. Но она проводится круглогодично, называется «валяние дурака»…

После сего девушка попыталась сбежать. Не учла одного: далеко ли можно допрыгать только в одном сапоге? Блайд поймал ее тут же и опрокинул в снег.

Дурачившиеся парень и девушка не знали, что за ними следят. У окна столпились Эмма, Анна, их мать и даже Альфред. Но тот особо долго не собирался любоваться играми других и рванул к двери, быстро обуваясь.

— Куда! — ухватила за шиворот вознамерившегося выскочить на улицу малого Анна.

Женщины семейства Таунсендов прилипли к окну, утоляя свое любопытство. При этом младшая сестра вкратце пересказывала подслушанное поздним вечером. Мама охала и ахала, а Эмма с жалостью и нежностью глядела на веселящуюся украинку, которой за шиворот запихивают снег.

— Я хочу с ними! — провыл мальчишка, которого быстро раздели и отбуксировали к кухне.

— Он выглядит таким беззаботным! — констатировала старшая, Эмма.

— Ну, рядом с ней с его физиономии ухмылка не исчезает в принципе! — ядовито прокомментировала Анна. — Я это наблюдала еще на его дне рождения!

— Боже, дай ему ума однажды сделать ей предложение! — воздела глаза к потолку и сложила руки в просительном знаке мама.

— И будем надеяться, что произойдет это не слишком поздно! — поддержала ее Эмма.

— Аминь! — одновременно высказались по этому поводу дамы.

— Что делаете? — заинтересовался проходивший мимо Адам и тоже выглянул из-за занавески.

— Наблюдаем, как наш братец превращается в комок снега! — хихикнула Анна, и тут же спохватилась, увидев, что Эрик, прижавший Джулию к земле под собой, склоняется над ней, нежно проводит рукой по ее щеке, придвигается все ближе… — Тихо! Вот оно!

Женщины замерли, ожидая развития романтического момента. Адам подумал, что им не хватает поп-корна, потому что относятся они ко всему, как к просмотру фильма.